Unknown - Levin Pyiltsa fey i zakoldovannyiy ostrov
Ветер, который унёс Голубку, вернувшись, ничего не смог поделать с яйцом. Но вот налетела молния, ударила в него, раскола скорлупу и испепелила содержимое.
Остров содрогнулся. Мать-Голубка поняла, что это означает.
— Моё яйцо! — запричитала она. — Мой волшебный дар острову! Оно погибло!
Глава ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
Расколов яйцо, гроза стала стихать. Струи дождя поредели. Ветер начал ослабевать. Небо на востоке посветлело. Динь очнулась. Она лежала ничком на разбитой фарфоровой тарелке. Каким-то чудом ей удалось не порезаться. Голова болезненно пульсировала. Фея пощупала свой лоб, на нём была шишка не меньше перечного зерна. Что случилось?
Постепенно к ней стала возвращаться память. Она было вскочила, но тут же опять упала. У неё всё кружилось перед глазами. Нужно же разыскать Мать-Голубку! Она стала подниматься, на этот раз медленно и осторожно. Динь шла, едва переставляя ноги и поглядывая в небо, опасаясь ястребов.
На ней уже почти совсем не осталось пыльцы, так что по-настоящему лететь она не могла. Она только так, чуть-чуть, время от времени подлетала, а в основном шла пешком. Фея миновала поваленную бамбуковую рощу, всю засыпанную оборванными ветками и камнями. Поперёк лежала мачта, унесённая ураганом с пиратского корабля. На пути ей встретились обезумевшая от страха белочка и жаворонок с окровавленным хвостом. Она обещала жаворонку, что поищет фею, чей талант — лечить зверей и птиц.
Повсюду феи пытались привести себя в порядок и помочь в этом друг другу. Королеве Ри удалось наконец вытолкнуть ботинок из дупла, где она застряла так надолго. Разведчик услышал крики о помощи и снял Рени с ветки. Мать-кротиха вернулась в нору к своим деткам, так что Бек смогла удалиться. Теренс наконец разжал руки, отцепившись от корня, который он так долго судорожно сжимал. Он был весь в грязи, но зато остался жив.
Прилла первая обнаружила Мать-Голубку. По дороге она свалилась в ручей Хавендиш. Она рисковала утонуть, но течение было таким стремительным, что мигом вынесло её к морскому берегу, где она смогла вскарабкаться на песчаный холм. Когда понемногу стало светать, она увидела Голубку.
Прилла ринулась к ней по песку. Крылья Голубки лежали как-то неестественно, под углом, а перья были все облеплены песком. Мать-Голубка позвала:
— Прилла...
Слёзы так и лились у Приллы по щекам.
Мать-Голубка проворковала так тихо, что Прилла едва её расслышала:
— Прилла... Я надеялась, что ты придёшь...
— О, Мать-Голубка... Ох!
Возможно, дело было в том, что Прилла была так молода, а может быть, в том, что она не сгибалась и не горбила плечи, даже когда плакала, но фея сумела передать Матери-
Голубке заряд бодрости, и той вдруг поверилось, что её яйцо ещё можно спасти. А если будет спасено яйцо, то и она сама тоже выздоровеет.
Она как бы нырнула в глубины своей собственной мудрости, а ещё погрузилась мыслью в островные предания. И пришла к заключению, что шанс ещё оставался.
Поскольку яйцо возникло в огне и погибло тоже в огне, возродить его сможет не что иное, как огонь. Только необычайно жаркий, такой, как в аду. А где же можно разыскать подобный огонь? Ведь вулкан Тортс не извергался уже несколько веков...
Правда, там, в пещере, был заключён огнедышащий дракон Кито.
Но с чего бы ему вдруг захотеть оказать феям помощь? Он ведь никогда не отличался добротой.
Мать-Голубка набрала в грудь воздуха.
— Найди королеву Ри и Бек, — попросила она Приллу. — Приведи их ко мне.
Прилла кивнула и бросилась прочь, перемежая бег краткими полётами. Мать-
Голубка закрыла глаза и задумалась.
Прилла была на полпути к Приюту Фей, когда ей встретилась Бек — она, прихрамывая, направлялась в сторону морского берега. Прилла показала ей, в каком направлении идти к Матери-Голубке, и побежала дальше.
Вскоре она обнаружила королеву Ри и Динь. Последняя прикладывала кусок льда к шишке на лбу. Королевскую тиару сдул и унёс ветер, но Прилла узнала королеву по её горделивой осанке, по посадке головы и пронзительному взгляду.
Ри и Динь примостились на ветке как раз над разрушенным яйцом. Почерневшая скорлупа развалилась на три части. В самом большом куске застряло немного золы. Это было всё, что осталось от яйца.
— С Матерью-Голубкой, должно быть, что-то случилось. Она сама ни за что бы не покинула яйцо, — произнесла Динь.
— Разведчики ищут, только кто знает...
