Война менестреля - Владислав Адольфович Русанов
— Ланс? — краснолицый Диглан Дорн-Дав протолкался к носилкам. — Да пришибёт меня святой Эодх своей секирой, это же Ланс альт Грегор!
— Да, это менестрель, — кивнула Морин. — Что случилось?
— Смертельно ранен в сражении при Аледе, — ответил Пьетро, не вдаваясь в подробности. — Мы хотели, чтобы перед смертью он попрощался с Реналлой. Он это заслужил. — Кевиналец вздохнул. — И она тоже.
— Боюсь, что из этого ничего не выйдет, — быстро проговорила Морин. — Болезнь не отпускает её.
— Как так?
— Мы делали всё что могли, но ей становится всё хуже. Сейчас она без сознания.
Кринтийка тоже не стала объяснять всех обстоятельств, хотя Офра поделилась с нею всем, что узнала в ту ночь от прана Гвена. И правда, зачем блестящему офицеру, возможно, будущему супругу герцогини знать, что Реналлу травили миспикелем и яд впитался настолько, что никакие усилия Гвидо не помогали.
— Значит, всё было напрасно… — Генерал Вожерона выглядел так, будто во сё произошедшем только его вина. — Все старания…
— Мы должны хотя бы попытаться! — с неожиданной решимостью вмешался священник. — Вседержитель суров, но справедлив. Милость его безгранична. Позвольте мне прочитать молитвы и попытаться исцелить их.
— Вседержитель, несомненно, обладает великой силой, способной поднимать даже мёртвых, — возразил Пьетро. — Но вы, отец Сабан, не Вседержитель.
— В милости своей Он дарует силу даже слабым смертным! — Глаза бывшего духовника Лазаля горели праведным огнём. Мало кто решился бы оспаривать его слова. — Не человек творит чудеса, а вера! Если мне удавалось помочь его светлости, то я должен попробовать спасти величайшего менестреля. И я буду молиться и налагать руки. Ибо в «Деяниях Вседержителя» сказано — и возложит длань болящему на чело.
— Его светлости? — на этот раз вопрос вырвался у прана Уилла, который до сей поры сохранял каменную неподвижность и невозмутимость.
— Четырежды мне удавалось спасти герцога Лазаля от желудочной и печёночной хвори, вызванной чревоугодием и пьянством. Четырежды он восставал с одра, который все почитал смертельным. И если Вседежитель помогал мне тогда, то почему откажет в мольбе сейчас? Ланс альт Грегор, хоть и вёл бурную жизнь, но грешил менее, нежели его светлость Лазаль.
Все ошарашено молчали. Многие знали о болезнях и чудесных исцелениях правителя Аркайла, но никто не связывал их с невзрачным священником, никогда не выставлявшем себя и свои поступки напоказ.
— Но он умер, в конце концов, — только и сумела сказать Морин.
— Все люди смертны, — отвечал отец Сабан. — Возможно, мне удалось бы вымолить для него ещё лет пять, но его светлость, разгневавшись, отослал меня в обитель Святого Бердана. Когда у него случился очередной приступ, я просто не успел. А поднять из гроба под силу только Вседержителю.
— Так что же мы медлим! — Офра услыхала свой голос и сама удивилась донельзя. Всё что она слышала раньше о знаменитом менестреле, о его любви, об испытаниях и скитаниях, раньше не воспринималось всерьёз. Сказка для тех кто любит душещипательные истории. И вдруг она попала в сказку, которая наделе оказалась гораздо жёстче и страшнее, чем можно было представить. И конец в ней обещал быть несчастливым. Но также нельзя! Все любят истории со счастливым концом! — Вы стоите здесь и болтаете, как деревенские кумушки у колодца, а любой из них может умереть прямо сейчас! Разве Ланс альт Грегор и Реналла заслужили это? Они так страдали, что мы обязаны им помочь! Пусть они обретут счастье! Не так много усилий нужно приложить для этого!
Морин глянула на неё со смесью удивления и уважения. ДгланДорн-Дав крякну и кивнул, сверкнув багровой лысиной. Генерал Пьетро будто стряхнул чары оцепенения, вспомнив, что, как ни крути, он здесь главный.
— Немедленно внести носилки с альт Грегором в замок… Может, в часовню?
— В часовне гробы, — откликнулся пран Уилл. — лучше в большой зал.
— Хорошо! — не стал возражать Пьетро. — Принесите туда же Реналлу. Мы будем молиться вместе с вами отец Сабан. Мы все будем молиться и готовы на любое смирение, на любую епитимью ради отпущения их грехов и спасение!
Солдаты подхватили носилки и скорым шагом направились к крыльцу. Братья-кринтийцы Лир и Энгус Дорн-Кью опередили всех, распахнув двери. Толкаясь и мешая друг другу прибывшие вожеронцы и обитатели замка потянулись следом. Офра слегка отстала, чтобы не оттоптали ноги в толпе. В такой неразберихе можно ожидать чего угодно. Не хватало ещё, чтобы какой-то увалень, вроде Ронана Дорн-Брэна, засветил локтем в глаз.
— А ты молодец, — послышался над ухом знакомый до боли голос. Коло! — Сам хотел что-то такое сказать, но не сумел. А ты всколыхнула болото…
Офра зашипела, как кошка:
— Ты зачем здесь?
Ладонь её скользнула к поясу в поисках кинжала. Нашла. Но пальцы Коло перхватили её запястье, остановив — ни туда, ни сюда.
— Не дури.
— Ты зачем приехал? — не сдавалась она. Пальцы левой руки тем временем нащупывали метательный нож. По ребро войдёт за милую душу, даром, что не предназначен для ближнего боя. — Ты на чьей стороне?
— Я на твоей стороне, чтобы ты не задумала, — шепнул Щёголь еле слышно, но почему так забилось сердце? — Я тебя нашёл и никуда теперь не отпущу.
В дверях мелькнула спина последнего стражника. Офра развернулась, выхватывая нож…
— Дурочка! — Вторая рука тоже оказалась в стальном капкане. Рывком, Коло притянул её к себе. — Всё железом балуешься.
— Пошёл ты вон! — Сиплым шёпотом отвечала Офра. — Старый козёл!
— Не старый, а матёрый. — Он что, смеётся над ней? — Можешь меня прирезать, но потом. Вначале выслушай.
— Ну, давай… — буркнула она.
— Я понял, что не могу без тебя. — Усы Щёголя касались её виска. — Хочу видеть твои глаза, твои губы. Чувствовать твоё дыхание. Я не гордый, я решил вернуться к тебе. Толку с того, что альт Грегор бегал сам от себя? Кому он лучше сделал? Великий менестрель и благородный пран. А я не великий и не благородный. Я хочу, чтобы ты была рядом, а остальное в жизни — тлен и прах.
— Старый ты дурак… — на глаза Офры навернулись слёзы.
— Не старый, а матёрый.
