Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1983 год
В самый последний момент я ранен в обе ноги. Со мной также ранен Георгий Ключарев. А случилось это так. После переправы через Мышкову мы укрыли танк в кустах и вместе пошли к штабной машине. Вдруг один за другим заходят в пике два истребителя, которые и прижали нас к земле. Ключарев лежит впереди меня метра на два-три. Здесь нас и накрыло. Меня так себе, всего несколько осколков впились в ноги, а вот Ключареву всыпали полный заряд. Казалось, что у него все перебито. Его сразу в медсанбат и потом дальше в глубокий тыл. А меня... снова спасла Софья Цырульникова, которую как раз перед этим только что вытащили из речки, куда ее забросило взрывом авиабомбы. Она была вся в сосульках, волосы дыбом стояли, как иглы у ежа.
С Георгием Ключаревым связи были потеряны, считали мы его погибшим. Парень он был во всех отношениях замечательный. К счастью, оказалось, он перенес все тяжести долгого лечения. Остался жив, но был списан в тыл... Многое преуспел в жизни, а главное — нашелся. Установлен контакт. Пусть долгой будет его жизнь!
При расставании со мной горюет Иван Козлов. Мы были друзьями. Это на редкость смелый человек, с природным даром разведчика. В каких переделках он только не побывал! Прошел всю войну, несколько раз был тяжело ранен. Продолжает и сейчас трудиться в столице Коми АССР.
...Через сутки-двое я опять в строю, в бинтах и с палкой, но в строю. Как все быстро заживало! Иначе и быть не могло. Это был декабрь 42-го. Я 22-го года рождения. Значит, мне двадцать — жить да жить.
К сожалению, добивать остатки войск Гота вместе с войсками 2-й гвардейской армии не пришлось. Правда, корпус и наша 60-я, теперь уже 9-я гвардейская мехбригада, совершив глубокий охватывающий маневр через калмыцкие степи и ударом вдоль Маныча на Батайск и Ростов, внесут свой гвардейский вклад в завершение разгрома войск Манштейна.
Наш же 21-й танковый полк, переименованный в 45-й гвардейский, был выведен в район Бекетовки, что на южной окраине Сталинграда, для получения танков с ремонтного танкового завода.
Мы были совсем рядом с передовой. В эти дни мы часто с полковником Николаем Бриженевым и Иваном Козловым бывали в городе, видели руины и площади, усеянные десятками тысяч могильных крестов со свастикой на перекладинах.
31 января наши солдаты выгнали Паулюса и его генералов из логова, оборудованного ими в подвале универмага в центре города. 2 февраля были добиты и пленены остатки его войск в северной, заводской части города. Это там, где 23 августа мне пришлось во главе танковой роты отражать первый удар врага на Сталинград. А 4 февраля на площади Павших Борцов состоялся победный общегородской митинг. Вместе с другими офицерами полка нам посчастливилось принять участие в этом великом историческом событии.
Мне предстояло еще пройти от Волги до Румынии. Принимать участие в не менее жестоких схватках, воевать за себя и за друзей, навечно сложивших свои головы на берегу великой русской реки.
Николай Орлов, участник Сталинградской битвы, бывший командир танковой роты
Веницейский полдень
Е сть города, будто новые, сошедшие со свежих матриц XX века, есть средневозрастные, глядя на которые так и не поймешь, какому столетию обязаны они своим рождением: девятнадцатому? восемнадцатому?.. А есть совсем особые, что едва ли не при самом своем рождении историей и людьми превращены в музеи под открытым небом. В них сохранилось и донеслось до нас дыхание дальних эпох.
Поезд из Милана в Венецию на последнем отрезке пути сбавляет ход, тихо идет по долгому мосту, опирающемуся на 222 арки. По обе стороны железнодорожного пути — морской простор. Такое чувство, будто не по рельсам движешься, а скользишь по водной глади. И даже перестаешь воспринимать перестук колес.
Сойдя с поезда, и вовсе забываешь о колесном транспорте. Здесь передвигаются либо пешком, либо по воде — на катерах, которые называются «вапоретто», на речных трамвайчиках, в гондолах. Напоминанием о веке автомобилизма служит колоссальный гараж на Пьяццале Рома — Римской площади, где автопутешественники, прибывающие в Венецию, оставляют свой колесный транспорт...
Вот и Венеция... Первые приходящие в голову ассоциации: Венецианская республика, венецианские каналы, венецианские дожи, венецианское стекло. Какие стеклянные чудеса производили на свет в здешних мастерских — выдувные вазы, бусы, «фальшивые» драгоценности, зеркала — еще в те времена, когда не филигранное, не цветное, не объемное стекло, а самое обыкновенное, плоское, оконное было предметом вельможной роскоши.