Обе они представили себе те ужасы, которые могли постигнуть Мать-Голубку.
Прилла принялась карабкаться на боярышник.
— Если даже с ней всё в порядке, — сказала Динь, — то, увидев яйцо, она заболеет.
Прилла наконец долезла до них и присела в реверансе, приветствуя королеву и не
зная, что у фей на острове это не принято. Она рассказала им про Мать-Голубку.
Все трое поспешили на берег. Там Бек, вся в слезах, гладила Голубкины перышки. Королева Ри тоже расплакалась, а следом и Динь не смогла сдержать слёз.
Прилла, которая уже выплакалась до того, стала думать: может быть, у неё есть талант разбираться с последствиями урагана?
— Тебе больно? — спросила Ри.
— Не очень, — шёпотом отозвалась Мать-Голубка. Бек-то знала, что та испытывает почти невыносимую боль.
— Перья не будут линять, — прошептала Мать-Голубка. — Я слишком слаба.
У Ри тут же мелькнула мысль: «Значит, не будет и фейской пыльцы. Никакого волшебства, никакой защиты от ястребов, никакой безопасности!»
— Я бы поправилась, — сказала Мать-Голубка, — если бы яйцо... Если бы мы смогли возродить его, если бы оно снова оказалось со мной.
«Но оно разбилось и сгорело», — подумала Прилла. А Динь сказала себе: «Я чинила кастрюльки, повреждённые ещё и посильнее».
— Возродить? Но как? — спросила Бек.
— Это будет нелегко, — превозмогая боль, ответила ей Мать-Голубка.
Ей было трудно говорить. И когда она замолчала, королева Ри велела Прилле, Бек и Динь пойти и прислать к ней сюда, на берег, всех-всех фей.
Мать-Голубка прошептала:
— Не уходи, побудь со мной, Динь. Ри, — продолжала она шёпотом, обращаясь к королеве, — я уверена, на острове кроме меня есть и другие раненые птицы и звери. Пошли Бек им на помощь.
Бек шагнула к Голубке, не желая покидать её.
— Бек... — Мать-Голубка протяжно и печально заворковала. Бек почувствовала, что Голубка её любит. Но почему же она тогда отсылает её от себя?
— Мы обе плачем, Бек, — сказала Мать-Голубка. — Мы только будем без конца расстраивать друг друга.
Она догадывалась, что, если Бек останется, её сердце может не выдержать.
Бек кивнула, соглашаясь. И всё-таки ей очень не хотелось уходить. Динь подёргала себя за чёлочку. Она понятия не имела, как ухаживать за раненой птицей.
«Я постараюсь изо всех сил», — подумала она.
Бек и Прилла, оставив Ри и Динь с Голубкой, отправились на поиски других фей. Пока они шли, небо прояснилось и взошло солнце. Пиратский корабль вернулся в бухту. Выброшенная на берег русалка потихонечку поползла к воде. И звери, и неуклюжики на острове начали ощущать утрату яйца. Медведь, умудрившийся проспать страшный ураган, проснулся и почувствовал, что у него, как у старика, не гнётся колено. Капитан Крюк решил побриться, глянул в зеркало и обнаружил в своих смоляных локонах массу седых волос.
Питер Пэн проснулся на лугу, куда его забросил ураган, и с ужасом понял, что у него выпал молочный зуб — тот валялся рядом на траве. Это был первый молочный зуб, который он потерял. А ведь вчера зуб даже не качался!
Феи собирались медленно-медленно, потому что не могли летать. Некоторые из них были перебинтованы. Кое-кто хромал. Один из воробьиных человечков ослеп. Двух фей не хватало. Одну ветром сдуло в море, и одна ночью скончалась, потому что кто-то из неуклюжиков на Большой земле сказал, что не верит, будто феи существуют.
Теренс привёл целую толпу фей. Он всё ещё был в грязи. Даже зубы у него были коричневого цвета — это становилось видно, когда он улыбался своей широкой улыбкой. Он, конечно же, очень жалел Мать-Голубку, но всё равно так и просиял, когда узнал, что Динь невредима.
Но она на его улыбку даже не обратила внимания.
Ри начала свою речь с того, что объяснила всем: Мать-Голубка тяжело ранена и сбрасывать перья не в силах.
— Но всё ещё может наладиться, — сказала она, — если возродить яйцо и вернуть его ей. Я пошлю фею на поиски спасения. Она должна будет добиться того, чтобы яйцо возродилось, и принести его сюда.
Прилла при этом подумала: а вдруг у неё как раз и обнаружится спасающий яйца талант? Ри продолжала:
— Эта фея получит почти всю оставшуюся пыльцу. Я только оставлю немного для разведчиков.
Все, кроме разведчиков, выразили неудовольствие. Ри подняла руку:
— В любом случае, пыльцы у нас осталось всего на несколько дней.
Каждая из фей представила себе жизнь без полёта, без волшебства. Кем же они тогда будут — феями или так, бледными ползающими светлячками?
