Линкор "Альбион" - Борис Вячеславович Конофальский
- Огонь открываешь после трёх сигналов фонарём.
- Помню, помню… Ну, братия, храни вас Бог, – отвечает ему казак и уходит в темноту, на то место, откуда ему будет удобно вести огонь по прожекторам.
Брат Тимофей крестит его спину. А потом начинает собирать еду со стола, а сам всё смотрит и смотрит на противоположный берег, на белые лучи и пятна. Квашнин всё копается на баркасе, наверное, теперь проверяет взрыватели, но Тимофей Сергеевич этого не знает наверняка. Надо бы уже начинать, пока на небе стоят тучи, а то, неровён час, ветер погонит их на восток – а тут ещё и месяц выползает. Уже просвечивает через пелену. Но резидент не торопит инженера: пусть покопается, пусть проверит.
Наконец он услыхал, как в темноте у воды характерно лязгнуло железо. Он узнал этот звук. С этим звуком раскрывались дверцы топки. А потом Елецкий слышит другой узнаваемый звук.
Шшиххх… Фуххх… – это лопата скребёт по металлу, сгребает последний уголь из бункера и забрасывает его в топку.
Шшиххх… Фуххх…
Шшиххх… Фуххх…
Всё, значит, брат закончил со всеми своими последними проверками, и теперь разогревает котёл, нагнетает давление.
Резидент встаёт со своего места и идёт к баркасу.
- Аполлинарий, помочь тебе?
- Сейчас наберу давления, поможешь лодку от берега оттолкнуть, – отвечает Квашнин.
И брат Тимофей снова слышит:
Шшиххх… Фуххх…
Шшиххх… Фуххх…
Он останавливается у лодки и ждёт минут пять, пока инженер сделает всё, что нужно, и когда тот включает редуктор и даёт задний ход, помогает лодке оторваться от прибережного песка.
Котёл выдаёт огромное давление, винт вздымает бурун под кормой, но лодка еле-еле сползает с берега, Елецкому даже пришлось прямо в ботинках зайти в воду, он упирается изо всех сил, и всё-таки баркас отваливает от берега и быстро уходит в темноту кормой вперёд. На тихой реке двигатель тарахтит на удивление громко, но теперь это уже не имеет значения. Баркас вот-вот будет запущен в сторону чёрного пятна, скрывающегося за белыми лучами прожекторов.
Тимофей Сергеевич так и стоит по колено в воде до тех пор, пока не слышит с реки знакомый голос товарища:
- Тимофей, у меня всё готово, ты давай, маячь казаку, пусть начинает стрелять потихоньку.
- Точно! – брат Тимофей с шумом выбегает из воды, бежит к экипажу, находит фонарь и влезает на самый верх машины; и уже оттуда даёт в сторону условного места три сигнала, включая и выключая фонарь. Ждёт секунд десять и повторяет сигнал, который означает: открывай огонь!
Брат Тимофей достаёт из кармана сюртука небольшую подзорную трубу, ждёт. Думает: «Если через минуту не будет выстрела, просигналю ещё раз». Но продолжать сигналить необходимости не было. Мотор баркаса урчит рядом с берегом довольно громко, но хлопок винтовочного выстрела звучит громче, чем шум двигателя.
Памм…
Тимофей Сергеевич подносит подзорную трубу к глазу… И не видит ничего, что бы изменилось. Все прожектора продолжают работать.
- Не попал, что ли? – одними губами произносит он, не отводя оптического прибора от ярких пятен света.
Елецкий ждёт в напряжении почти полминуты, пока снова не раздаётся выстрел.
Памм…
И снова ни один из прожекторов не погас. Это уже не на шутку встревожило брата Тимофея, теперь он смотрит не на прожектора, он старается разглядеть в темноте то место, откуда казак ведёт огонь.
«Странно, так хорошо стрелял на пристрелке, и вдруг… Может, мне самому пойти…?». Но он не успел додумать эту мысль, снова раздаётся выстрел.
Памм…
И даже не повернув головы, он понимает, что третья пуля достигла цели, света на том берегу сразу стало меньше, так как погас самый близкий к их берегу прожектор.
«Ну наконец-то!».
Тут же снова стреляет винтовка. Но снова мимо, и почти сразу бьёт опять. И на этот раз гаснет второй прожектор. Оба прожектора, что освещали реку с правой стороны от линкора, погасли.
«Пристрелялся вроде!», - думает Елецкий, осматривая в подзорную трубу мрачную махину линкора, на котором ещё сияют два прожектора. А на реке, совсем недалеко от него, стук двигателя вдруг переходит в рёв. Громкий и протяжно звучащий на одной тяжёлой ноте.
Всё, баркас, гружённый четырьмя тоннами динамита, обвешанный по бортам взрывателями, лёг на курс, которым отныне и до самого конца будет управлять автомат, работающий сначала на просчитанной перфокарте. Почти невыносимое давление в котле давало на вал огромную работу, и винты несли баркас через реку. Так, по перфокарте, с учётом рельефа берега и с учётом течения реки, лодка будет лететь по волнам, пока магнитное реле, установленное на её носу, не «почувствует» тысячи тонн первосортной брони линкора. И тогда кораблю уже никуда не деться. Ну, разве что его спасут изделия Гатлинга, собранные на заводах Кольта где-то в Коннектикуте. Но после очередного выстрела гаснет ещё один прожектор. И на реке становится заметно темнее .
- Пристрелялся, казачок, пристрелялся…, - шепчет резидент. - Давай-давай…
А к нему из воды на берег, весь мокрый, выходит инженер. С его одежды течёт вода, но он не обращает на это внимания. Квашнин подходит к экипажу, берёт фонарь и светит себе в руку. А там у него водонепроницаемый хронометр, которые обычно используют морские офицеры и минные инженеры флота.
- Ну, Аполлинарий, - окликает его брат Тимофей. – Что там?
- Погоди! – инженер даже не отрывает глаз от хронометра. Он как будто околдован бегущими по циферблату стрелками.
А мотор баркаса ревёт на всю реку, но уже где-то далеко от берега.
И тут следующий выстрел гасит очередной прожектор – брат Емельян вознамерился побить их все. Теперь всё, что восточнее линкора, покрыто мраком, и если пулемётчики и начнут стрелять, им придётся это делать исключительно на слух. А из-за специфического распространения звуковых волн над холодной водой попасть таким способом в издающую шум цель очень и очень непросто.
Брат Тимофей молча смотрит на своего товарища, что не отрывает взгляда от освещённого фонарём циферблата хронометра. Напряжение инженера передаётся и ему. Он морщится и берёт кофе, открывает крышку и делает несколько глотков прямо из кофейника. Кофе дрянь, едкая робуста. Но он крепкий и сладкий. Елецкий не решается предложить его Квашнину, он закрывает ёмкость и ставит её в кабину экипажа. И не успевает повернуться к реке…
Небо, чёрная вода и все берега
