Грибы галлюциногенные, или желания ложные - Анастасия Мамаева

Анастасия Мамаева

Грибы галлюциногенные, или желания ложные

— Плох я внученька, совсем плох, — сказал старик, с заостренными чертами лица, с хрипом выдохнув воздух. Возле постели больного стояла полненькая румяная девчушка лет тринадцати.

— Неужели ничего нельзя сделать, — проплакала внученька. — Никак не помочь? — с надеждой спросила она.

— Даже не знаю, стоит ли говорить, кхе-кхе, путь очень опас… — хрипы прервали предостережение старика.

— Скажи, — взвизгнула внученька, — милый дедушка, скажи. Я на все готова, лишь бы ты жил. — С такой мольбой в голосе, сказала она, что у больного дрогнуло сердце и навернулись слезы на глазах.

— Да, моя милая, нельзя мне тебя оставлять, — внучка сжала, его слабую морщинистую руку.

— Путь далек и труден. И опасен, милая моя, очень опасен. — Всем своим видом старик показывал, что неуверен в правильности своего поступка, но внучка крепко держала его за руку, не сводя с него полных надежды глаз. Ему ничего не оставалось, как продолжить.

— Кхе-кхе, легенда гласила, да старый лекарь подтвердил. Существуют грибочки волшебные на той стороне леса, что исцеляют любые болезни. Чтобы добыть их, нужно пройти строго сквозь лес и вернуться обратно.

— Можно ли обойти лес, если путь сквозь него так опасен? — прервала его с удивлением внученька.

— Нельзя, — резко и грубо ответил старик. Хватка девочки на его руке ослабла. — Нельзя, — уже мягче сказал он, и ласково добавил. — Если человек, желающий сорвать грибочки, не пройдет сквозь лес, то грибочки потеряют свою волшебную силу.

— Ааа, — протянула девочка, искренне поверившая его словам. Хватка на его руке усилилась.

— Так вот, — продолжился рассказ, — помнишь в лесу трясину, мы всегда ходили по правую руку за клюквой, а тебе нужно будет пойти по левую. Посмотришь на небо, сейчас горит самая яркая звезда небосвода.

— Это та, которая появляется раз в сто лет? Про которую ты мне рассказывал?

— Да, — терпеливо ответил умирающий. — Пройти ты должна строго сквозь лес. Тебе будет боязно…

— Нет! Не будет! Я справлюсь! — старик странно ухмыльнулся.

— Конечно справишься, а иначе я умру. Но не переживай, даже мне в том лесу бывает не по себе.

— Правда?

— Правда, — вздохнул старик и закашлялся, так тяжело и долго, что девочка испугалась, как бы он сейчас не умер. Старик не умер, лишь на бороде остались брызги крови. Девчуля немедленно их протерла. — Есть от чего испугаться. Темнота, высокие деревья, но звезда укажет тебе верный путь. Болото быстро пройдешь. Я тебя хорошо научил. А вот дальше, тебе будет мешать идти сам лес: ты будешь спотыкаться и падать. Колючие ветки будут цеплять тебя за одежду. Ветер будет шептать, чтобы ты убиралась прочь, что это опасное место. Что сама ты в опасности. — Старик выдержал паузу, смотря в глаза девочки. Далее сказал очень четко.

— Ты. Должна. Идти. Вперед. Когда достигнешь нужного места — сама поймешь. — И снова приступ кашля — самый затяжной, выбивающий слезы из глаз, кровь из легких и силы из живого существа. Девочка, с испугом, оглянулась в дверях.

— Держи путь на звезду! Спеши, милая, спеши.

И она поспешила.

Болото девочка быстро преодолела, зная куда и как ступать, труда не составило выйти на твердую землю. Тропы не было, зато сияла прекрасная звезда — хороший указатель, но плохой помощник.

Девочку, решившую во что бы то ни стало спасти несчастного, не останавливали ни высокие, пугающие деревья, ни корни, появлявшиеся будто из неоткуда, заставлявшие ее падать снова и снова, ни колючие ветки кустарников, цепляющиеся за одежду. Она упорно шла вперед, вспоминая наставления старика, удивляясь, как можно быть таким мудрым. Обо всем предупредил. Больше всего неприятностей ей доставлял ветер раздражающий и пугающий. В его завываниях слышался шепот об обмане и предательстве.

Долго пробиралась сквозь лес, и наконец, увидела сияние, прекрасное и чистое, сразу поняла — это оно. Ее заветная цель. Она побежала, и не заметив, наступила в ручеек, бравший начало у топкого болота, что она преодолела. Холодная вода взбудоражила. Девочка вскрикнула, выпрыгнула из ручейка, и не удержавшись на ногах, упала. На ноге краснели след от укуса. Боль начала расходиться волнами по всему телу. Слезы брызнули из глаз, раздался всхлип, перешедший в громкий плачь полный разочарования и одиночества. Некому ей помочь, никто не протянет ей руки. Но в голове раздается шепот: «Спеши, внученька, спеши».

На пенечке трухлявом росли зеленовато-голубоватые грибочки. Девочка срезала грибочки их и залилась слезами еще пуще. Как же она отнесет их к умирающему старику, она ведь даже подняться не может. И тут озарение — она может съесть один и поправиться. Грибочки-то целебные. Волна радости и успокоения прошлась по телу. И лишь противные ветер назойливо шептал — не ешь, не ешь. Умрешь!

Но кто ж будет слушать враждебные явления природы? Девочка съела грибочек, остальные уложила в мешочек. О чудо! Боль прошла. Девочка радостно вскочила на ноги, покружилась, засмеялась и нахмурилась, увидев покрасневшую и отечную лодыжку. «Да и неважно — главное не болит», — подумала она. Лес перестал быть страшным и темным. Ушли пугающие деревья, исчез противный ветер. Все заискрилось, закружилось, заплясало. Она намеренно наступила в ручеек: ни страшны ей никакие водные гады. А вода такая теплая, приятная и мягкая, как пуховая перина, на которую ее укладывала мама в далеком, забытом прошлом. И она улеглась на эту мягкую перину.

Перед глазами стали мелькать картины прошлого, а может будущего. Мама с ребенком на руках. Так это же она ребенок. А это ее мама. Нет, не похоже. Взрослая женщина — это она сама, со своим ребенком на руках. А рядом ее муж чинит обувь. Похож на повзрослевшего внука старого обувщика из деревни неподалеку, что дергал ее за косы. Картина рассеялась. Появилась другая — вокруг много детей, внуков — большая счастливая семья. Глаза распахнулись, но не вздохнуть под толщей воды. Ужас охватил ее. Сознание завалок туман.

Закапал дождь и шел всю ночь.

На утро статный молодец вскочил с кровати на крепкие ноги, размялся, переоделся. Выглянул в окно посмотреть на прекрасную радугу, и улыбнулся. Улыбка та живому не несла ничего хорошего.