Коммандер - Виктор Коллингвуд
— Не думал, что вы вернетесь живыми, да еще и с такими трофеями, — он указал концом жезла на копченые головы орков, со страшными, белесыми глазами и оскаленными клыками, до сих пор развешанные по фургонам.
Долг вежливости требовал, чтобы мы остановились и рассказали подробности нашего похода. Конечно, кое-что пришлось опустить, особенно про торговлю с гномами, а вот сочные подробности боев с зеленомордыми были даже несколько преувеличены. Ну, так, в несколько раз.
Рыцари гарнизона были в восторге.
— Вот почему этим летом не было ни одного набега! Орки нос не совали из-за реки. Все их силы ушли на вас!
— Благодарю. Не найдется ли у вас эля для солдат? Мы уже три недели пьем только воду с уксусом!
— Понимаю! Снабжение в этом глухом краю, конечно, очень затруднительно. Мы и сами, бывает, перебиваемся с воды на верджюс. Но, для таких смелых воинов мы, конечно, готовы продать пару бочек!
У них я узнал, у кого тут можно разжиться провиантом. В первой же деревне мы запаслись свежим, только что обмолоченным, фуражным зерном. Еще нам испекли настоящего пшеничного хлеба и наварили эля, так что дорога на Теофилбург сразу стала веселее! А потом солдаты отбили от чьего-то стада несколько овец, дополнив скудный походный рацион благородной бараниной.
Самое удивительное, что виноградник, созданный волшебством Аззи, не погиб! Хотя мы обкорнали лозу под корень, она отросла снова и даже дала урожай. Мы нарвали несколько корзин спелого, сладкого винограда. После непрерывных боев с орками это казалось чудом!
Я поинтересовался у рыцарей последними новостями.
— До нас тут все не быстро доходит, сударь, — сообщил мне баннерет. — Последнее, что мы слышали пару недель назад — что в замке Эбершрайк собирается сейм. Выборы императора вот-вот состоятся. И, право, жаль, что мы сейчас не там. Говорят, будет прекрасный праздник, турнир, соревнование среди менестрелей, мистерии и большой молебен в честь этого, несомненно, великого события!
— Да, — подхватил один из рыцарей гарнизона, — наконец-то мы накостыляем проклятым оркам! И жадные до чужих земель королевства Штирии и Кенигсланда теперь притихнут.
— Представляю, как бесится король Кенигсланда, Карл Рейкландский— воскликнул второй рыцарь. — Ведь он считал императором себя!
— У них там не разберешь, — вмешался коннетабль Зауэр. — Штирийская династия заявляет, что имперская корона принадлежит им, кенигсландская — что это их безусловная прерогатива, а князей-выборщиков до последнего времени невозможно было собрать!
— Если бы они не грызлись между собой, а били по отдельности князей и баронов — давно бы захватили всю землю, — кивнул баннерет. — Но Свет, видимо, лишил их разума. А Тьма — наделила непомерной жадностью и гордыней.
Тепло попрощавшись с пограничниками, мы сделали еще три перехода и устроили большой привал. Здесь, пока отряд отдыхал весь день, мы поделили добычу. С убитых орков сняли четырнадцать фунтов серебра и одиннадцать — золота, что составило примерно 650 рейксталеров. Половина отходила солдатам, половина — Церкви. Ну, то есть, мне. Конечно, что-то придется сдать камерарию, но на сотню дублонов можно рассчитывать смело. Добрых два с половиной килограмма золота! Вот бы с ними да в мой родной мир!
От этих приятных мыслей меня отвлек слуга. Птах уже не раз задавал мне вопросы по поводу своего жалования, выбирая удобное, как ему казалось, время на привале. То, что человек, который, вроде бы, ничего не делает, может в это время напряженно размышлять, в его голову, конечно же, не приходило.
— Герр Энно, герр Энно, пожалуйста! Все получают воинское жалование и долю в добыче, даже обозные, один только я — ни с чем! А ведь я делаю все то же, что и они!
— Ну, ты же заработал на постройке щитов, не так ли? И зачем тебе вообще деньги, ты же всем обеспечен!
— Но, герр Энно, мне, как и всем, нужны деньги, купить себе одежды, обуви, а может быть, и отложить на старость…
— Далеко тебе до этого, Птах. Ладно, я подумаю, — отрезал я, и сразу же выкинул это из головы. Уж о чем о чем, а о старости Птах явно не задумывается. Они тут вообще далеко в свое будущее не заглядывают, и, честно говоря, правильно делают. Не нужны ему деньги. Пропьет он их, и вся недолга!
Еще через несколько дней мы были в пригородах Теофилбурга. Пустынные дороги преобразились, везде, куда не глянь, кипела жизнь. Купцы сновали с повозками, поселяне жали пшеницу, собирали виноград и сливы, тянули сети из озер. То и дело дорогу запруживали стада бычков и овец, косяки гусей, которых гнали на городской рынок. Мои солдаты дружелюбно болтали с поселянами, бахвалясь своими победами и добычей; сельские детишки, смеясь, кидали камешки в копченые, с оскаленными клыками, головы орков, которые, несмотря на мои указания, так и не были сняты с повозок. Несколько раз меня просили достать из бочки маринованную голову тролля; поселяне ужасались и ахали, в глубине души, наверное, вознося хвалы Свету, что им не приходится иметь дело с такими уродами.
Встав у Теофилбурга, я первым делом приказал спрятать гномьи арбалеты.
— А то, как бы нам, господа, не попало от светош за незаконную торговлю с врагами рода человеческого!
И, разумеется, убрал подальше шлем и полэкс Хозицера. Вдруг подумают, что это я его убил!
Теофилбуржцы, чьи телеги Руппенкох и Хозицер наняли в поход, узнав от своих возниц, как было дело, явились ко мне. Поутру меня посетили два важных господина, представившиеся как Шульман и Клегг.
— Господин коммандер Андерклинг! С прискорбием узнали мы о несчастном конце, постигшем наших сограждан, — начал толстый герр Шульман, противным гнусавым голосом растягивая слова на теофилбуржский манер.
Я кивнул, стараясь придать своему лицу хоть малую толику сочувствия, приличествующего столь прискорбному событию.
— Однако, во всем этом есть и некоторый деловой момент!
— Какой же, господа?
— Видите ли, — сукин сын по фамилии Шульман, в благообразную физиономию которого так и тянуло врезать кулаком в латной перчатке, залебезил, льстиво и преданно заглядывая мне в глаза, — когда господа Хозицер и Руппенкох, да упокоит их Свет, примкнули к вашей компании, они естественным образом как бы образовали с вами одно товарищество, партнерство, в котором издержки пути делились сообразно количества повозок…
— Никогда о таком не слышал. Это по закону так?
— Таковы старинные обычаи города и графства Теофилбург! Так вот, а потом, когда господа Руппенкох и Хозицер самым печальным образом покинули ваше товарищество, вы, герр коммандер Андерклинг, приняли на себя руководство и управление нашими повозками. Вы и ваши люди использовали
