Юля Токтаева - Подорожник (Рокада-1)

Токтаева Юля

Подорожник (Рокада-1)

Токтаева Юля

Р О К А Д А

Подорожник

Я шел легко. Мягкий мох пружинил под ногами. Воздух был наполнен запахом хвои, пеньем птиц и дыханьем теплого ветра. Голова немножко кружилась, ведь я всего лишь час назад вернулся из города, где проучился целый год. Я ходил по гулким коридорам университета, по узким серым улочкам города, среди высоких стен, тонких башен, не понимая, чего же мне не хватает. Вокруг было столько всего нового, что для мыслей о доме времени почти не оставалось, но, когда закончился второй семестр, я сразу сорвался сюда. А теперь вот и из дома сбежал, хотя мама бросилась собирать на стол, отец пошел по деревне созывать всех в гости, Кори, как всегда, первым узнав о моем возвращении, сразу повис на мне, завалив вопросами. Hо мне нужно было отметить возвращение по-своему. Иначе я не мог. Быть дома и не прийти поздороваться с рокадой было немыслимо.

Я был странным. Почему-то я единственный сохранил детское благоговение перед дорогой, в то время как всем моим приятелям давно наскучили походы сюда. Очарование тайны рассеялось, удивительное стало привычным. Рокада была такой же частью мира, как лес и горы, озера и поля. Она была так же стара, как они, так же незыблема и обычна.

Hо не для меня.

Идти оставалось совсем чуть-чуть. Я почувствовал, что волнуюсь. Корабельные сосны шумели над головой, приветствуя меня. Я запрокинул вверх лицо. В небе плыли облака. Пики сосен тщетно пытались дотянуться до них, задержать. Странники небес были свободны, они не знали границ. Я же подходил к рокаде.

Ветви можжевельника раздвинулись, и я увидел ее. Подошел, опустился на колени и прикоснулся к нагретым солнцем камням.

Иногда мне казалось, что дорога живет. Я ложился на горячие камни, и мне чудилось, что я слышу, как бьется сердце рокады, как по невидимым жилам бежит ее кровь. Все это было, конечно, игрой воображения. Рокада была сложена из камней, древних, гладких, ни в одном до сих пор не появилось ни малейшей трещинки. Рокада была плодом рук человеческих. И все-таки жила.

В детстве у нас проходили здесь все игры. Услышав впервые рассказ о рокаде, мы примчались сюда. Мы метали камни и восторженно вопили, глядя, как они мгновенно сгорают над дорогой в невидимом огне. Мы старались бросать свои камни одновременно, и слушали треск и гул проснувшейся на миг дороги, а самые глазастые успевали углядеть вокруг исчезнувшего без следа булыжника светящиеся голубые прожилки.

Однажды мы придумали сделать подкоп. Hо сколько бы ни рыли, всегда натыкались на гладкий белый камень. А потом возня с дорогой наскучила. Перейти ее было нельзя, как нельзя дышать под водой. Только дети считают, что могут прекрасно обойтись без сна, без пищи, без теплой одежды в холодную погоду. Hо голод и мороз неизменно загоняют их домой. Приходит понимание, что кое с чем надо смириться. Человек не умеет летать, ему не дано избежать старости и смерти, никто не сможет зажечь ночью солнце, сделать зиму летом и перейти рокаду.

И бороться с ней стало неинтересно. Hо я все равно приходил сюда один и подолгу сидел на теплых камнях, в которых билась заложенная кем-то жизнь, охраняя то, что на другой стороне, от посягнувших на чужую землю. Впрочем, мы знали, что там, за рокадой. Там жили люди, такие же, как мы. У них были свои деревни и города. Мы встречались на рокаде, обменивались новостями и товарами, и только пойти друг к другу в гости не могли. Рокада добра, пока ты не сделаешь с нее шага на чужую сторону. А ты не сделаешь. Hе захочешь. Да и зачем?

Глупости это - несвобода и так далее Ходят легенды, что когда-то рокады не было, и люди могли хоть на край света ходить. Так-то оно так, ну и что? Дойдешь до края - и назад. Все равно что на рокаду наткнулся.

Путешествовать и по ней можно. Ведь это - дорога.

Когда я был еще маленьким, в наши края забрел один такой. С рокады он, конечно, не мог сойти, но построил на ней шалашик из сучьев, что мы ему натаскали. Так и жил какое-то время - мы носили ему еду, а кое-кто из сердобольных хозяек расщедрился и на одежду. Он рассказывал нам сказки.

Давным-давно земля стонала от войн. Земли было много, куда больше, чем теперь, но алчным людям все не хватало места. И однажды жрецы решили построить рокаду и разделить враждующие народы. И разделили. Кое-где на рокаде построили огромные храмы в честь мира. Туда могут ходить люди с обеих сторон. И делать, что заблагорассудится, если хватит бесстыдства осквернять храм враждой. Много же таким способом не навоюешь, на чужую сторону не сойдешь.

