Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1992 год
Когда Карамзина спросили, как одним словом можно назвать то, что творится в России, он ответил: «Воруют». Для Польши требуется два слова: веруют и торгуют.
Из Радома нас везут на автобусе в деревню Порабки — отсюда нам предстоит идти до Ченстоховы. Где она находится, выяснить нет никакой возможности — карты не достать.
Паломники
Ранним утром отправляемся в путь. Дивное зрелище — паломничество. Впереди длинных колонн ксендзы в черных рясах, по бокам — полиция нравов (молодые ребята, которые руководят движением). Паломники шествуют под звуки молитв и религиозных песен и немного напоминают заключенных, отправленных по этапу. Впечатление усиливается от того, что в пути запрещается курить и употреблять алкогольные напитки — ксендзы и полиция нравов ревностно следят за порядком.
Общаемся. Правда, большинство поляков говорит только на родном. Русский же, который они учили несколько лет в школе, вспоминают с трудом.
К нам подходит ксендз Петр. Немного удивляется, что мы — православные, хотя, по его мнению, принципиальной разницы между православием и католичеством нет — только в обрядах. А Бог один — в этом суть.
Тем временем идущая рядом полька Гражина чуть не грохается в обморок: «Вы православные», — повторяет она снова и снова, и в голосе ее сквозит грусть, сожаление и даже жалость к нам. Вопрос веры — очень тонкий вопрос для всех поляков. Предпочитаем избегать разговоров на эту тему, но удается не всегда.
— А почему вы не запеваете русские религиозные песни? — спрашивают нас поляки.
Что мы можем ответить на этот вопрос? Свои песнопения они разучивают с детства.
Впрочем, наши попутчики интересуются не только религией. Двое ребят справлялись, нет ли у русских автомата Калашникова, и изъявляли желание отдать за него пять миллионов злотых. Вместо автомата мой друг-коммерсант предлагал им сбои щипцы для завивки волос, утверждая, что его товар, во-первых, очень дешев, намного дешевле автомата, а во-вторых, просто необходим в хозяйстве.
Побег
На второй день паломничества получаем карточки, дающие право на бесплатный проезд по Польше, — мы их тут же окрестили «пильджимками» («пильджим» по-польски «паломник»). Узнаем, что идти нам семь дней по 25 — 30 километров ежедневно. Новость не радует — на ногах огромное количество «бомблей» (мозолей). Несколько врачей из лазарета, который путешествует вместе с нами, используя какой-то чудодейственный отечественный бальзам, делают все возможное, чтобы восстановить работоспособность наших нижних конечностей, хотя удается это не всегда. Ноги продолжают болеть и отказываются идти 25 километров. Втроем решаем на время бросить колонну — устроить «разгрузочный день» — и отправляемся в город Кельце, взяв в провожатые польку Диану, которая предпочитает пыльным проселочным дорогам поход по магазинам. Диане 17 лет, и ее волнуют чисто практические вопросы. Она скоро едет в Союз и поэтому спрашивает, можно ли купить в Москве кроссовки Nike (в Польше их почему-то не продают) и отдохнуть две недели в Крыму на три тысячи рублей.
Все дороги в польских городах ведут к рынку, и Кельце — не исключение. На огромном базаре очень много русских — торгуют сантехникой и электротоварами. Пытаемся купить один банан на всех. Но он стоит 2 тысячи злотых, а у нас только 800.
Направляемся к автовокзалу, чтобы уехать в деревню Мичигозд, куда вечером должна прийти наша группа. У остановки наталкиваемся на русских ребят, которые, чувствуется, уже не первый день зарабатывают себе на жизнь пением. Они почему-то принимают нас за обеспеченных поляков: «Пан, проше пенензы бедным русским студентам». Опуская пять копеек в шапку говорю: «Бедным русским студентам от нищих русских студентов». Музыканты дружно смеются.
В автобусе наши пильджимки действуют безотказно. Более того, водитель даже рад бесплатно везти паломников.
Приезжаем в Мичигозд, и тут нас ловит полиция нравов. Поляки очень недовольны, что мы отбились от колонны и бродили неизвестно где. Они так оживленно обсуждают наш побег, что мы боимся — не отправят ли на родину раньше срока. Но вроде бы отлучка сходит нам с рук.
Ксендзы
Весь следующий день приходится идти с группой. Опять палящее солнце, поля, деревни, молитвы, которые читают нараспев благообразные ксендзы. В промежутках между молитвами они пристают к русским девушкам.
С нами идет очень веселый ксендз Роберт. Он в рясе, но ему не жарко, он сбил все ноги, но ему на это наплевать. Поляк, учится в духовной семинарии во Флориде. Его, кажется, мало волнуют вопросы веры. Прежде всего Роберт бодро спрашивает, какую стипендию получают русские студенты, а потом недоумевает: «Почему такую маленькую?» Далее он сообщает размер своей стипендии в Штатах, после чего разговаривать с ним вообще не хочется.