Еще не так давно в русском языке нормой было прилагательное «веницейский», «венецейский», у Блока — «...венецейской девы Канцоной нежный слух пленя...» Теперь же осталось «венецианский», что звучит возвышенно и торжественно...
Город-музей, город-загадка, город-история... Город, который и сравнить-то ни с каким Другим нельзя, потому что всегда чудеса зодчества — пусть равные веницейским, но иные — сравнивали с ней, с блистательной, романтической, жизнестойкой Венецией.
Здесь даже счет времени был иным. По давней традиции время суток начинали отсчитывать с заката солнца. Поэтому венецианский полдень — это шесть-семь часов утра, ранняя пора, когда по всей стране — рассвет...
Тихая вода каналов — как из толстого бутылочного, совсем не «венецианского» стекла. В ней отражения пестрых флагов и транспарантов, зазывающие на выставки. В ней отражения перевернутых фасадов зданий и дворцов — словно корабли бросили якоря на вечной стоянке.
В первое воскресенье сентября в Венеции праздник. Один из многих в городе, знающем толк в церемониях, знаменитая регата, «регатта сторика». День начинается парадом гондол на Большом канале — каналь Гранде. Сотня, а то и более «черных лебедей»-гондол торжественно движутся по каналу. Эпоха ярких разноцветных гондол кончилась еще в XVIII веке. Чтобы остановить безудержную конкуренцию красок и форм, городские власти тогда и постановили: венецианская гондола должна быть только черного цвета и строго установленного размера — 11 метров в длину и около полутора в ширину.
Во главе флотилии — огромная сорокавесельная ладья, в которой восседают судьи. Гондольеры в многокрасочных одеждах. Им предстоит пройти семикилометровую дистанцию. Канал извилист, и на каждом изгибе неизменно живописен. Во всех окнах, на балконах, на мостах, в лодках, выстроившихся вдоль берегов двумя длиннющими шпалерами,— болельщики. Погода в сентябре, как правило, солнечная: синь неба, зелень воды, бархатные, серые и коричневые стены... Пейзаж «регатты сторика» живее всего воспроизвел на своих «ведутах»-картинах Каналетто. На финише трех победителей ждут кубки и денежные призы, а четвертого — визжащий поросенок — единственное живое существо, не испытывающее в этот день всеобщего восторга.
Даже статистика Венеции, города, которому более тысячи лет, имеет романтическую окраску: она расположена на 118 островах, соединенных более чем четырьмястами мостами; 160 каналов, общая протяженность водных улиц, по которым проходят маршруты вапоретто, речных трамвайчиков, — 13700 километров. Больше трети земного экватора!
Так какой это город? Морской? Сухопутный (узких маленьких «настоящих» улочек, калли, и крошечных площадей, кампи, тоже не счесть)? Земноводный? В голову приходит лишь одно определение: Венеция — город... венецианский!
Многочисленные каналы ее называются «рии» — улицы. Проплывая по ним, можно видеть, как менялась архитектура города в зависимости от поступи столетий. Знать возводила «палаццо» — дворцы в основном вдоль Большого канала. Их облик зодчие старались органически сочетать с окружающей средой — предусматривалось обилие солнца, света, «программировалась» прозрачность, легкость воздушного простора, учитывалась близость воды у порога домов. Палаццо — их чуть не двести — теснятся по берегам Большого канала. Они и в стиле венецианской готики, и раннего Ренессанса, в духе высокого Возрождения или отмечены печатью классицизма, но не выглядят в этом городе отчужденно. Им несвойственны замкнутость, надменность, «уход в себя», присущий обычно вельможным строениям: это здания открытых и гостеприимных форм. Они в тесной гармонии с природой и душами живших здесь людей.
Интуитивно и безошибочно мастера нащупали ту модель градостроительства, которая будет осознана в XX веке как экологически грамотная.
Архитекторы использовали в постройках мрамор, гранит, ввели в декор лепку, кованое железо, разноцветную мозаику. Утонченной архитектурой, ажурностью балконов и террас выделяется дворец Ка"д"Оро; «ка» — сокращенно от «каза» — дом, «оро» — золото. Настоящий «золотой дом». Во дворце Ка"Пезаро, принадлежавшем когда-то одной из самых древних аристократических венецианских семей, ныне расположены музеи восточных культур и современного искусства, здесь же размещаются международные художественные выставки. Дворцы Фарсетти и Лоредан отданы муниципалитету Венеции, в Фондако деи Турки находится государственный музей природоведения, а в Фондако деи Тедески — почта и телеграф.
