Братство бумажного самолётика - Екатерина Витальевна Белецкая
Шумели братья так, что Иту от их конспирации стало смешно – ни ходить тихо по лесу, ни действовать осторожно они совершенно не умели. Скорее всего, им казалось, что они крались, как мыши, и разговаривали шепотом, не слышно, но на самом деле Иту даже подходить близко не пришлось, потому что звук в облетевшем лесу, пусть даже и с учетом тумана, распространялся более чем хорошо.
На какое-то время наступила тишина, сопровождавшаяся лишь шорохом листвы, которую отгребали в сторону, что-то освобождая, невидимые руки, а потом Ян произнес:
– Давай газету. Повезло, она не примерзла даже…
Звякнуло. Потом еще раз звякнуло. Ит подошел поближе, нахмурился – и понял. Он понял, что делают братья, и ему стало смешно – в первую очередь, конечно, от собственных мыслей, которые только что его посетили.
– Десять, двенадцать… восемнадцать… Двадцать четыре штуки, – удовлетворенно сказал Пол. – Если по пятнадцать копеек загнать, будет вообще отлично. Но пока по десять считаем, да?
– Да. Два сорок. Не, два двадцать, баб Зина парочку за хранение прихватит.
– Ну и ладно. Давай только газетой проложим, чтобы не брякала…
Ит сделал шаг назад, потом еще шаг, и ещё, и ещё. Делать тут явно больше было нечего. Он чувствовал, что на лицо наползает дурацкая улыбка, поэтому окончания событий ждать не стал, развернулся, и побежал через лес обратно, забирая понемногу в сторону города. Бежать по лесу, впрочем, вскоре надоело, да и пальто нужно было снять с дерева.
– Параноик, – беззвучно произнес Ит, выбравшись на дорогу. Его стал разбирать смех. – Старый двинутый на всю голову параноик. Валерьянки, что ли, попить? Или у нас портвейн еще оставался?
…По гравийной дороге, наращивая скорость, в сторону Морозново бежал, всё еще смеясь, Ит, а в другую сторону уходили по той же дороге загадочные и необъяснимые братья Фламма, тащившие сейчас в детдом остатки кафельной плитки…
Глава 21
Джессика, Амрит, и другие. Призрак свободы
– Ами, нам надо серьезно поговорить, – произнесла Джессика. Амрит тут же внутренне напрягся, но внешне это никак не показал – улыбнулся, и ответил:
– Если надо, то давай, конечно.
– Не торопишься? – Джессика нахмурилась. – Твоя девушка, вероятно, тебя уже ждёт?
Амрит действительно договорился с Иринкой о свидании этим вечером, но до встречи было больше часа, поэтому он отрицательно покачал головой, сел напротив Джессики, на диван – та сидела сейчас в кресле, и ответил:
– Нет, пока не ждёт. О чем ты хотела поговорить?
– Если тебе не нравится находиться в гостиной, можем пойти в столовую, – предложила Джессика. – Заодно выпьем чаю.
«Если бы чаю, – ехидно подумал Амрит, – знаю я твой чай». Гостиную он и впрямь не любил, на его взгляд эта комната выглядела слишком помпезно и холодно. Излишне высокий потолок, роскошная мебель, слишком всё вокруг идеальное и правильное, до тошноты. Надо сказать, что гостиная, тем не менее, Джессике великолепно подходила, хозяйка смотрелась здесь органично, как… как деталь интерьера, подумалось вдруг Амриту, потому что Джессика тоже слишком красивая и правильная, и платье на ней сейчас идеально сидящее, без лишней складочки, и прическа, гладкая, строгая, и волосы блестят, и лицо выглядит под стать всему этому великолепию – чуть отрешенный, но в то же время цепкий взгляд, непроницаемое выражение, едва заметная улыбка.
– Как хочешь, – снова улыбнулся Амрит. – Можно и здесь.
Джессика едва заметно пожала плечами, и осталась сидеть в кресле. Поняв, что никуда они не пойдут, Амрит вздохнул, впрочем, Джессика не обратила на это внимание.
– Ами, тебе уже почти восемнадцать лет, – без предисловия и намеков начала Джессика. – Ты практически взрослый. Я вижу, что ты начал тяготиться моим присутствием, и что общение со мной вызывает у тебя негативную реакцию…
– Да нет, что ты, – запротестовал Амрит, хотя Джессика сейчас сказала чистую правду. – О чем ты?
– Только о фактах, – отрезала Джессика. – Ты знаешь, что до твоего совершеннолетия я обязана продолжать оставаться твоим опекуном, но, раз ситуация сложилась подобным образом… думаю, мы можем найти решение, которое устроит нас обоих. И тебя, и меня.
– Какое решение? – нахмурился Амрит. – Ты что, меня прогоняешь?
Впервые за всё время Джессика усмехнулась.
– Конечно, нет, – она покачала головой. – Я предлагаю следующее. Ты будешь жить отдельно, в своей квартире, неподалеку отсюда. Формально я буду продолжать оставаться твоим опекуном…
– Подожди, – попросил Амрит. – Не понимаю. Ты настаиваешь на том, чтобы я съехал? Сейчас?
– Ты не даёшь мне закончить, – строго произнесла Джессика. – Пока что я предлагаю тебе подумать о таком варианте. Я снимаю тебе жильё, рядом, неподалеку, ты живешь один, но, разумеется, на моём обеспечении.
– До восемнадцати лет? – нахмурился Амрит. – А дальше?
– Что, испугался? – Джессика не выдержала, и рассмеялась. – Нет, не до восемнадцати. До полного окончания учёбы, то есть до двадцати четырех. Ами, я тебе надоела. И Карина тебе надоела. И квартира эта тебе надоела, и та жизнь, которой ты живешь. И не спорь со мной, я знаю, что права. Если ты думаешь, что я не замечаю, какими глазами ты на меня смотришь, ты ошибаешься. Я всё замечаю. Знаешь, бывает так, что между людьми проскакивает искра, и они, вне зависимости от родства, или его отсутствия, начинают любить и понимать друг друга. Но между тобой и мной этой искры не было, и уже никогда не будет. Ты был хорошим воспитанником, я – добросовестным опекуном, но и только. Мы не стали родными друг другу, и, видимо, не могли стать. Что ж, это жизнь, в ней случается и не такое. Сейчас я предлагаю разойтись достойно, оставив друг о друге хорошее впечатление, и поддерживая контакт – после того, как ты закончишь учёбу, я всегда буду рада видеть тебя в гостях, и помогу, если ты попросишь о помощи. Подожди, не перебивай, это ещё не всё. У тебя нет необходимости принимать это решение сейчас, Ами. Подумай. Я не тороплю тебя, потому что решение непростое, оно требует определенных душевных усилий и решимости, ведь это всё-таки изменение жизни, причем весьма серьезное.
Амрит слушал этот
