Дочь Эйтны - Карин Рита Гастрейх
Хелия рассмеялась.
— Я всегда планирую победить, но иногда у богов другие идеи, — она наклонилась ближе и понизила голос. — Наши люди должным образом заняты, королева Эолин. Это было моей единственной целью сегодня вечером. Я предлагаю воспользоваться их отвлечением и удалиться в какое-нибудь укромное место на твой выбор. У меня есть чем поделиться с тобой, но я бы сделала это вдали от ушей всех этих людей.
Осторожность Эолин колебалась из-за более глубокой потребности восстановить дружбу, которой они когда-то наслаждались. Она кивнула, и они встали в унисон. Музыканты сделали паузу, но по команде обеих королев продолжили свои сладкие и живые мелодии. Танцоры снова закружились; люди смеялись и наполняли свои чаши. Эолин не стала подавать сигнал Кори; она знала, что он последует за ней в той или иной форме.
Хелия вложила руку Эолин в свою, выражение интимности казалось естественным и правильным. Когда они подошли к палатке Эолин, Тибальд кашлянул и попросил Хелию сдать оружие. Эолин подозревала, что Горная Королева может так же легко убивать без оружия, но не было причин отговаривать стражника от выполнения его обязанностей. Хелия отдала свой меч и достала из потайных мест несколько ножей.
— Вы можете обыскать меня, если хотите, — она раскинула руки и ноги, в ее голосе звучало веселье. — Пожалуй, я не откажу такому красивому охраннику, как ты.
Тибальд какое-то время смотрел на нее с суровым выражением лица, а затем покачал головой.
— За тобой присматривают хорошие люди, — сказала Хелия, когда они вошли в палатку. — Дисциплинированная группа, хотя кажется, что я подвергаю их всех испытанию.
Эолин приказала слугам принести еще вина и скромную тарелку еды. Хелия взяла горсть винограда и бросила ягоду себе в рот. Она прошлась по палатке, проводя рукой по резному стулу, полистав карты, лежащие на длинном дубовом столе, останавливаясь, чтобы изучить кровать с балдахином в задней части палатки.
— Знаешь, твой брат очень гордился бы тобой, — сказала она.
Эолин изогнула бровь.
— Я думаю, что Эрнан сказал бы, что я предала его и все, за что он боролся.
— Нет. Он бы сказал, что ты умнее всех, потому что благодаря любви ты достигла того, чего он намеревался достичь с помощью войны. Король-Маг ушел, и ты, младшая сестра Эрнана, Верховная Мага и Королева всего Мойсехена.
— Мой брак не был завоеванием.
— Не в общепринятом смысле.
— Я любила Акмаэля.
— Да, — Хелия кивнула. — Судя по всему, ты так и сделала, и, глядя на тебя сейчас, я верю, что это правда. Тем не менее, это не меняет пути, который Боги открыли для тебя, пути, который дал тебе власть над царством Королей-Магов.
— Я не хотела эту корону, Хелия.
— Конечно, не хотела. Хотеть ее было бы изменой. И все же найти ее — это победа. Разве не ты сказала, что Боги интерпретируют наши действия в более широком масштабе времени и последствий?
— Я говорила о совершенно другом стечении обстоятельств.
— Естественно. Между прочим, у тебя есть хорошие люди в совете. Они мне нравятся… Но вот проблема.
— Какая проблема?
— Они все мужчины.
Эолин рассмеялась.
— Не все. Моя целительница Жакетта входит в Совет. Все думают, что она временно там вместо своего наставника Эхиора, оставшегося в Городе, но на самом деле назначение Жакетты является постоянным. Это станет ясно, как только война закончится. Я также вызвала мою хорошую подругу Винелию из Моэна. Сейчас ей тяжело, так как она только что родила еще одного ребенка, но ее уважают. Поскольку она дочь Селкинсена, ее назначение будет поддержано лордом Херенсеном. По этой причине я надеюсь, что ее присутствие в Совете не вызовет особого протеста даже со стороны тех, кто твердо придерживается старых привычек. Два назначения могут показаться не такими уж большими, Хелия, но это значительное изменение, учитывая то, что это королевство знало в прошлом.
— А дальше будет больше?
— Конечно. Когда эта война закончится, произойдёт много изменений.
Хелия удовлетворенно кивнула.
— А как насчет той, что заговорила сегодня, попросила следовать за Николой? Кажется, она действует с исключительной уверенностью.
— Ты имеешь в виду Мариэль, — Эолин налила им вина и пригласила Хелию сесть. — Она была бы солидным членом Совета, без сомнения. Но это не та жизнь, которую я хочу для нее. Я хочу, чтобы Мариэль оставила путь воина и вернулась в Моэн; построила свой Экелар и закончила то, что я пыталась начать так давно.
— Это тяжело для воина, — сказала Хелия, — ей будет сложно сложить оружие.
— Я не верила, что у Мариэль есть истинное призвание последовательницы Кэдмона. Она неплохо обращается с ножом и мечом, но взяла в руки оружие после вторжения Сырнте. Возможно, она думала, что клинки защитят ее. Эта вера была оспорена в последнее время. Тем не менее, это должен быть выбор Мариэль. Если она останется в Городе в составе стражи Королевы, она получит место в моем Совете. Но я жду, когда станет ясно, куда ведет ее сердце.
— Значит, она была среди твоих первых.
— Да.
Эолин встретилась взглядом с Хелией. Между ними прошел момент взаимопонимания: матери, наставницы и лидеры, глубоко заботившиеся о своих.
— Расскажи мне о своем Экеларе, — сказала Хелия. — Я хочу все услышать.
Так начались истории. Эолин рассказала Хелии об обществе женщин, которое она построила в высокогорьях Моэна, до того, как вторжение сырнте разорвало этот мир на части, до того, как любовь к Королю-Магу заставила ее пойти по другому пути. В танце слов ожили все ее сестры: суровая Рената и страстная Адиана; прекрасная Сирена и тихая Мариэль; невинные Катарина и Таша, еще дети, когда их принесли в жертву Преисподней. И Гемена, ярость которой не находила покоя.
Хелия, со своей стороны, рассказывала о бесчисленных приключениях в Параменских горах и говорила о хитром, а иногда и жестоком способе, с помощью которого она объединила раздробленное королевство в единое. Она рассказала и о брате Эолин из сражений их юности. Некоторые истории были героическими, другие — тревожными, но каждая из них была подарком, частичка семьи Эолин вернулась в ее сердце.
Дружба окутала их теплым и знакомым плащом. Воздух искрился юмором и воспоминаниями. Приносили свежие фляги с вином, которые опустели, принесли еще. Звуки лагеря стихли. Свечи догорали.
Наконец, даже их разговор прекратился, и они, пресыщенные, погрузились в компанейское молчание. Эолин откинулась на подушки своей кровати и уставилась на мерцающие свечи. Хелия сидела рядом, скрестив ноги, и изучала свою чашку.
— У меня не было такой ночи с дней моего Экелара, — сказала
