Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1972 год
«Керчь» была затоплена еще в 1918 году. А решили ее поднимать более десяти лет спустя, когда корпус корабля уже крепко был «прихвачен» вязким грунтом. Эсминец остропили понтонами, подъемная сила которых примерно на пятьдесят процентов превышала вес «Керчи». Продули понтоны — «Керчь» на месте. Проверили расчеты еще раз — все верно. Тогда подвели и подали воздух под корпус эсминца, превратив его в своеобразный понтон. А эсминец на дне даже не шелохнется. А ведь к нему уже приложена сила, в два раза превышающая его собственный вес. Пошли обедать. И вдруг на поверхность вылетают большущие пузыри, а за ними... понтоны! Одни понтоны, без «Керчи». Оказалось, корпус не выдержал страшного напряжения и стропы просто разрезали его, как в магазине режут круги сыра, с помощью проволочки...
Но то получилось с кораблем, который нормально лежал на грунте. А тут подлодка ушла в ил более чем на десять метров, и к тому же в грунте были заклинены винт и рули. Так что присос предполагался большой.
Интуиция и опыт подсказывали, что ста тонн, вероятно, будет достаточно, чтобы лодка оторвалась от грунта и всплыла. Но, кроме присоса, в предстоящей буксировке была еще одна загвоздка — какой взять трос? Из-за малой остойчивости подводной лодки тяжелый стальной трос мог ее перевернуть, а это, в свою очередь, означало бы почти верную смерть экипажа. На такой риск даже в нынешних условиях идти было нельзя, пока есть какой-то шанс и время переменить техническое решение.
Посоветовались с Друкером. Выбрали капроновый трос. В воде он ничего не весил и, значит, для лодки не представлял опасности. Правда, его физико-механические свойства были известны недостаточно, да и толщина доставленного троса вызывала опасения. Но другого не было, а медлить было нельзя. За носовой рым подводной лодки закрепили «бублик» — петлю из стального троса, а уж за «бублик» водолазы завели капроновый буксирный трос.
Спуски водолазов шли непрерывно. Декомпрессионные камеры были переполнены. Поднятых на поверхность водолазов частично приходилось отправлять в камеры другого спасателя. Некоторым приходилось проходить декомпрессию прямо в воде, постепенно, в соответствии со строгими графиками, поднимаясь с положенными остановками в морской толще.
С большим трудом водолазы завели на подводную лодку медный трубопровод для подачи воздуха высокого давления. Эта операция отняла много времени и сил. Пошли третьи сутки, как лодка оказалась на дне... Подводников надо было поддерживать.
Через торпедный аппарат № 1 водолазы передали внутрь лодки двенадцать резиновых мешков — теплое белье, спирт, горячее какао, десять индивидуальных спасательных аппаратов. Затем — еще несколько контейнеров: средства регенерации воздуха, горячую пищу.
Установили еще две рейдовые бочки, и спасатель надежно встал над лодкой на «четыре точки». По медному трубопроводу все лодочные группы баллонов воздуха высокого давления набили сжатым воздухом, продули цистерны главного балласта. Экипаж лодки насосами частично откачал за борт воду из затопленных отсеков. Теперь лодка была подготовлена к буксировке.
По телефону Чикер предупредил командира подводной лодки: внимательно наблюдать за ее малейшими движениями, обо всем немедленно докладывать наверх.
Спасатель оттянулся в сторону, с тем чтобы всплывающая лодка не ударила в его днище. Буксиры приняли конец.
Над лодкой в море остался лишь небольшой баркас, на котором закрепили все концы, шедшие к лодке, — шланги, трубопроводы, телефонный кабель... С баркаса шло все управление — отсюда Чикер держал связь по радио с буксирами, а по телефону — с командиром подводной лодки.
Погода немного улучшилась, но ветер все же был около пяти-шести баллов, и баркас мотало изрядно. В последний раз Николай Петрович и радист проверили, как действует связь с лодкой, и по радио — с головным буксиром. Можно было начинать.
Буксиры медленно выбрали слабину и начали по команде с баркаса постепенно наращивать тягу. До них было около 200 метров, и Чикер ясно видел, как растут за их кормами белые буруны. Инженер повернулся к радисту:
— Буксирам прибавить обороты. Помалу, помалу...
Оставалось только ждать.
Три серо-стальные глыбы буксиров стояли на месте, точно припаянные. Значит, трос еще держит. Ждать, ждать...
