Ключ-стражи (СИ) - Шакирова Анастасия
До Мастерской мы добрались без приключений. А вот дальше все стало несколько интереснее.
Во-первых, во дворе царило столпотворение, прямо как на витраже «Светлая Рея творит всех существ земных, водных и небесных, а Темный Йер пытается ей помешать». Ребята, от первоклассников до готовых к выпуску магов, галдели, кричали, свистели и всячески мешали пробиваться вперед.
Во-вторых, когда мы с помощью ругательств (Нори), локтей (я) и вежливых просьб (Вилли) наконец протолкались к Львиной Двери, нас ждал сюрприз.
Директриса Мастерской, госпожа Матильда, та, к которой мы, собственно, и направлялись — ибо кому, как не ей, знать, что же делать с такой вот непонятной магией, дверями в никуда и летающими булыжниками, — стояла в проеме угодливо распахнувшейся пошире Двери, прямо между нижними клыками. А рядом с ней...
Кто-то из старших учениц восхищенно ахнул у меня над ухом.
Рядом с ней стояли двое. Двое, виденные нами в лесу: эту серебристую, похожую на чешую солнечных карасиков кольчугу я не спутала бы ни с чем. Да и лицо девушки — точеное, аристократическое — тоже. Она бы отлично смотрелась на том самом витраже. У стоящего рядом парня были такие же светлые волосы, но подстриженные до плеч, по нынешней моде. И глаза — не пронзительно-синие, как у его спутницы, а серые. И меч в кожаных ножнах у пояса. Меч, которым он пронзил Тансена.
Пожалуй, хорошо, что я была в толпе, в самой гуще учеников, захочешь — не упадешь. А то ноги резко перестали меня держать.
— Тихо! — рявкнула госпожа Матильда. Ее прозвище среди учеников было — «Грозильда», и заслуженно: голос директрисы гулко раскатился по углам двора, заставив всех замолчать. Директриса откашлялась и тоном ниже продолжила:
— Дети, поприветствуйте сэра Ланса и леди Лиарру. Они любезно согласились принять гостеприимство Мастерской и временно поселиться у нас. Вам повезло, дети — немногие в наши времена удостаиваются чести повидать истинных героев. Но если я узнаю, что кто-то надоедает гостям или мешает им...
Ученики вразнобой загудели, заверяя, что уж они-то ни за что и никогда. Особенно усердствовали старшие: девочки восхищенно пялились на Ланса, мальчики, соответственно — на Лиарру. Я помотала головой, приводя мысли в порядок. Герои? В гости к Не-Мертвому Королю, что ли? Вот он обрадуется, уже полторы сотни лет скучает один. Только в лесу-то был никак не Король!
Задумавшись, я пропустила продолжение речи директрисы, и очнулась на середине фразы.
— ... в связи с возможными опасностями предоставят городу свою защиту. Учтите, что с сегодняшнего дня запрещается выходить за ворота Пристани иначе как в сопровождении учителя. Это касается как дорог и прибрежной области, так и леса...
Это верно, учитывая сегодняшнее... Стоп.
На той просеке были только мы. Остальные наверняка до сих пор думают, что «возможные опасности» — это ежи да белки. Вот, начали недоуменно переглядываться.
— Запрещается! — с нажимом повторила директриса. — Зарубите себе на носу! Все свободны, можете расходиться.
Народ грустно зарубил и разошелся. Уже через пару часов новость про героев будет известна всей Пристани, гадательные руны бросать не надо. Интересно, ребятам из Академии и Семинарии тоже запретили в одиночку по лесу шляться?
— А вас троих я попрошу остаться, — цепко ухватила директриса за рукав намеревающегося улизнуть Нори. Тот пискнул.
Рея премудрая, день еще только начался, что же к вечеру-то будет?
Между строк
Свежеет, наверное, будет гроза – и странную сказку пора рассказать. Снаружи темнеет, сдвигайтесь теснее, покажется страшно – закройте глаза.
