Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1979 год
Продавцы и покупатели шумно торгуются, овощи взвешивают на допотопных заржавленных весах. И тут же на покупателя налетают мальчишки, наперебой предлагая донести покупку до автомобиля или хотя бы купить у них полиэтиленовую сумочку. Чумазые, с озорными черными глазами, они снуют по рынку, выискивая клиентов.
Заметив мою распухшую сумку, ко мне подбегают двое мальчишек: «A boy, mister, a boy!» Предложение застает меня врасплох. В памяти всплывает образ колонизатора, эксплуатирующего смуглого «боя». Я краснею и пытаюсь пройти мимо. Один из мальчишек хватает меня за рукав: «Недорого, мистер, всего дирхем». У меня ощущение, будто на меня смотрит весь сук. Протягиваю мальчугану монетку. Он отталкивает мою руку и делает шаг назад. «Нет работы — не надо деньги!» — на ломаном английском гордо объявляет он.
Те самые трюфели
Кто теперь не читает в газетах об Арабском Востоке! Но спросите, например, что экспортирует Ирак, и большинство тут же назовет нефть. Затем многие вспомнят про финики. Некоторые, подумав, добавят к этому перечню рыбу и овощи. Но уж точно — мало кто знает, что Ирак поставляет на внешний рынок грибы. И не просто грибы — трюфели.
Буро-серые клубни, напоминающие старую, потрескавшуюся картошку, появляются на суке в Басре в конце января. Но бережливые иракские хозяйки начинают покупать их лишь недели три спустя, когда цены падают, а в овощном ряду каждый второй торговец, стараясь перешуметь конкурентов, кричит: «Чома, чома!»
Чома растет в пустыне — голой, песчаной, растресканной, где на первый взгляд, кроме чахлых кустиков и верблюжьей колючки, ничто не может пустить корни. Но проходит дождь, второй, и слежавшийся песок начинает вспухать небольшими бугорками. В это время на заранее известные им «чомные» места высыпают грибники. В основном это пустынные кочевники-бедуины и болотные арабы, сменившие рыболовные сети на копательный нож. Такие ножи, похожие на некрутой серп с деревянной рукояткой, служат иракцам для самых различных целей: ими рубят тростник, стригут кусты, срезают с финиковых пальм засохшие ветви и спелые гроздья фиников, потрошат рыбу, разделывают баранов. Ими же в пустыне копают чому.
Бугорок, который выдает чому опытному глазу, может быть едва заметен, и тогда гриб приходится выкапывать с глубины двадцати-тридцати сантиметров. Иногда у гриба хватает силы разорвать корку песчаника, и его крутой коричневый бок выглядывает на поверхности. Но чаще всего они прячутся по одному под округлыми, в трещинах бугорками неглубоко в песке.
К началу марта «грибные лужайки» в пустыне напоминают перекопанные огороды. А в Басру тянутся автомобили, автобусы, повозки, нагруженные чомой.
Большую часть чомы оптом закупает государство и экспортирует их в Европу, особенно во Францию, где они идут в кухни лучших ресторанов под более знаменитым своим названием — трюфели.
У местного населения трюфели почему-то большим спросом не пользуются. Редко где-либо в меню можно встретить блюдо из них. Зато у нас, советских специалистов, чома — лучшее лакомство. И вкуснее всего оказался маринованный или соленый чома, крепенький, хрустящий, сам соскальзывающий с вилки в рот. А если в этот момент закрыть глаза, то видишь холодное осеннее утро, прелую, насквозь пропахшую грибами листву, сырую покинутую паутинку, сиротливо повисшую между осин...
Но это если только закрыть глаза...
Хор Эль-Хаммар
Пушистый хвост шакала мелькнул и скрылся за насыпью. Дорога плавно сворачивает, переваливает через бугор, и перед нами открывается бесконечное поле камыша с блестящими кляксами водных прогалин.
В машине мистер Ганди Дауд, инженер-резидент компании, курирующий проект заводнения, руководитель изыскательской группы Борис Тихонович Садовский и я. Садовский показывает, где изыскатели наметили трассы будущих коммуникаций и трубопроводов для закачки воды на нефтяном месторождении Северной Румейлы. Мы едем по маршруту высоковольтной линии, которая пока существует лишь на наших чертежах, и выезжаем на узкое полотно только что построенной дамбы, до горизонта рассекающей самое большое в Ираке озеро — Хор эль-Хаммар. Каждые 100—150 метров из-под дамбы, прорываясь через широкие гофрированные водопропуски-кульверты, бьют мощные струи, будоража спокойное, века не знавшее течения озеро.