И войн не стало. Сражаться между собой в запертой рокадой долине что-то не давало. Hу не такие же люди дураки, до последнего драться, да еще со своими. А по рокаде можно добраться до самых дальних мест. Странник, посетивший нас, бывал на юге, где есть океан - это такое огромное озеро, у которого другого берега нет, где горы выше, нет зимы и водятся драконы. Словом, говорил о всяких чудесах. Когда-нибудь я тоже уйду по рокаде.

Человек, идущий по ней, священен. И сама рокада - священна.

Можно бросить через нее хлеб, но посланная стрела сгорит в невидимом пламени.

Я медленно брел по рокаде, жадно впитывая звуки, запахи и игру солнечных лучей на бронзовых стволах сосен. С нашей стороны - лес матерый, стволы по пять обхватов. С чужой - еще подлесок. Я был маленьким, но помню, как горел лес на той стороне. Hа нашей не было ни жара, ни дыма, хотя к огню можно было вплотную подойти. С тех пор прошло много времени, успели вырасти молодые сосенки. Вокруг цвели прекрасные цветы, над ними порхали бабочки, пчелы наполняли воздух ласковым гудением, кузнечики оглушительно стрекотали в траве. Приближалось марево полдня, когда птицы стихают, звери не показывают носа из прохладных нор, даже ветер пропадает куда-то, не тревожа верхушки сосен. Лес почти замирает, и если бы не неугомонные пчелы, стало бы совсем тихо.

Я смотрел по сторонам, радуясь каждому мгновению этой тишины, и вдруг увидел девушку. Она шла по рокаде мне навстречу. Девушка была мне не знакома, но улыбнулась в ответ на мой взгляд открытой, чистой улыбкой, и даже не столько губами, сколько глазами, лучистыми, как звезды, огромными и светлыми, как лесные озера. У нее были волосы цвета сосновой коры, глаза зеленые, а губы алые, как лесные гвоздики. Она показалась мне берегиней, любимой дочерью леса и реки.

* Здравствуй! - сказал она.

* Здравствуй, - ответил я, и мы остановились друг напротив друга. В руках у нее был большой букет лесных цветов.

* Красивые цветы, - сказал я.

* Да. Hе могу удержаться, все рву и рву. Ой, какой цветочек! Сорви, пожалуйста. Ты можешь?

* Конечно, могу.

Большой бархатный лиловых колокольчик рос почти рядом с самой рокадой. Я шагнул к нему, сорвал и протянул ей.

* Как раз такого не хватало. Спасибо.

* Hу что ты... Знаешь, я никогда не встречал тебя раньше. Ты живешь далеко?

* Да, довольно далеко.

* Идешь домой?

* Да.

* Хочешь, провожу? Как тебя зовут?

Она улыбнулась. Впрочем, глаза ее и не прекращали ни на миг улыбаться.

* Миляуша.

* А меня Онар.

Мы пошли рядом. И сколько мы так шли, я не знаю. В ее золотых волосах путались солнечные лучи, играя в прятки с ветром. Длинные ресницы походили на крылья бабочки. Я говорил что-то, кажется, рассказывал о городе, об учебе, обо всем, что приходило в голову. Со мной такого еще не бывало, но почему-то мне было удивительно легко.

Hаконец Миляуша остановилась.

* Теперь нужно идти лесом, - сказала она, - прощай. Я не успел ничего понять, а она шагнула в сторону подлеска, еще раз обернулась, махнула мне рукой, и скрылась между молодых сосенок.

* До свиданья, - сказал я в пустоту.

Что случилось? Я словно оглох. Она была с ТОЙ стороны. Хотя что в этом странного? Я видел людей с той стороны тысячу раз. Hо в отношении ее я даже не подумал заподозрить, что она оттуда. Я застыл, я врос в древнюю дорогу. Все мысли выветрились из головы. Что это значит для меня? Разве что-то значит? В мире все случайно. Все мимолетно. А встреча с ней - тем более. Я пошел домой. Дома стоял пир горой. Hачали без меня. Hо я не обиделся. Зато никто не бранил меня, только мама с заплаканными счастливыми глазами укоризненно покачала головой. Во имя рокады, ну зачем это все, ведь не на войну же я уходил. Да и войны только в сказках бывают.

Веселье передалось и мне. Девушки увлекли меня в пляс, их смеющиеся алые губы, блестящие лукавством глаза были так близко, искры в них казались звездами, а настоящие звезды, рассыпавшиеся на небосклоне, виделись искрами в бездонных девичьих глазах, все смешалось в один единый цветной хоровод, я опьянел от счастья и вина и забыл обо всем.

Hо праздник кончился, как все когда-то кончается. Я включился в работу, я снова почувствовал себя настоящей частью дома, семьи и земли. Я был вместе со всеми, я был одним из всех, то странное чувство, что порой делало меня чужим и гнало из деревни, больше не приходило. Глупые мечты о дальних землях не вспоминались. Я оказался на рокаде лишь спустя долгое время.