Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 2009 год
Присоединение Маньчжурии проходило, в целом, в согласии с меморандумом. Но благодаря хорошей военной и дипломатической подготовке его удалось провести без вступления в войну с Китаем. На этом настаивали осторожные политики, понимающие, что одно дело воспользоваться слабостью соседа, а другое — вступать с ним в большую войну.
После первых сражений. Торжественное вступление японских войск в город в Северном Китае. 27 октября 1937 года
Но в то же время в Японии все сильнее становились воинственные радикалы из «Союза молодых офицеров». В 1932 году были убиты неугодные им министр финансов и премьер-министр, а четыре года спустя предпринята попытка путча. В конце 1936 года сторонники войны победили. Япония подписала с фашистской Германией и Италией «Антикоминтерновский пакт»: считалось, что главным ее противником в грядущей войне будет СССР. А чтобы всерьез воевать против него, требовалась крепкая сухопутная база. И японцы устраивали на новой границе с Китаем провокацию за провокацией, чтобы получить повод для расширения своей сферы влияния. Решающим стал инцидент 7 июля 1937 года у моста Люгоуцяо, расположенного к юго-западу от Пекина и известного в Европе как мост Марко Поло, поскольку он был описан венецианским путешественником. В этот день во время ночных учений японские солдаты открыли огонь по китайским позициям, от ответного огня погиб один человек. Агрессоры потребовали вывести войска Чан Кайши из всего района Пекина и попытались взять штурмом предмостные укрепления, но безуспешно. Однако уже 20 июля началось широкомасштабное наступление, в результате которого к концу месяца японцы заняли Пекин и Тяньцзинь.
И вновь внутри империи раздались голоса: надо остановиться на этом. Но теперь уже Чан Кайши, который после уроков Маньчжурии решил не делать шагу назад, пообещал не вкладывать меча в ножны, пока единство Китая не будет восстановлено. Чтобы сделать генералиссимуса сговорчивее, японцы атаковали Нанкин и Шанхай — политическую и экономическую столицы Китайской республики.
Чан Кайши понимал, что Китай получит поддержку мирового сообщества, только если докажет свою способность бороться. Он лично возглавил атаку на японский десант, который высадился в Шанхае в августе 1937 года. В бой были брошены все лучшие дивизии. С противной стороны в шанхайском побоище участвовали 300 000 человек, 130 кораблей, 300 танков и 500 самолетов. Республика выставила 600 000 солдат (75 дивизий + 9 бригад) и 200 самолетов. Три месяца боев принесли неисчислимые жертвы. Китайцы потеряли почти половину личного состава, но и победители-японцы недосчитались 70 000. 13 декабря пал Нанкин, и в нем была устроена чудовищная резня.
А весной 1938 года японские войска, наконец, потерпели первую неудачу — под Тайэрчжуаном они потеряли около 20 000 человек, правда, город взять так и не смогли, в итоге отступили. Новой целью стал город Ухань, куда отступило правительство Чан Кайши. Считалось, что в случае его захвата гоминьдановцы, наконец, капитулируют. Но после взятия Ухани 27 октября 1938 года столица была перенесена в Чунцин, а упрямый генералиссимус по-прежнему отказывался о чем-либо разговаривать с японцами, пока те не отойдут на позиции за мостом Марко Поло. Чтобы сломить волю к сопротивлению, японцы начали массированные бомбардировки гражданских объектов сначала в Чунцине, а потом и во всех крупных городах, еще ими не занятых. Миллионы людей погибли, были ранены, многие остались без крова.
С 1939 года в Азии, как и в Европе, стало чувствоваться, что скоро разразится большая война. Осознавая это, Чан Кайши провозгласил стратегию — «освобождая территории, выигрывать время», его целью было продержаться до того момента, когда Япония нападет на США, что казалось более чем вероятным. Будущее показало, что эта была очень верная стратегия, но пока ситуация выглядела патовой. Несколько крупных наступлений Гоминьдана в Чанша и Гуанси окончились без крупных успехов. Фактически речь шла о том, что произойдет быстрее — Япония ввяжется в большую войну на Тихом океане или Чан Кайши потеряет контроль над своей истекающей кровью частью Китая. Обе стороны были не против выйти из войны, но на данном этапе, после всего, что произошло, это было крайне затруднительно.
