Бумеранги. Часть 1 - Варвара Оськина
– Добрый день, миссис О’Конноли. – Девушка за стойкой ресепшена улыбнулась. – Пожалуйста, подождите несколько минут. Сейчас вас пригласят.
Джил кивнула, машинально достала пачку антибактериальных салфеток и уселась в одно из глубоких кресел. В очередной раз пришла мысль, что им в офис нужно такое же – уютное, расслабляющее. Но Джордж был против любого намёка на комфорт и считал аскетичную обстановку наиболее продуктивной. Вздохнув от бесперспективности убедить начальника, Джиллиан включила телефон и углубилась в чтение почты. Вверху экрана то и дело мелькали сообщения рабочего чата. Коллеги уже приехали на работу и теперь непринуждённо трепались. Чёртовы жаворонки. Улыбчивые экстраверты, что прямо с утра щебетали точно заправский орнитарий.
Разумеется, карьера в политике гарантировала бессонные ночи во время особо сложных кампаний. Работы всегда было много. Иногда запредельно, иногда терпимо, но ложиться далеко за полночь и спать не больше пяти часов давно стало нормой. И хорошо, если вообще удавалось заснуть. Бывая дома дольше трёх дней, Джеймс нередко ворчал на жену из-за её нескончаемой занятости, ненамеренно путал бумаги и диаграммы чьих-то экономических показателей. В итоге всё заканчивалось новым скандалом, хлопаньем дверей и обиженным телефонным молчанием до очередного приезда. Однако Джиллиан призналась самой себе – бессонница последних месяцев стала тревожной.
«Джил!»
На экране неожиданно всплыло личное сообщение.
«Когда будешь в офисе?»
Она удивлённо подняла брови, недоумевая, что заставило Джорджа Уилсона написать, а не позвонить.
Один из руководителей компании, где работала Джиллиан, был когда-то успешным сенатором. Уйдя из Конгресса, он отпустил бороду, основал вместе со старым приятелем одно из крупнейших агентств в сфере международного лобби, начал по-крупному врать и доводить подчинённых до ретинальных мигреней своими мистификациями. Джордж был хорошим, но довольно жестоким начальником и устраивал выволочки, которые часто заканчивались увольнениями. Однако к Джил он питал довольно неоднозначные чувства и с долей извращённого удовольствия наблюдал, с какой беспринципностью она порой действовала.
– Миссис О’Конноли. – Дверь ближайшего кабинета распахнулась. – Пожалуйста, проходите.
«Через пятнадцать минут», – лихорадочно набрала Джиллиан и подхватила сумку.
«Давай через десять. Будет весело».
Ответ вырвал из плотно сжатых губ недовольное цоканье. Ох уж этот конспиратор! Медсестра удивлённо повернула голову, но Джиллиан лишь холодно улыбнулась.
– Работа, – равнодушно проговорила она, снизойдя до объяснений. Джил расстегнула пиджак и оголила плечо.
– Всё же не хотите попробовать противозачаточный имплантат? – рассеянно спросила сестра, пока выуживала из упаковки знакомый фиолетовый шприц. – Меньше проблем.
– Нет, – Джиллиан раздражённо мотнула головой. От прикосновений чужих рук невольно стало нехорошо. – Слишком заметен.
Укол в плечо получился терпимым, но она всё равно поморщилась. Скорее, рефлекторно, нежели от инфантильного страха игл. За восемь лет работы с государственными делами бояться было уже попросту нечего. Тем временем обычный пластырь стянул кожу и прикрыл место предательства. На плечи вернулся проклятый доспех, мышцу больно дёрнуло в точке инъекции, а Джиллиан обратила взгляд на удивительно молчаливого врача. В принципе, что здесь ещё сказать? Само приглашение на процедуру говорило само за себя. Однако тут доктор Парви потёр изрезанный морщинами лоб, вздохнул и медленно пролистал в папке несколько файлов, где виднелись испещрённые таблицами бланки и глянцевая чёрно-белая лента УЗИ.
