Жена без срока годности - Ольга Горышина
Ради этих детей, потому что им он действительно нужен? А какого фига? Романна верно расписала нашу совместную жизнь — мои налоги дяде Сэму оплатят жизнь этим детям — в августе Диану уже возьмут в подготовишку, а полгода как-нибудь уж перекантуемся в русскоязычном садике. Ей наоборот целый день с детьми на пользу пойдет…
О чем я думаю? Совсем не об Андрее, не об его руках, которые превратили в “резиночку” на шее уже даже пижамный верх. Я оторвала его от груди и уставилась в глаза. Желала загипнотизировать, понимая, что в ушах у него сейчас так шумит, что шепот не поможет, а кричать нельзя.
— Дети ночью иногда ходят за водой, чтоб ты знал.
Прозвучало это, как чтоб ты сдох! Но пока он живой и здесь, и почти уже на мне… Или я на нем — как уж получится тише…
— У тебя замок на двери в спальне есть?
— Тумбочкой забаррикадируемся, — обжег он меня горячим дыханием, огнедышащий дракон чертов! — Понятия не имею, честно. Пошли проверим…
Он стиснул мне руку, и пришлось одной пятерней разглаживать на груди футболку. Поскакала за ним, точно пасхальный зайчик или раскидайка на веревочке, что вернее, уж и не знаю. Замок на счастье или на беду имелся, поэтому Андрей имел меня без проблем, только в тишине — я сама затыкала нас обоих поцелуями.
— Что там в углу? — спросил Андрей, приподнимая руку с моей головы.
— Походный манежик.
— Она тут будет спать?
— А где ж еще?
— Значит, я успел?
— Ты опоздал. Когда же ты, наконец, это поймешь?
Я скинула с груди вернувшуюся руку, а потом и всего его с моей половины кровати.
— Я хочу спать без твоих рук, — сказала, когда Андрей попытался меня обнять.
— Какая же ты душная, Лебедева! С тобой даже потрахаться по-человечески нельзя, все испортишь…
Он лежал на спине с закинутыми за голову руками.
— Все бабы с возрастом становятся занудами… Но некоторые с рождения такие… — продолжал он сотрясать темный ночной воздух своими причитаниями.
— Ты сам пришел.
— Да ты никогда ни в чем не виновата, Марина, я уже это понял. Слушай, в тебе столько недостатков. Не понимаю, как ты мужикам можешь нравиться… Не подскажешь? — Андрей постучал пальцем мне по плечу, но я осталась лежать к нему спиной.
— Марина, ну почему ты на меня злишься? Ты сама все это затеяла, не я. Я, как всегда, на все согласился. Сначала на Штаты, теперь… Снова на Штаты. И ты опять недовольна? Может, не во мне проблема, а в тебе?
— Я хочу спать, — буркнула я в подушку.
— Тебе хорошо спится? Совесть не мучает?
— Моя совесть чиста, не чета твоей.
— На меня снизошел очищающий огонь. Ты меня прожгла насквозь. Не веришь? Потрогай.
И он насильно развернул меня к себе, чтобы ткнуть носом себе в плечо — только теперь голое, а не в рубашке, как недавно на кухне.
— Тепло? Спи тогда…
Но руки не убрал, заменив собой подушку.
— Кто тебе сказал, что спать на мужском плече удобно? Кинематограф?
— Ты всегда на нем спала и не жаловалась.
— Может, не хотела тебя обижать или разочаровывать.
— Просто тебе нравилось, Марина, спать у меня на плече. И мне нравилось, когда ты спала у меня на плече. Попробуй, вдруг снова понравится. Такое ведь возможно?
И невозможное возможно в стране возможностей больших. Даже уснуть на чужих костях — главное, на них не станцевать. Танцевала я утром на кухне, то и дело поглядывая на часы.
— В холодильнике осталась еда со вчерашнего обеда, — оставляла я Диму за старшего. — Мы должны обернуться часа за три. Может, четыре. Не больше.
Я на это надеялась. Пулапсы для Маши я купила, горшок мне сказали не покупать. Вера позвонила и полчаса нудно проверяла мой чек-лист. Все было куплено без ее списка — я уже третий раз мама. У Маши багажа будет больше всех — я не стану бегать по израильским магазинам в поисках детских вещей. Со старшими просто — зашел и купил то, что висит на вешалках. Я и без шоппинга оставлю на Святой земле кучу нервов, и на Обетованную, как герои Стейнбека называли Калифорнию, не останется ничего, а только там начнется основная работа…
— Страшно? — издевательским тоном поинтересовался Андрей в машине.
— Страшно было двухдневного Алекса в карсит пристегивать, а чужого… Поджилки трясутся, и не ври, что тебе все равно.
— Маша действительно чужая… Или ты ее себе оставляешь?
— Сбежать приготовился?
— Просто хочу знать, о чем ты думаешь, Марина.
— Ни о чем. Я тупо иду по списку и ставлю галочки. Я не хочу ни о чем думать. Иногда голову нужно выключать.
— Только во время секса. В жизни лучше этого не делать. В бизнесе — тем более.
— А ты оставляешь его на полгода.
— Я еще не решил. Я хочу увидеть сына, других планов у меня пока нет…
Предложение будто законченное, но по тону показалось, что фразу Андрей не закончил. Но ничего не добавил за целую минуту. Мне тоже сказать было нечего, да и просто не хотелось говорить. Он мог всего лишь сосредоточиться на дороге, а я пару раз оборачивалась на пустое автокресло, точно мне нужно было получить очередное доказательство, что все это не сон — не кошмар.
Щипать себя бесполезно — Андрей меня уже всю перещипал, а я так и не проснулась. Завтра в это время мы уже будем в самолете. Не представляю, как переживу полет с тремя детьми, которые никогда до этого не летали. Ну а куда ты денешься: как говорится, ни беременной, ни в воздухе не останешься. Ты уже родила за неделю троих и накупила авиабилетов тоже на троих… Ну, пополам с Андреем, хотя деньги — последнее, что мне хочется с ним обсуждать. Не на последние живем, так что…
Что дальше, делать совершенно не понятно. Жить? Все как-нибудь само разрулится. На русский авось? Ну да, так и живу. Без авося можно жить с Сунилом, но не с Андреем. Хотя Лебедев прав — жить лучше с головой, а для начала не мешало бы с ней просто дружить.
