Медвежьи сказки - Владислав Анатольевич Бахревский

Владислав БАХРЕВСКИЙ

МЕДВЕЖЬИ СКАЗКИ

Как Мишка зарю раздувал

Ловил Мишка рыбку на реке. Наелся досыта, пяток самых больших рыбин закопал в землю. Про запас.

Смотрит — небо горит! Облака — пламень, вода в реке багряная. Испугался — пожар! Но дыма не видно. Горелым не пахнет.

Слышит, пыхтит кто-то под ногами. А это Мышь. Забралась на пенек и дует.

— Ты чего? — спрашивает медвежонок.

— Зарю раздуваю. Не то ночь придет, сова прилетит, будет мышек искать.

— Много ли в тебе духу? — говорит Мишка. — Ладно, подмогу тебе.

И тоже давай зарю раздувать. Дули, дули, а из полей, с другого берега реки, птица им кричит:

— Спать пора! Спать пора!

Небеса и впрямь темнеют, от зари полоска осталась. Да и Мишка: раз дунет, два раза зевнет. Прислонился спиной к пеньку и заснул.

Спал, спал — вдруг кувырк! Вскочил, глазами хлопает: не проспал ли зарю-то? Глядит — румянец в полнеба. Облака горят, верхушка, леса, как в венце золотом.

— Мышка, где ты? Вон какую зарю раздули!

Невдомек — с другой стороны заря. Не вчерашняя, закатная, — а новая, новый день родившая.

Мишка знай себе дует, старается.

Заря все шире, все краше.

Вспомнил о птице. Молчит «спать пора», зато в лесу свистов, трелей!

— Ага! — разохотился Мишка, набрал воздуху, так, что грудь расперло: — Фуу!

Тут и солнце взошло.

— Вот это я! — заплясал медвежонок. — Вот это дунул!

И бегом Пестуна[1] искать. Пусть знает, какой у него младший братец.

Медвежье ушко

Батюшка Медведь с Пестуном ушли в дальние боры на медвежий сход, думу медвежью думать.

Матушка Медведица дома осталась, хворала, а с ней медвежонок.

Проснулся Мишка ночью — стонет Матушка Медведица. Струсил, глаза открыть боится. Но какой же ты сын, если маме худо, а ты спящим притворяешься? Притворством беду не прогонишь.

— Матушка Медведица, — зовет Мишка, — как помочь тебе?

— Травку нужно добыть! — отвечает Матушка. — Медвежье ушко! Да ведь ночь, небо в тучах — не найдешь.

— А где искать-то?

— Ох, Мишка! Далеко надо идти. Через лес да через реку, по полю, а там овраг. За оврагом травка растет, под ракитовым кустом.

— А какая она, травка-то?

— Потрогай ушко-то свое. Такая же! Кругленькая.

— Ну, я пошел!

Выскочил медвежонок из берлоги, идет по лесу, как по дому. На медвежью тропу никто не наступит, она медведями пахнет.

Вышел к реке. Уж такая ночь — ни земли не видно, ни неба. Вода холодная, да ведь если Матушка. Медведица стонет, значит, плохо ей, очень плохо!

Переплыл Мишка речку. Куда дальше идти? Тьма. Понюхал траву — ужами пахнет. Из оврага, должно быть, к реке ползут. Пошел по ужиному запаху. И верно, вот он, овраг. А в том овраге пни коряжистые, терн, шиповник. Всю шкуру издерешь. Вдруг кто-то: фыр-фыр!

— Здравствуй, Мишка! Далеко идешь?

— Здравствуй, Ежик! Иду искать ракитов куст.

— Ступай за мной, переведу через овраг.

— Не вижу я тебя! Еще наступлю!

— А ты по слуху иди. Я пофырчу.

И — фыр-фыр! — так и перебрались через овраг.

— Ступай. Я тебя подожду! — говорит Ежик. Медвежонок вертит башкой — где он, ракитов куст?

Темень — глаз поколи.

Тут Мышка-полевка:

— Эй, Медвежонок! За мной топай!

— Спасибо, Мышка. Да только я тебя не вижу.

— А ты слушай да поспевай, я буду попискивать.

Довела Мышка Мишку до ракитова куста. Нюхает медвежонок травки, на зуб пробует, какая целебная-то — не знает.

Тут Светлячок загорелся:

— Я тебе помогу, Мишка!

Спустился на самую нижнюю ветку. Светит.

— Вот они! Вот они, медвежьи ушки! — обрадовался медвежонок.

Набрал травки за щеку, пучок между пальцами зажал.

— Спасибо тебе, Светлячок!

И бегом назад.

На заре домой воротился. Съела Матушка Медведица целебной травки и здравой стала.

— Спасибо, Мишутка!

Смотрит, а медвежонок свернулся калачиком и спит. На заре сладко спится.

Осенняя сказка

Шел Мишка по лесу, да и замер.

— Почему кукушку не слышно?

Ворона — Каррр — с вершины сосны:

— Какие теперь кукушки? Осень на носу, я — твоя птица.

Мишка вертит башкой: молчат деревья.

— Тра-та-та-та! — затрещала сорока. — Я твоя птица, Мишка.

— Жив-жив! — прокричал воробей. — И я, и я — твоя птица.

Заревел Мишка от огорчения, вдруг звоны пошли по лесу — синицы, а меж синицами — красный снегирь. Мишка от радости лапы поднял и слышит:

— Мы не твои птицы, Мишка. Мы птицы матушки-зимы. Ты ведь соня, проспишь зиму.

Кто сколько ест

Стали звери спорить, кому меньше еды надо. Воробей говорит:

— Я за день ем столько, сколько сам вешу. Для вас — смех, а для меня горе. Утром проснусь: опять есть хочется.

Волк согласился с воробьем:

— Я тоже всегда есть хочу. А уж зимой — вою с голодухи. Овечку сожру — неделю сыт, но уж коли заберусь в овчарню — всех перережу.

— Эх вы, неразумные! — смеется лиса. — Я мышку съем — и сыта целый день. Другую мышку есть не стану, на завтра поберегу.

Заяц даже лапами забарабанил:

— Все-то вам кого-то ловить, жизни лишать. Я найду морковку — хорошо. Попадется капуста — тоже хорошо. А нет ничего — кору погрызу на осинке.

Ежик фыркнул:

— Мне на день одного гриба хватает!

— А мне трех орехов! — сказала Белка.

Тут все посмотрели на батюшку Медведя. Медведь помотал башкой и говорит:

— А я вот залягу в берлогу, слюнку сглотну — всю зиму сыт.

Дары деревьев

Бродит Мишка по осеннему лесу, на деревья глядит.

— Береза, Береза! Была ты зеленая, стала золотая. Что с тобой?

— Сам видишь, Мишка, солнце теперь редко бывает, вот я и золочу деньки.

— А ты, Осина, как огонь, горишь!

— Хоть сгорю, да тоже порадую и деньки, и солнышко. За сережки, за зеленые листочки, за птичьи песни.

— Елка, Елка, а ты отчего зеленая? — спрашивает Мишка.

— Мое дело зиме о лете напоминать. Пусть не засиживается, не заедает весны.

— Ну а ты, Рябина? Вон какими гроздьями зиму встречаешь!

— Мишка ты Мишка! Весну я цветами отдарила, лето — разными листочками, осень — гроздьями, а ягодки все-таки зиме. Они на морозе сласти набираются. Мне снегирей кормить.

Доброе дело

Потянул Мишка, воздух ноздрями — сладко. Пошел, пошел и пришел в деревню. Видит — двор, на дворе