Начнем, как всегда, как веков испокон: за темной горою, за красной рекой, за слышащим гротом, летучим болотом три черные ведьмы живут далеко. Раз в тысячу тысяч неназванных лет они собирают ведьмачий совет – и варят там кашу, топочут и пляшут, круги нарезая по мокрой траве; о камень у берега точат ножи, и пенный прилив, отступая, дрожит. Источится камень – что станется с нами? Но нам до такого, не трусь, не дожить.
Раз в тысячу тысяч собраний таких взяла свое слово меньшая из них. И был ее голос протяжен, как холод – последний февральский на грани весны.
Сказала она: «Что-то скучно, сестра. Быть может, и нам поразвлечься пора? Направить холеру, повысыпать серу, из школьных примеров деленье убрать?». Подумав, ей средняя ведьма рекла: «Я знаю, что шуткой послужит для Зла. Сокровищ бесценных в сундук огроменный – его приютит... да хоть эта скала. Пусть трубы трубят, барабаны стучат – и эльфы, и люди, и тролли тотчас узнают про чудо, про золота груды, сундук, у которого нету ключа!»
Закаркало с веток вокруг воронье – и стало мгновенно по слову ее. По улицам бедным летели легенды, и стражники крепче сжимали копье. Сундук появился на дикой скале, оставив как будто проплавленный след. Что было внутри – я сказать не решаюсь, но это ценнее всего на земле.
И младшая ведьма кивнула сестре: «Пусть странники жаждут пустынь и морей. Стремятся и ищут, мечтают и рыщут, колдуют, воюют и держат свой крест. Пусть каждый, чье сердце покоя не ждет, по карте неточной отныне идет. Сквозь ночи и стаи, по нитям, что тают, одежду сдирает шиповник и терн. А тот, кто дойдет (если сможет, ха-ча!) – тот к нам прямиком приглашаем на чай. Поскольку – ох, шутки не сделаешь лучше! – к тому сундуку не бывает ключа!»
Завыло, вскричало из леса зверье – и стало мгновенно по слову ее. И стало дорог как проросшего дрока, что ныне собою все пустоши вьет. И стало препятствий, ловушек – не счесть, морей – не доплыть, и обрывов – не влезть. И возле сокровища сели на страже две черных горгульи – Обида и Месть.
Но старшая ведьма молчала пока, все двигались спицы в костлявых руках. И что-то вязалось, и тут же сгрызалось – казалось, вокруг проходили века. Но вот наконец прозвучали слова: «Ответ без вопроса не стоит давать. Вопрос без ответа, деревья без ветра, без неба драконы, без корня трава – такого на свете и быть не должно. А значит, иначе тут все решено. Пусть каждый, кто в мире родится отныне, еще не попробовав хлеб и вино, свой ключ получает. Случайный, любой, с ним ходит и в мир, и в совет, и на бой. Один лишь родится с ключом подходящим, один – оказаться он может тобой!»
Тут море взревело, врываясь во фьорд – и стало мгновенно по слову ее. И вроде бы – вовсе ничто не менялось, случайная птица не пала змеей. Но сердце у всех, кто под небом рожден, отныне является крепким ключом. И кто-то откроет шкатулку с секретом, а кто-то – с наследством своим сундучок. А кто-то – дорогу меж сотен миров, ворота дворца, с крокодилами ров. Что сердце твое открывает – не знаешь? Не знает никто. В этом весь и урок.
Сундук на скале, за лесами, в песке, а ведьмы все ждут, вдалеке, вдалеке.
Источится камень – мы новый поставим.
Ведь дело-то вовсе и не в сундуке.
На створках ворот, от длительной неподвижности почти вросших в землю, висела куча наспех прилепленных (на клей или простенькую удерживающую руну) записочек. «Ингир – дурак!», «Кто найдет Историю Великих Магов для третьего класса, угол обложки оторван – занесите в первое здание, шестнадцатую комнату, спросить Мика», «Не мешайте настойку крестокровки с пивом! Никогда!», «Трепещите, ничтожные, скоро контрольная! Учите мою биографию! Архимаг Лорс», «Чьи носки в моем запасном котле?! Линна». Каждую неделю дежурные, бранясь на чем Рея свет поставила, с помощью мыльной воды и щетки очищали ворота, и уже через пару часов они (в смысле ворота, а не дежурные) снова превращались в доску объявлений, ни одного свободного местечка.
