Савин Влад - Морской волк – 8. Сумерки богов
Шнее недаром был хорошим штабистом. Рассчитав возможную точку встречи, он приказал передать приказ на U-450, более близкую из пары "ведомых". А сам, заняв позицию, велел соблюдать режим полной тишины, как под бомбами, выключив все, что можно. Если этот недоумок и трус Штрель с U-1506 прав, то Ужас не всесилен и не всеведущ, он обнаруживает "двадцать первую" не дальше, чем за две-три мили. А надводные цели видит и слышит намного дальше - и если он, Шнее, все рассчитал правильно, то конвой подойдет сюда как раз в тот момент, когда русская сверхлодка в его охранении заметит выдвигающуюся навстречу U-450. И у него, Шнее, будет не меньше получаса для атаки конвоя, оставшегося беззащитным (эсминцы в сравнении с Ужасом можно было в расчет не принимать).
Все вышло, как Шнее задумал. Шум винтов конвоя с северо-востока, хорошо выходившего под торпеды, скоро надо решать, пропустить или рискнуть - а если самый страшный подводный враг уже рядом, и слушает? Когда до цели осталось всего мили две, акустик доложил - контакт, очень слабый, быстроходная цель, пеленг 270! Шнее вытер пот со лба, похвалив себя за осторожность. Ужас был здесь, за спиной, он словно возник в море из ниоткуда - и на U-1505 услышали его винты лишь в тот момент, когда русский разгонялся на полный ход, и еще не успел выйти из радиуса чувствительности немецкой акустики. Пеленг быстро сместился к югу и пропал. В направлении, откуда должна была подойти U-450 - упокой господь их души!
А цель была рядом. Два эсминца уже прошли вперед, прямо под торпеды U-1505 выходил огромный транспорт, едва ползущий на буксире у старого эсминца, за ним был виден крейсер. Шнее решил стрелять не "веером растворения", а прицельно, по форштевню эсминца, шесть торпед. И сразу после, отворот на запад, и отход, сначала на максимуме, пока Ужас еще далеко, затем в полной тишине. Были слышны два взрыва торпед, но нечего было и думать задержаться, чтобы подвсплыть под перископ!
Взрывы глубинных бомб с эсминцев остались далеко за кормой. Море казалось совершенно безопасным, но Шнее не отменял приказ о тишине. Отключили даже машинки, гонящие воздух в систему регенерации, отчего в отсеках стояла удушливая атмосфера. Прошло уже несколько часов, все было спокойно.
-Может, включить вентиляцию? - спросил первый вахтенный офицер - иначе мы задохнемся сейчас без всяких бомб.
Шнее дал согласие. Через минуту все услышали крик акустика (вот как можно кричать шепотом?).
-Контакт, пеленг 80, это Он! Идет прямо на нас!
Выключить все к чертям! Курс 135 - и молиться. Мы успеем сместиться чуть к юго-востоку. Но если он довернет влево, мы все покойники!
Слава богу, он отвернул вправо, от нас! И снова пропал. Акустик не слышал ничего. Но мы все знали, что он здесь! И воздуха в таком режиме хватит ненадолго, ведь мы не пополняли его запас с начала охоты! Или Ужас нас заметит, или все задохнемся от углекислоты.
U-1505 ползла на юг. Теперь Шнее вполне понимал Штреля, испытывавшего такое в течении трех суток. Но если повезло тому трусу и неудачнику, то может судьба смилостливится и над нами?
Через двенадцать часов акустик доложил о двух далеких взрывах торпед. Если штурманская прокладка была верна, то это примерно в том направлении, откуда должна была подходить U-472. Других целей в этом районе моря не было, что "семерке" удастся победить Ужас, было бы сказкой - значит, последние почести героям, погибшим в море за Германию! А еще это значит, что русские там, далеко. И наш шанс спастись, отходить в прямо противоположном направлении.
U-1505 всплыла под шнорхель, когда в отсеках было совсем уже невозможно дышать. И еще пару часов Шнее, и все на борту, ждали торпед в борт, выпущенных ниоткуда, ведь Ужас, подкрадывающийся для атаки, обнаружить невозможно. Но нападения не было, и Шнее поверил, что они вытянули счастливый билет, оторвались! Теперь домой, и пореже выходить в эфир, и всплывать на поверхность. А лучше вовсе не всплывать, а идти под шнорхелем. Медленнее, но безопасней - и куда спешить?
А транспорт, тысяч на десять, записан в журнале, как "потопленный достоверно", и что он, Шнее, это лично наблюдал в перископ. Кригс-комиссар поверит - сухопутный, не подводник, и даже не моряк. Хотя, осмелев, выразил неудовольствие, что осталось семнадцать "угрей". Пришлось его успокоить - может по пути попадется кто-нибудь, без сильной охраны?