– Ваши анализы в норме, – сухо проговорил он. – Уровень гормона упал до нулевых значений. Эмбриона в полости матки больше нет.
– Замечательно, – кивнула Джил и собралась подняться, но голос доктора Парви вынудил остановиться.
– Случай довольно интересный. Это уже второй раз, несмотря на противозачаточные инъекции…
– Из-за моих командировок они получаются слишком нерегулярными.
– Спираль?
– Не подошла.
Ещё одна попытка встать, однако следующий вопрос намертво припечатал к креслу и вколотил с головой в землю, похоронив под плитой совести. Слишком жестоко, доктор…
– Может, дадите своим детям шанс? У вас уже было два аборта, и во время последнего нам пришлось провести кюретаж5. Пусть процедура прошла хорошо, но кто знает, что случится в следующий раз.
Джиллиан оказалась не в силах даже моргнуть от резко сдавившего виски напряжения. В ушах зашумело, во рту пересохло, пока она пыталась дышать и не заорать от абсурдности заявлений. Дать шанс… Шанс кому? Чему? Зачем?! Им с Джеймсом? Или потенциальному ребёнку, чья равнодушная мать бросит его под стенами отчаяния? Именно так было в детстве самой Джиллиан. Не дитя, а продукт системы. Вынужденная необходимость лишь потому, что это неплохо сказалось на общественном статусе матери. Ну уж нет! Она не хотела рожать ублюдков. Ни сейчас, ни вчера, ни завтра. Никогда!
– Благодарю за беспокойство, но это вас не касается.
Видимо, что-то поняв, доктор Парви вздохнул и кивком головы показал, что она свободна. И Джил ушла. Она никогда не испытывала сожалений, не станет и теперь.
Однако её терпения с трудом хватило, чтобы спокойно дождаться сдачи и размеренно подойти к дверям. Джил ненавидела наличные деньги. До глубины души презирала отсчитывающих мелочь торговцев, брезгливо морщилась, дотрагиваясь до грязных банкнот, а потом ещё долго оттирала руки салфетками. Но выбора не было. Карточки и чеки оставили бы после себя яркий след на тихой глади семейной жизни. Ведь Джеймс не простит. О нет. Скорее, свернёт тонкую шею жены и следом повесится сам. Ибо то, что сделала Джил, извинить невозможно. А потому она не могла позволить себе ни единой ошибки. Джим не должен узнать. Ни о чём. Никогда.
До нужной улицы удалось добраться за рекордное время. И здесь, как всегда, было не протолкнуться. Отовсюду доносился несмолкаемый бубнёж телефонных разговоров, а аромат кофе плотным облаком плыл в сторону Белого Дома. Невзирая на судебные процессы, что за последние несколько лет изрядно потрепали конторы лоббистов, большинство профессионалов по связям с властью всё ещё находились именно здесь. Близость Овального кабинета держала в тонусе и не позволяла накалу страстей пеплом остыть над Капитолийским Холмом, а звуконепроницаемые кабинеты позволяли творить политику, наплевав на закон и Конституцию. В общем, зверинец, в котором главной самкой проживала Джиллиан О’Конноли, был очарователен.
Офис преуспевающей фирмы в сфере международного лобби располагался на шестом этаже обычной стеклянной коробки, которыми через одну была застроена прямая, точно флагшток, улица. Это было типичное здание с типичной начинкой. Бесшумные ковры, царство прозрачных перегородок, кожаных кресел и огромных столов цвета тёмного шоколада.
Джил уверенным шагом двигалась в сторону директорского кабинета. Здороваясь кивком головы с коллегами, она привычно начинала вращение земли в нужную сторону. Но когда бледная рука без стука распахнула стеклянную дверь, лоббист О’Конноли на мгновение замерла, а затем нехорошо усмехнулась.
– Доброе утро, Джордж. Алекс. – Она кивнула двум партнёрам, что вот уже второй десяток лет успешно делили кресло руководителя. Разумеется, метафорично. – Думаю, я не вовремя.
– Джиллиан. – Пожилой мужчина, который до этого сидел
