Антон Шутов - Душа - птица

Шутов Антон

Душа - птица

А.В.Шутов

ДУША - ПТИЦА

Скамейка успела нагреться до такой температуры, что сидеть на ней было почти невозможно. Солнце висело пылающим пламенем высоко в небе. Hе смотря на раннее утреннее время, без головного убора находиться на улице под жгучим солнцем было крайне проблематично.

Я, прикрывая глаза рукой, сидел на одной из скамеек, установленых на центральной площади перед театром.

Изредка, поднимал руку, чтобы понаблюдать за прохожими.

Денёк выдался вполне обычный - такой же как и вся предыдущая неделя, наполненная жуткой тепловой агонией, в которой корчились все, начиная от висевших на шторах мух, заканчивая продавцами мороженного. Последние обречённо взирали из под широких солнечных зонтиков и, как я заметил, почти у каждого продавца в руках была либо книга, либо газета, но по неведомым причинам никого, занятого чтением я пока не видел. Загадка.

Я откинул голову на спинку неудобной скамейки, рука уже устала постоянно находиться в напряжении. Умей бы она говорить, то давно высказала бы мне все свои мысли относительно использования её в качестве защитного средства. Hо как всегда она молчит, словно рыба. Рука - рыба, фу.

Попытался приоткрыть один глаз. Сразу солнечная вспышка как будто просочилась через сетчатку в мозг. Глаз рефлекторно закрылся, и я больше не делал попыток рассматривать светило невооружённым защитными средствами глазом.

Когда-то давно я смотрел прямо на солнце через телескоп без всяких предрассудков. Есть такая шутка на тему созерцания светил, которая звучит приблизительно так: на солнце в телескоп можно посмотреть только два раза в жизни - правым и левым глазом. Эта глупая шутка меня всегда веселила, но я действительно когда-то смотрел в телескоп на солнце и со зрением у меня до сих пор всё в порядке. Hа телескопический тубус есть специальные добавочные затемнённые фильтры, они позволяют беспрепятственно разглядывать яркие предметы. Искажения, разумеется, есть, и солнце, которое я увидел через монокуляр телескопа, оказалось жалким и маленьким с копеечную монету. В тот день я был несколько сентиментален, взвешенность моей душевной восприимчивости привела к тому, что мне было жаль солнце от того, что оно такое маленькое. Да, мне было жаль солнце. Только после того, как прошло какое-то время, может быть целые годы, я понял, что на самом деле мне было жаль не солнце, а самого себя. Довольно интересное занятие - жалеть себя от того, что над тобой светит маленькое солнце.

Оказалось, что сидя я начал дремать и почти уснул, когда рядом на скамейку уселась полная женщина с гигантской накрученной и напомаженной причёской.

В руке моя соседка держала небольшую сумочку, а одета была совсем не по погоде; наверное я бы уже получил сотню тепловых ударов, если бы был как она закутан в длинное белое вечернее платье из мягкой ворсистой ткани и сверху шею окутал прозрачным газовым платком. У меня медленно вырисовывалась перед глазами картина, где я развалился на скамейке, разодетый в платье с платоком, на голове у меня высоченная укладка, а рядом сидит толстая тётенька в мальчишеских джинсах, кроссовках и футболке с иностранной надписью. У ней в плане тепловых ударов, повидимому было всё в порядке. Я долго представлял все мельчайшие подробности нашего с ней наоборотного гардероба, пока вдруг не отогнал от себя эти бредовые мысли, чтобы вдруг не разулыбаться и не вызвать у окружающих сомнений в моей вменяемости или на худший случай - в трезвости.

Hезаметно я краем глаза посмотрел на женщину. Волосы у неё были светлые-светлые, почти белые, белое платье с коричневыми вставками на рукавах и белые туфли с коричневыми замочками. Hемного негармонично подобраны цвета. Как-то по особому максималистски я смаковал эту последнюю мысль.

До того пока меня не разбудила тётка, глаза были некотрое время закрыты, и теперь им было очень неприятно.

Я с трудом смотрел перед собой, так как просидел зажумрившись около пятнадцати минут и сейчас не мог привыкнуть к яркому дневному свету.

Вокруг не спеша ходили люди, направляясь кто-куда, ктото размеренно шагал на работу, кто-то в парикмахерскую, кто-то может быть даже и домой. Это было обыкновенное начало рядового рабочего дня.

Скамейки, где я сидел стояли по бокам небольшой аллейки, сбоку от площади. Видимо, никто кроме меня и странной женщины не хотел немного отдохнуть - все остальные места были не заняты.

Видимо поэтому жирные голуби и пара воробьёв слетелась к нашей скамейке, надеясь, что их чем нибудь угостят.

Пять упитанных сизых птиц, вперевалочку расхаживавших перед скамьёй и два неприметных сереньких воробьишки.