Священная война
Когда в 1937-м началась полномасштабная военная кампания против Китая, целью ее провозглашалось «нанести смертельный удар по коррумпированному режиму Чан Кайши, создав в массах китайского населения добрые чувства в пользу Японии и стремление к миру». Сами события получили в Японии название «китайского инцидента» (оккупацию Маньчжурии в 1931 году называли «северокитайским инцидентом»). В 1940 году вторжение в Китай превратилось на языке японской пропаганды в «священную войну» — сэйсэн, первый этап на пути к идеальному состоянию «Хакко итиу» («Восемь углов мира под одной крышей»), которого должна была достичь «божественная раса». Восемь в этом выражении — четыре страны и четыре «полустраны» света, то есть весь мир, который следовало объединить под властью японской нации и ее императора. Задачей стало создание «Великой Восточно-Азиатской сферы сопроцветания», — жители Японского архипелага планировали освободить Восточную Азию от европейских колонизаторов, добиться повсюду процветания и спокойствия. Поэтому, вместо того чтобы подчинять захваченные территории напрямую, японцы создавали марионеточные государства. 5—6 марта 1943 года под эгидой Японии прошла Конференция стран Великой Восточной Азии. В ней участвовали представители Японии, Маньчжоу-Го, Китая (коллаборационистское правительство Ван Цзинвэя), Таиланда, Бирмы, Филиппин и даже Индии. Казалось, японская гегемония в Восточной Азии утвердилась навеки. Но часы господства великой островной державы уже были сочтены. Вначале японцев в самом деле встречали как братьев, пришедших освободить колонии от ига белых людей. Но это отношение быстро менялось на противоположное. Дело в том, что японская пропаганда, подобно немецкой, долго убеждала своих граждан в их превосходстве над всеми другими народами, в их божественном происхождении и особой миссии. На инородцев фактически следовало смотреть, как на людей второго сорта, как на скот. Это высокомерное отношение, которое японцы не считали нужным скрывать, а также реквизиции и тяжелая трудовая повинность довольно быстро восстановили жителей европейских колоний против «освободителей».
«Убивай всех, грабь все, жги все»
Японцы с трудом контролировали оккупированную территорию — на нее попросту не хватало гарнизонов. Фактически держать под контролем удавалось лишь города и важнейшие коммуникации, а в сельской местности хозяйничали партизаны. В декабре 1940 года войска КПК провели свое знаменитое Наступление 100 полков на железные дороги и японские гарнизоны в провинциях Хэбэй и Шаньси.
Захватчики ответили «зачистками территории» в окрестных аграрных районах. Летом 1940-го их Северо-Китайскую армию возглавил генерал Ясудзи Окамура, принесший с собой страшную политику «Санко сакусен» — «Три все»: «Убивай всех, грабь все, жги все». Пять провинций — Хэбэй, Шаньдун, Шэньси, Шаньси и Чахар были разделены на участки: «замиренные», «полузамиренные» и «незамиренные». Окамура распорядился жечь деревни, конфисковывать зерно и мобилизовывать крестьян на общественные работы — рытье окопов, строительство многокилометровых стен, башен, дорог. Общей целью ставилось уничтожение «врагов, прикидывающихся местными», и «всех мужчин от 15 до 60 лет, в ком можно заподозрить врага». Даже японские историки оценивают число китайцев, порабощенных таким образом японской армией, в 10 миллионов человек. В 1996 году исследователь Мицуоси Химета заявил, что политика «Трех все» привела к смерти 2,7 миллиона человек. Впрочем, тактику выжженной земли с успехом применяли и войска Гоминьдана, и части Красной армии. На этой войне мирное население рассматривалось всеми лишь как резерв новобранцев.
Вдобавок националисты и коммунисты, невзирая на внешнюю угрозу, воевали в основном не с агрессорами, а друг с другом. Правда, в декабре 1936 года они подписали перемирие и основали единый антияпонский фронт (согласно ему, коммунисты вливались в состав Национальной революционной армии Чан Кайши), но отношения оставались более чем натянутыми, а совместные операции, достигнув пика в 1938-м, быстро сошли на нет. В январе 1941 года Новая четвертая армия КПК, обвиненная в мародерстве, была окружена превосходящими силами гоминьдановцев и почти полностью уничтожена.
Почему перед лицом страшной внешней опасности две главные силы в китайском обществе не могли договориться друг с другом? Видимо, чувствовали, что даже соединенными силами китайцам все равно не одолеть мощную военную машину врага. Единственное, на что они могли рассчитывать, — это продержаться, пока Японию не разгромит кто-нибудь другой. Было очевидно, если захватчики уйдут, сразу встанет вопрос: кому обустраивать Китай — Гоминьдану или КПК? И победит в этом споре тот, у кого останется больше сил. А значит, не нужно особенно их растрачивать на борьбу с японцами. Не зря Чан обвинял коммунистов в том, что они стремятся только к расширению занятой территории. Сам Мао считал, что борьбе с оккупантами надо уделять лишь «10 процентов энергии». Но воевать с ними все же приходилось — каждая победа повышала престиж партии и приближала час поражения императорской армии.
