Основной закон - Дмитрий Николаевич Матвеев
Валерик метнулся в кухню. Стол – под окно. На него табурет. Фрамугу заело, нужно дернуть посильнее… Черт! Стекло лопнуло, зазвенело осколками по полу. А-а-а, фиг с ним. Ему здесь больше не бывать. Главное, путь свободен. Беглец выбросил в окно рюкзак, выскользнул сам и через минуту смешался с толпой гуляющих горожан. Еще через минуту он поймал такси, через десять – выехал за город. Где находится Перминовская дачка, он помнил. Ночевать там, конечно, не стоило, но вот позаимствовать машину – определенно было нужно. Валерик расплатился с таксистом, рысью домчался до пресловутой дачки. Ключи от машины лежали в бардачке, а документы были сейчас ни к чему. На то, чтобы освоиться с мощной игрушкой ушло совсем немного времени. А потом Валерик поднял тент, выехал на трассу и придавил газ. Куда? Неважно. Главное, подальше отсюда. Он все еще не мог поверить, что ему удалось ускользнуть. Повезло в том, что контора зевнула, и кухонное окно не было под наблюдением. Повезло, что почти сразу нашелся свободный таксист, желающий заработать лишний рубль. Повезло, что он успел выехать из города прежде, чем перекрыли дороги. И сейчас он гнал и гнал машину вперед сквозь ночь, до тех пор, пока на панели приборов не замигала красная лампочка: бензин на исходе. Не дожидаясь, пока мотор совсем заглохнет, Валерик нашел подходящее место и съехал с шоссе. Загнал машину под деревья, и заглушил двигатель. Сразу стало тихо, лишь непонятно когда успевший начаться дождик барабанил по тенту. Капли дождя собирались в струйки и стекали по лобовому стеклу.
Напряжение, не отпускавшее Валерика с момента побега, исчезло. Он расслабился, обмяк на сиденье. И все пережитое за день разом нахлынуло на него. Душу стиснула мучительная боль: мать, Иришка… Ну почему? Почему нельзя было дать ему возможность спокойно жить, учиться, лечить людей? Почему каждый, чувствующий за собой силу, пытается все ценное захапать, подмять под себя, заграбастать. И, конечно же, бесплатно. А он, Валерик, не жлоб, он готов договариваться, был готов поделиться частью. Но нет – они хотели сразу все. И кавказцы, и ФСБ. И, наверняка, еще нашлись бы желающие. Люди, ну почему вы такие жадные?
Да, ему удалось сегодня сбежать, удалось уйти. Теперь – все, его уже не поймают. Он уедет куда-нибудь подальше, затеряется в глуши… Но какую цену пришлось заплатить! Иришка, мама… все, кто ему был дорог, все, кого он любил. Все. Теперь он остался один.
В лесу, среди начинающих желтеть деревьев, стояла дорогая иномарка. За рулем сидел худощавый молодой парень с седыми висками. По его щекам текли слезы, словно тень катящихся по лобовому стеклу дождевых капель. Парень оплакивал свою прошлую жизнь, дорогих ему людей, свои надежды и планы. И дождь плакал вместе с ним. Впрочем, пока он жив – ничего еще не кончено. Хоть он и недоучка, хоть у него недостает многих и многих знаний, но у него есть время. Он знает, куда надо двигаться. Он изучит свой дар, он станет силой, с которой придется считаться и бандитам, и Конторе, и государству. И тогда он вернется и предъявит свой счет к оплате. Со всеми процентами.
Дождь прекратился. На востоке, на самом горизонте, появилась тонкая багровая черта, разделившая небо и землю. Парень вышел из машины, оставив ключи в замке зажигания, забрал с заднего сиденья небольшой хорошо уложенный рюкзак, надел его на спину, подтянул лямки, застегнул поясной ремень. Подвигался, повел плечами, проверяя удобство ноши. Еще раз подрегулировал ремешки. Удовлетворившись результатом, кивнул сам себе, захлопнул дверцу машины и пошел напрямик через широкое, недавно убранное поле на восток. Туда, где неторопливо и величаво всходило солнце.