Входим в деревню. У некоторых домов нас ждут бадьи с компотом и тазики с варениками. Вообще здесь кормят русских до отвала. У палисадников стоят хозяева и машут нам руками. Так по традиции встречают паломников. Поляки — наши спутники — уже привычные, для нас же это пока в диковинку.
Супружеская пара везет с собой в коляске маленького ребенка. Жару он переносит плохо.
— Зачем так мучить дите? — спрашиваю я.
— Он должен побывать в Ченстохове, — непреклонная мать толкает коляску. Муж семенит рядом. Чувствуется, он во всем согласен со своей половиной.
— А не проще сразу приехать туда?
— Мы хотим быть настоящими паломниками, — и коляска, поскрипывая, катится дальше по направлению к святому городу.
Нам наконец удается достать карту. Выясняется, что до Ченстоховы по прямой — от силы три дня хода, а колонну специально водят вокруг Кельне, «наматывая» километры и дни, чтобы согласно утвержденному плану похода мы прибыли в Ченстохову не ранее 13 августа.
В середине пути совершается символический обряд крещения. Поляки с усердием спихивают русских в реку неподалеку от костела и поливают водой. В жару это даже приятно. Воспитанные в духе воинствующего атеизма, должного значения обряду не придаем.
Краков — Челентники
Место ночлега — глухая деревенька. Эту ночь придется провести в палатках. Грузовик с вещами еще не приехал, и поэтому идем погонять с поляками в футбол. Позорно проигрываем. Утешаем себя, что Бог помогал полякам, поскольку в их команде играл ксендз.
Утром наконец-то решаем съездить в Краков. Сказано — сделано... «Да, Краков — это Краков», — повторяли мы спустя четыре часа на площади Мицкевича и напряженно думали, куда сдать пакет с пустыми бутылками (они в Польше довольно дорогие), который нашли здесь. Потуги не увенчались успехом — бутылки почему-то нигде не принимали.
Краков прекрасен. Мы бродили по нему несколько часов и не заметили, как наступил вечер. Нужно было возвращаться на ночлег в деревню Челентники. На карте ее — о ужас! — не оказалось. К счастью, нашлись самаритяне, указавшие нам верное направление. Вообще за все паломничество только один раз — в Варшаве — я встретил очень нехорошего поляка. Он хотел выколоть мне правый глаз моим же ножом. Пан был зверски пьян, весь покрыт татуировками и к тому же, по его собственным словам, отсидел 15 лет в тюрьме, чему я охотно поверил и поэтому не дал ему нож.
Итак, мы сошли с электрички, как предполагалось, в пяти километрах от Челентников. Огляделись. Неподалеку стояли польский «фиат», возле него пан и пани. Пани оказалась русской учительницей из Москвы, пан же — действительно паном и вдобавок сильно навеселе. Тем не менее он согласился подбросить нас в деревню, до которой, как выяснилось, было не 5, а все 25 километров. Пан очень любит Польшу. Поэтому всю дорогу мы судорожно вспоминали известные нам польские фамилии: Малиновский, Рокоссовский, Дзержинский... «У нас в центре стоит», — похвастался я, не зная, что его скоро снимут...
... Пан не знал, где находятся Челентники, и посему привез нас в свою деревню — там его уже ждала жена. И хотя за бутылку водки пан выражал готовность ехать хоть до памятника Железному Феликсу, супруга, явно не авантюристка, его никуда не отпустила. Мы пошли пешком.
Ченстохова
К утру добрались до злосчастных Челентников. Группы нет. Мы втроем безнадежно отстали. Встретили еще несколько русских, тоже отбившихся от группы. Решаем ехать до Ченстоховы вместе. По дороге какие-то удивительно добрые поляки дарят нам 10 банок консервов. Через несколько часов мы уже на месте.
Море людей. Паломники со всего мира. На улице со столика торгуют картами города по 5 тысяч злотых за штуку. Денег нет. «День добрый, — говорим, — мы русские». Поляк-продавец без лишних слов делает презент.
Замечаем плакат с интересной надписью: «Информационный центр для групп с Востока». (Аналогичного пункта для прибывших с Запада мы так и не встретили.) Где наша группа и багаж, там, естественно, никто не знает. Мысленно прощаемся и с первым, и со вторым. Грустные мысли немного компенсирует благотворительная помощь в виде нескольких грузовиков с баночной кока-колой и бутербродами с ветчиной, которую прислал для русских Папа Римский. Подкрепившись, идем осматривать Ченстохову — духовную столицу Польши. Город как город. Ясногорский костел сильно смахивает на гостиницу «Ленинградская» в Москве. К нему стекаются все паломники. Почти у каждого в руках надувной шарик с портретом папы — забавное зрелище. От изобилия пап начинаешь потихоньку уставать.
