Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс
— Ну всё, всё, завела, — с ухмылкой сказал я, чувствуя, как кровь начинает стучать в висках и… в других местах. — Иди уже.
Лира медленно сошла в воду. Горячая жидкость обняла её, подчеркивая каждый изгиб. Она подошла вплотную, прижалась ко мне всей длиной тела. Её кожа была обжигающе горячей и невероятно гладкой. Она прильнула губами к моим, и её поцелуй был страстным, влажным, с глубоким проникновением языка, который словно хотел выпить всю мою усталость.
— У нас так и не было времени на брачную ночь! — прошептала она, отрываясь на секунду, её глаза пылали совсем рядом. — Это нечестно! Это всё шлюха Элиана! Давай её публично будем насиловать⁈ Каждый день! Перед всем её народом!
— Лира. Нет, — сказал я твёрдо, хотя её ладони уже скользили по моей спине.
Она надула губки, и её кошачьи ушки, обычно гордо торчащие, согнулись от недовольства.
— Почему? Она этого заслужила!
— Потому что куда приятнее будет, когда она меня ненавидит и при этом вынуждена будет страстно стонать подо мной, — пояснил я, проводя рукой по её мокрой спине. — А её народ будет считать её моей второй женой, а не мученицей. Если мы её так казним, она станет символом, и её земли будут биться с нами до последнего. А так… — я усмехнулся, — … так они будут надеяться, что через её лоно получат милость своего нового князя.
Лира задумалась на секунду, а потом её глаза засияли.
— Хм. Ты прав. Ты такой у меня умный князь. Коварный. Мне это нравится.
В тот же миг её рука скользнула под воду и уверенно обхватила мой член, который уже давно встал по стойке «смирно» от её вида и ласк. Вторая рука опустилась ниже, и её пальцы принялись нежно перебирать и ласкать мои яички.
— Но ещё эта Марицель! — внезапно прошипела она, и её пальцы на мгновение сжались чуть больнее, чем нужно. — Глаза ей вырву! Как она могла так поступить⁈ Сбежать! Бросить нас! Использовать тебя!
Её движения под водой стали более яростными, страстными, в них была вся её накопленная ярость и ревность. Пар заклубился вокруг нас, а вода заволновалась, обещая, что банная процедура затянется надолго и будет очень, очень жаркой.
Лира прижалась ко мне ещё сильнее, её горячее тело сливалось с моим в облаке пара. Её рука направила член на себя, я ощутил, как головка коснулась чего-то невероятно влажного и горячего. Она провела ею по своей щёлочке, смазывая его её соком, и тихо цыкнула от неожиданного ощущения.
— Нас очень много раз обманывали, — прошептала она, её дыхание стало прерывистым. — Но сейчас я с тобой. И я хочу, чтобы ты взял меня. Сейчас.
— А тебе не будет больно? — неуверенно спросил я, помня о её девственности. — Это же твой первый раз…
— Я — кошколюд, — её глаза сверкнули в полумраке. — У нас организм устроен иначе. Я не буду пищать, как какая-то девчонка-человек. Но… — она хищно ухмыльнулась, — … если ты хочешь, чтобы я пищала, я подниму на уши весь этот город своими воплями.
Её рука уверенно направила головку моего члена к её входу. Он упёрся в тугое, неподатливое колечко плоти. Лира снова резко выдохнула, её тело на мгновение напряглось.
— Нежно всё будет, родная, — пообещал я, гладя её по мокрой спине. — Не спеши, милая. В отличие от Элианы… ей так не повезёт.
Лира улыбнулась сквозь напряжение и страстно притянула мои губы к своим, её язык снова требовательно проник в мой рот. Я обхватил её за упругие ягодицы и, поддавшись её поцелую, аккуратно, но настойчиво начал входить.
Лира вцепилась в меня руками, её ногти впились в мои плечи.
— А говоришь, не больно будет… — усмехнулся я, чувствуя, как её внутренности сжимаются, пытаясь сопротивляться вторжению.
— Просто войди уже! — цыкнула она, и её ушки прижались к голове.
Я сделал последнее усилие. Её плоть поддалась, и я полностью вошёл в неё, ощутив себя зажатым в её обжигающе-тугом влагалище.
— У-у-у-у… — завыла Лира, и её когти впились в меня так, что выступила кровь. Её ноги обвились вокруг моих бёдер. — Надо… привыкнуть… Оно… большое…
— В воде неудобно, — прошептал я, чувствуя, как её внутренности судорожно сжимаются вокруг моего члена. — Выйдем?
— У-гу… — кивнула она, слегка отстраняясь.
Я аккуратно поддержал её, и она, с тихим всхлипом, слезла с меня. В воде, между её раздвинутых ног, поплыло алое облачко — доказательство её потерянной девственности.
Мы выбрались из купели. Лира, немного пошатываясь, легла на приготовленные деревянные лежанки, застеленные грубыми, но чистыми простынями. Она раздвинула ноги, приглашая меня, её глаза тлели в полумраке бани, полные желания и вызова.
Я пристроился между её ног. Моя рука снова направила мой член, весь блестящий от её смеси, к её растёртому, розовому входу. Я медленно, чувствуя каждую её складку, снова начал входить в неё. Было тесно, влажно и невероятно горячо. Она приняла меня полностью, и на этот раз её стон был уже не от боли, а от глубочайшего удовлетворения.
Я лёг на неё, чувствуя, как её грудь прижимается к моей груди. Она резко наклонилась и больно укусила меня за мочку уха, её горячее дыхание обожгло кожу.
— Трахай меня, — прошептала она хрипло. — Как хочется. Знаю, что ты устал и зол. Вымести всё на мне. Но кончи в меня. Прошу.
Её слова стали спусковым крючком. Я начал двигаться медленно, глубоко, чувствуя, как её внутренности обжимают меня. Но скоро ярость, усталость и желание взяли верх. Я разогнался, мои бёдра заходили хлестко и быстро, заставляя её тело подрагивать от каждого толчка. Я жадно лапал её грудь, сжимая упругие мякоти, теребля её твёрдые сосочки пальцами. Моя рука потянулась к её голове, и я запустил пальцы в её розовые волосы, дёрнув за ушки, а потом опустил ладонь ниже, схватив её хвост у самого основания и потянув на себя.
От этого Лира взвыла ещё громче, её ноги сомкнулись на моей спине мёртвой хваткой, её внутренности судорожно сжались вокруг моего члена.
— Да! Да! Вот так! Мой князь! Мой дракон! — она кричала, и её крики эхом разносились под сводами бани, наверняка пугая до полусмерти мэра и всю его честную компанию.
Я трахал её, забыв обо всём: о войне, о предательстве, о дурацкой магии. Была только её влажная, принимающая меня плоть, её стоны и её тело, отдающееся мне полностью.
Мои движения стали глубже, резче, подчиняясь первобытному ритму. Я чувствовал, как внутри Лиры всё сжимается, её ногти впиваются мне