В будние дни дамбу сотрясают тяжелые МАЗы и КрАЗы, груженные песком, щебенкой, гравием. Буровые установки готовят скважины под столбы линии электропередачи. Геофизики замеряют удельное сопротивление грунтов, гидрологи изучают режим озера, биологи берут пробы воды и водорослей. Их работа — гарантия того, что советско-иракский контракт будет выполнен своевременно и качественно. Вместе с ними работают иракцы, перенимая опыт и современную технологию. Выполнять задание быстро и в то же время давать пояснения — дело непростое. То тут, то там встречаешь рослых светловолосых парней в знакомых кепочках с надписью «Турист» или «Таллин», объясняющих обступившим их смуглым худощавым иракцам, как управлять новым советским экскаватором, как правильно устанавливать бетонные репера или пользоваться трассоискателем .
Но сегодня выходной. Только у нашего шефа день все равно рабочий, потому мы и оказались у дамбы. На дамбе маячат несколько фигур с удочками. Если видишь человека с удочкой — это точно наш или польский специалист. Они задерживаются здесь до тех пор, пока рыба не ошалеет от все больше накаляющегося солнца и не перестанет обращать внимание на какие бы то ни было приманки. Уловы уже не так велики, как год-два назад, однако никто не возвращается пустым. Но мало кто из рыбаков знает, что озеро Хор эль-Хаммар для рыболовов открыл механик из белорусского города Новозыбкова Олег Бойко.
Однажды в рыбном ряду под тучей сытых, ленивых мух он заметил удивительно знакомую рыбу. Торговец поднял над головой помятую двухкилограммовую рыбину. «Шилик, шилик!» — закричал он, стараясь повернуть ее к покупателю более свежим боком. Рыба оказалась жерехом, или, как его еще называют в средней полосе России, шереспером. Точно таким же, какой водится у нас.
Олег попросил меня переговорить с торговцем, и мы с трудом выяснили у встревоженного нашим любопытством рыбника, что товар он покупает в деревушке неподалеку от новой дамбы на озере Хор эль-Хаммар.
Первые же наши выезды оказались настолько успешными, что слух о рыбалке на Румейле в считанные дни облетел наших земляков в Васре. Рыболовы постепенно потянулись на дамбу. Причем все, у кого хватало искусства изготовить хоть какое-то подобие блесны, возвращались с внушительным уловом.
Дошел слух об этом и до местных жителей — мааданов — болотных арабов, обитающих в тростниковых деревнях на островах и вдоль берегов озера. Основное занятие болотных арабов — животноводство. Второе по важности место в их жизни занимает рыбная ловля, но поскольку единственные орудия лова у них — острога и небольшие самодельные сети, то дневная добыча бывает редко больше десятка-другого некрупных сазанчиков. Сомов болотные арабы брезгливо выбрасывают из сеток: рыба без чешуи — от шайтана. А вот жерех, которого в сеть поймать практически невозможно, считается у них почетным трофеем.
Первое время обеспокоенные конкуренцией мааданы лишь наблюдали из вертких долбленых челноков, как мы, помахивая своими «шосмакина» — автоматическими удочками, таскаем из озера увесистых жерехов. Затем закаленные суровой жизнью аборигены Хор эль-Хаммара выработали план и приступили к активным действиям. Затаившись на нескольких лодчонках в зарослях камыша, болотные жители терпеливо ждали, пока кто-либо из спиннингистов не найдет уловистое место у одного из кульвертов, а затем двумя группами начинали окружать удачливого рыболова. Одни по отлогой дуге выходили напротив переката, куда только-только пристрелялся конкурент-любитель, затем молниеносно приближались и выметывали сети чуть ли не на блесну. Всплески, крики, тамтамный грохот пустых консервных банок: вторая группа, бесшумно заплыв в водопропуск, начинала гонять рыбу.
Рыба не столько загонялась, сколько разгонялась, однако уловы у профессионалов несколько увеличились.
В общем, нам рыбы хватало, а для мааданов рыбная ловля — добыча пропитания. Даже приятно чем-то было, что мы обогатили их более совершенными способами.
Абу-Фейсал
Той весной, когда изыскательские работы по нашему контракту только разворачивались, мне впервые пришлось поехать на протоку Гармат-Али — место, выбранное изыскателями для водозаборных сооружений. Пока, правда, единственным сооружением на протоке была крохотная дощатая будка, установленная нашим гидрологом над водомерным самопишущим прибором с особенно приятным в пустыне названием «Валдай». Я должен был снять показания приборов-самописцев и к утру доставить их в Басру. Утром гидрологам надо было завершать отчет.
