Назад в СССР 11 - Рафаэль Дамиров
Перелопатив с добрый десяток томов и уже теряя интерес к книгам, я вдруг наткнулся на рассказ. Не повесть, не роман, а какая-то куцая зарисовка с размытым началом. Хотел ее пролистнуть, сочтя сию писанину недостойным внимания сыщика, но что-то меня удержало.
Я стоически протер глаза, включил настольную лампу (уже вечерело), подвинув книгу поближе под бордовый абажур, и вперился усталым взглядом запойного читателя в строчки. Пробежал пару страниц и обомлел.
Вот оно! Рассказ был о том, как обнаружили труп знаменитого портного, обшивавшего князей и прочих богатых щеголей Петербурга. Но самое интересное, что там все было обставлено, как суицид. Нет следов борьбы, портной болтается в петле в квартире на улице Жуковского, а лаковые сапожки его не достают до табурета. Все буквально как в деле Парамонова. Будто повесился, запрыгнув в петлю.
Твою мать! Ну это уже точно прямая отсылка книги к убийству. Или убийства к книге. Хех! Не обмануло меня предчувствие.
Это что получается? Что у товарища Светлицкого есть некий поклонник, или своего рода подражатель, который моделирует убийства из его великого творчества, воплощая их в реале?
Я вскочил с места. На хрена? Он художник, он так видит? Или это мания? Психическое расстройство? Тогда, возможно, есть еще убийства, на которые мы не обратили изначально внимания, и которые прошли по сводке, прикинувшись обычной бытовухой, например. А на самом деле — все они связаны между собой. Надо будет изучить сводку и снова перелопатить эти книжки. Хотя книжки лучше перепоручить Алексею. Он у нас любитель почитать…
С этими мыслями я снова сел. Выходит, что в городе орудует серийный убийца… Хотя два убийства — это пока для серии маловато. Но ведь я еще глубже и не копал пока.
Из коридора послышался знакомый цокот каблучков. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Света.
— О! Ты дома! — она хотела разуться, но замерла на полпути, с приподнятой ножкой, и с удивлением на меня уставилась. — Андрюш, ты что? Книги читаешь? Прямо студент. А я думала, ты работаешь…
— Ага, читаю, — кивнул я, с трудом заставив себя оторваться от рассказа, хотелось все-таки узнать, кто же убил этого злосчастного портного.
— Что читаешь? Не помню, чтобы ты увлекался художественной литературой.
Света, наконец, скинула туфли, скользнула на цыпочках ко мне, делая вид, будто не хотела мне мешать, а потом вдруг набросилась на меня и повалила на кровать, на которой я сидел в обнимку с книгами, будто меня кто колдовством сюда приковал.
— Ну оторвись уже от этой макулатуры! — в ее глазах сверкнули бесенята. — Я соскучилась! Что ты там читаешь такого интересного?
Она взяла одну из книг и раскрыла.
— Вот это да. Детектив? Ты серьезно?
— Да это по работе, — отмахнулся я, поглаживая девушку по бедрам, что прижали меня к матрацу.
— По работе? — состряпала губки бантиком Света. — Вот это?..
— Чуть позже расскажу, — улыбнулся я и, поборов наездницу, поменялся с ней местами.
Света отшвырнула книгу и встретила мой поцелуй. На пол с кровати полетела наша одежда, и подушки, и книги Светлицкого.
Спустя полчаса Света вышла из ванной, а я уже снова пялился в зеленый томик.
— Ты мне расскажешь, что там такого нашел? — обёрнутая широким полотенцем, она выглядела очень соблазнительно, мне вдруг захотелось снова скинуть с кровати Светлицкого, но я сдержался, нужно было срочно рассказать о результатах своих изысканий Свете — и Горохову.
— Портного убил трактирщик, — задумчиво пробормотал я. — Тот ему задолжал. Не то, что бы не мог долг отдать, просто рассорился с ним и замылил деньги.
— Чего? — нахмурила изящные брови Света, вышагивая по комнате в мою сторону и сверкая бронзой обнаженных ножек.
— Короче… Я сейчас все тебе объясню.
Света слушала молча, с интересом, по мере моего рассказа брови ее поднимались всё выше, а взгляд становился всё задумчивее.
— А ты не думал, что этот самый писатель сам всех убил? — спросила она, когда я закончил пересказывать всё прочитанное и надуманное.
— Конечно, думал… — почесал я в затылке. — Но зачем ему это? Что за блажь?
— Ну не знаю… Может, он таким образом вдохновляется? Музу подстёгивает?
— Подожди, но тут тогда последовательность другая должна быть — убил, а потом роман по мотивам написал. А здесь будто кто-то дублирует его криминальные выдуманные истории, претворяя их в жизнь. Так?
Света кивнула, но как будто бы нехотя.
— Ну, я все равно бы не исключала из подозреваемых Светлицкого. Он, кстати, уже не так популярен, как был буквально еще пару лет назад.
— Ты что, знакома с его творчеством? — удивился я.
— Да у нас авторов детективов, по которым фильмы снимали, раз-два и обчелся. Он был одним из них, а теперь кино, насколько я знаю, по его книгам уже не снимают, говорят, он ударился в рассказы, мол, собирается с силами перед большой прозой, строгает рассказики и размышляет над грандиозным романом. Три года уже думает и не выдает новинки.
— Ну, три года для написания бессмертной классики — не срок, — хмыкнул я. — Но да, ты права, он так растеряет популярность и аудиторию, если будет и дальше выдавливать из себя шедевр по чайной ложке или вовсе топтаться на месте.
— Вот и я говорю! — Света скинула полотенце и стала одеваться, и от этого я снова на миг забыл о работе. — Поэтому, мне кажется, у Светлицкого и есть мотив. Привлечь к своей персоне в так называемое «межсезонье» внимание.
— Какой мотив?.. — на автомате переспросил я, наслаждаясь зрелищем обнаженного тела своей девушки.
— Как какой? Ты меня не слушаешь? Когда все это всплывет, разразится огромный общественный резонанс. Люди узнают, что между убийствами и романами Светлицкого есть параллель, все тут же кинутся покупать и читать его книжки. Даже те, кто не любит детективы.
На последних словах она игриво ухмыльнулась.
— В таком случае, — я задумчиво потер переносицу, — можно подозревать и издателя, например. Автор станет популярнее, издательству спустят новый госплан, тиражи взлетят, и дополнительные допечатки озолотят его.
— Да, но редактор и издатель сидят на зарплате,