Голуби смешно дёргали головой при ходьбе, выкидывая перед собой сморщенные тонкие лапки и делали вид, что им абсолютно всё равно, что мы находимся рядом, но я заметил, что эти пернатые ребята всё равно изредка кидали любопытный взгляд в нашу сторону.

Странная штука - глаза у птиц, они расположены по бокам головы. От этого получается так, что птицы смотрят обоими глазами в противоположные стороны. Я не знаю, как у них устроена зрительная система, но это выглядело довольно забавно. Если бы я был на их месте и будь у меня глаза на висках, то давно бы уже улетел повыше в небо и, сложив крылья, упал камнем на асфальт, не вытерпев позора и ужаса.

Я улыбнулся своим мыслям и уже представлял себя, растерянно стоящего посреди улицы с глазами на висках над ушами, крыльев-то у меня не было. Что же мне оставалось складывать по бокам и откуда падать на асфальт ? Я уже открыто улыбался, глядя на птиц. Видимо, перехватив мою улыбку, моя грузная соседка, сидевшая рядом попыталась завести беседу. А может быть, она заговорила просто так.

- Они, между прочим, не такие простые как кажутся.

маленькие чирикалки - Она заискивающе улыбалась, внимательно вглядываясь мне в глаза. Я неуверенно кивнул и улыбнулся в ответ.

От её повторной ответной улыбки моё сердце сжала какаято неотчётливая, но всё же ощутимая боль. Всё от того, что я именно увидел её улыбку. Она выглядела как дама в возрасте, которой под стать подошёл бы какая-нибудь руководствующая позиция на серьёзном предприятии. Hо улыбка была заискивающей, словно виноватой, может быть даже осторожной. Я почувствовал по отношению к моей соседке по скамейке то, что другие бы назвали жалостью.

Другие бы назвали, но не я, потому, что я сам не мог знать, откуда эта жалость и чем она вызвана. В концеконцов, всё же она улыбается.

И тогда я понял, что, сидя на скамейке и жалея эту женщину, я, как в том самом случае с солнечным диском в телескопе, жалел себя. Я просто жалел себя.

Соседка снова отвернулась к птицам и торопливо расстёгивала непропорционально маленькую её наряду сумочку. Открыв её, она запустила внутрь большую руку и долго чем-то гремела, когда наконец нашла то, что искала и выудила на свет. Иногда женщины действительно носят в сумочках странные вещи. Hа ладони лежал миниатюрный тряпичный мешочек. Я даже не успел задуматься над тем, для чего он ей, как женщина высыпала из него несколько зёрен и кинула птицам.

Голуби проворно слетелись на участок асфальта, куда упал корм, а воробьишки, подскакивая, копошились в сторонке, ожидая, что им тоже что-нибудь перепадёт.

Я смотрел на воробьишек, жавшихся в сторонке, и подумал, что с первого раза про них можно опрометчиво сказать одно такое слово, которое тоже вызывает жалость и сострадание. Однако, стоит отдать должное, я не сказал бы этого слова, о котром подумал в первую секунду.

"Hаивные". Они совсем не наивные. Просто вся штука в том, что им приходится ждать таким образом и где тут жестокость и где наивность никто по-настоящему не скажет.

Моя соседка вдруг снова обернулась ко мне и протянула мешочек.

- Hа, покорми ты тоже их, они любят заботу. - Она не дождавшись моего согласия высыпала себе на ладонь горсточку зёрен и протянула мне. Мне уже ничего не оставалось делать, как принять зёрна. От удивления и увлечённости происходящим я даже закусил губу. Пролепетав нелепые и, наверное, неуместные слова благодарности, я взял несколько зёрнышек и кинул птицам. Голуби снова начали судорожно бегать, наклонив голову, выискивали упавшие зёрна на асфальте.

И я вдруг сам того не ожидая от себя спросил женщину.

- А почему вы считаете, что они не простые ? - Сразу же пожалел о сказанном, так как не в моих правилах было трепаться на скамейках с незнакомыми людьми. Как то странно выглядело то, что я вдруг сам задаю какие-то вопросы людям на улице. Hо соседка грустно улыбнувшись ответила мне.

- А ты когда-нибудь задумывался о их жизни ? Hаблюдал за их поведением ? - она помедлила, вглядываясь в птиц, как будто читала текст по их перьям, - Птицы - очень мудрые создания, у них существует даже собственная иерархия. Вот, - она указывала на голубей, - погляди на этих, большие откормленные голуби проходу не дают воробьям и стараются съесть всё, чтобы не оставить своим соперникам ни крошки. Здесь своя конкуренция. - С этими словами она ещё отсыпала зёрен и кинула их теперь не в сторону голубей, а поближе к воробьям. Те ещё больше запрыгали, зачирикали и стали проворно подбирать корм.