Ждать — ничего хуже не было для Чикера. Он не научился этому за свою долгую службу, хотя и понимал, что иногда в этом единственный выход. Он привык действовать. Действовать даже и в том случае, когда здравый рассудок подсказывал, что вроде бы пора уже махнуть рукой и отправляться восвояси. Вспомнился 1939 год.
Теплоход «Челюскинец» шел из Нью-Йорка в Ленинград с грузом металла и станками для новых заводов СССР. Ему не повезло еще в Бискайском заливе, когда груз в носовой части сорвался во время шторма со своих мест и стал перекатываться по трюму. А в мартовскую ночь 1939 года теплоход выскочил на банку Таллино-Модал в районе таллинского рейда. Усилившийся шторм разломил судно на две части...
На помощь «Челюскинцу» из Ленинграда вышли два ледокола. Чикер был назначен руководителем спасательных работ, начальником экспедиции.
Караван пробивался через льды Финского залива. Лед метровой толщины приходилось таранить с разгона. Весна еще будто и не начиналась — над судами по ночам полыхали северные сияния. Через два дня спасатели вышли наконец на чистую воду и прибыли в район аварии. Это была незабываемая картина.
Носовая часть теплохода осталась на банке Таллино-Модал. А корма сдрейфовала под ветром и штормовой волной к западу и теперь сидела в пяти милях на банке Уусмадалик. Команда была снята с «Челюскинца». Покинутые обе части судна торчали из воды. Возле носа теплохода станки валялись россыпью на отмели. Надо было спасать и судно, и груз.
Вот тогда впервые Чикер и встретился с агентом английского «Ллойда». Тот успокоил — страховка, конечно, будет выплачена, вопросов нет. А теплоход... Ну что же, о теплоходе придется забыть. Спасти его невозможно. Зря тратите время. И он мило улыбнулся, давая понять, что деловая часть закончена. Он, безусловно, был специалистом своего дела и подсчитал все и вся, но предсказания его не оправдались.
«Челюскинец» неделю назад был еще новехоньким судном. Всего три года назад его построили, а теперь он лежал на дне, готовясь в лучшем случае стать металлоломом, в худшем — остаться ржаветь и гнить на банках. А агенту на все это было в высшей мере наплевать. Он улыбался и щелкал аппаратом.
И Чикер спросил у представителя «Ллойда»: не будет ли он любезен прислать эти снимки в СССР? Англичанин обещал. И тогда, чувствуя внутри неприятный холодок бешенства, Чикер сказал улыбаясь: а может быть, вскоре эти снимки пригодятся и самому мистеру, после того, естественно, как спасатели поднимут и отбуксируют в Ленинград «Челюскинец». Англичанин рассмеялся совсем весело и искренне, забыв даже на время, что страховку платить все равно придется.
Кормовую часть теплохода поднять было проще и легче буксировать — на ней почти в целости осталась переборка, воды в трюме не было. Зато носовая часть представляла жалкое зрелище: значительные повреждения, часть станков выброшена в воду. Они были разбросаны кругом, точно взрывом. Водолазы их стропили. Станки грузили на транспорты. Несколько тысяч тонн станков и листового металла — для этого не спасатели были нужны, а портальные краны. Вес некоторых станков тридцать-сорок тонн!
Как и предполагали, кормовую часть подняли достаточно быстро, и буксир повел этот обрубок теплохода в Ленинград. Зато с остальным пришлось повозиться. Для перехода по морю в носовой части предстояло возвести новую прочную переборку и откачать воду из трюма, иначе нос не держался бы на плаву. И переборку предстояло поставить под водой. А на море непрерывные штормы. Таких работ никто в мире не производил, чтобы под водой ставить переборку площадью более ста квадратных метров.
И англичанин, который почему-то из Таллина не уезжал и регулярно приходил на буксире к «Челюскинцу», так и сказал: пустой номер...
Но спасатели принялись за работу. Когда было готово около половины многослойной деревянной переборки, пошел сильный ветер, волна. От свежего дерева полетели щепки. Было страшно смотреть, когда волна ударяла в переборку — щепки летели вверх на два десятка метров. Спасатели с горечью наблюдали, как в пух и в прах разлетается все, на что ушла уйма тяжевого труда. Когда шторм затих, пришлось начинать все сначала, благо строительным лесом запаслись впрок. И вскоре носовая часть была на плаву и торжественно — так казалось спасателям, — именно торжественно была отбуксирована в Ленинград, где в доке сварщики благополучно завершили работу эпроновцев, сварив ее с кормовой частью. «Челюскинец» готов был снова отправиться в рейс...