Таких не встретилось - только конвои. И если первый, идущий на запад, явно был пустой, то второй, ему навстречу, был лакомой дичью. Но, опытным взглядом оценив количество эскорта, Шнее отказался от атаки - в отличие от своего учителя, великого Отто Кречмера, он очень не любил рисковать. Тот, легендарный командир U-99, слишком верил в свою удачу, благоволившую к нему и до, и после - раз ему повезло и выжить при гибели своей лодки, и уже пребывая в английском плену, получить свой Рыцарский Крест с Дубовыми Листьями и Мечами, переданный через Красный Крест и врученный лично комендантом лагеря (прим. - истории подлинная - В.С.). Вот только так везет далеко не всем и не всегда - а упущенную победу можно одержать и в другой раз, так что останемся при своих, так будет вернее!
Находясь в каких-то трехстах милях от Бреста, приняли радиограмму - британцы высаживаются в Гавре! Шнее выругался - берег с гульбой, шампанским, и французскими мамзелями, откладывался до израсходования торпед и запасов на борту. Насколько легче было при "папе" Денице, в отличие от Ваффенмарине СС! Конечно, "двадцать первая" океанская лодка слишком велика для Ла-Манша - но и болтаться у Западных Проходов, где в воздухе постоянно висит британская авиация, и часто встречаются корабельные патрули, это тоже удовольствие небольшое!
Если только не удастся быстро потопить кого-то "жирного" - и отдыхай!
Это случилось шестого утром. Сначала акустик доложил, множественные шумы винтов, идет конвой, с северо-востока. Еще один порожняк в Америку - но нет, курс конвоя был не прямо на запад, а юго-запад, так что U-1505 оказалась по правому борту англичан, а не прямо на их пути. Обычная "коробочка" транспортов, несколько колонн, прикрытых спереди и с флангов завесами фрегатов и корветов. Шнее решил было отказаться от атаки, когда его внимание привлек концевой транспорт крайней правой колоны, он шел на некотором отдалении от общего ордера, не сближаясь. И концевой корвет правофланговой завесы был чуть впереди, атака с траверза была вполне возможной!
Будь у Шнее "семерка", еще неизвестно, что бы вышло. Но "двадцать первая" была быстрее и тише - бросок наперерез под водой, не посадить бы батареи! - кажется, корвет что-то услышал и начал поворачивать, но U-1505 уже вышла на дистанцию залпа, шесть торпед веером, отворот, и на глубину! Английские бомбы начали рваться гораздо выше и в стороне - когда торпеды дошли. Одно попадание, или два, и, господи, что это было? Взрыв был такой силы, что море содрогнулось!
-Вот отчего он шел на отдалении - подумал Шнее - транспорт с взрывчаткой, понятно, что его не решились ставить в общую колонну. Хотя на вид он был похож даже не на торгаша, а на вспомогательное судно флота - в момент залпа я подумал, что это большой буксир-спасатель.
Шнее ошибся. Его жертвой в этот раз стала плавбаза подводных лодок "Скорпион" с грузом торпед, в составе "пенджабского" конвоя на Карачи. Во исполнение приказа Адмиралтейства, прервать коммуникацию между Еврорейхом и Японией - вот только не хватало еще пускать в свой британский заповедник американцев, это наша зона ответственности, справимся своими силами!
Результатом же было то, что пенджабская эскадра подлодок в критический момент оказалась на "голодном пайке". Что усугублялось британской привычкой выпускать сразу десять торпед в одном залпе по цели.
Но Шнее о том не знал. Его сейчас интересовало лишь одно. Формально, задание было выполнено, ну а что до двух погибших лодок 11й флотилии, так на то и война, где выживает не только самый удачливый, но и самый умный. Что делать, побед не хватит на всех, кому-то надо и умирать молча.
Я побывал в зоне охоты Полярного Ужаса и вернулся с победой. Где Бриллианты к моему Рыцарскому Кресту с Дубовыми листьями и Мечами?
Вот только, не дай бог, пошлют туда же снова!
Уинстон Черчилль. Сон, виденный им в ночь на 5 февраля 1944 (альт-ист)
На аэродроме воет сирена. С трудом продираю глаза.
Кто я? Тело молодое, поджарое, спортивное - и совершенно рязанская, русская морда!
Все как на автопилоте, я лишь смотрю изнутри. Быстро натягиваю форму русского офицера-летчика, хватаю планшет, на ходу подпоясываюсь ремнем с кобурой - и машина ждет внизу! Что-то похожее на виллис - открытый кузов, спереди двое, сзади сиденья вдоль бортов, брезент опущен. На аэродром!
Мысли в голове - соревнования у нас с геноссе, кто больше нагликов набьет. Ну ничего, снова уделаю этих гонористых - полвека уже после той войны с ними прошло, а соперничество осталось. Хотя вне службы, дружба-фройндшафт, русский и немец, братья навек!
