Слепой дракон - Таня Белозерцева
— Сижу это я, бдю, — соловьем разливался сторож. — И вдруг слышу, кони нервно топчутся, ржут на разные голоса. Ну я проверил, вроде ничего и никого постороннего, вернулся в будочку и дальше бдю. А кони вскоре на стенку полезли, я опять туда, и опять ничего, ну хоть ты тресни! И тут ка-а-ак просвистит мимо моего лица что-то белое да огромное, ну чисто привидение, ей-Богу! Бабушкой клянусь… И ка-а-ак обрушится в вон тот денник, бедный Шоколадка аж до потолка подпрыгнул. А дальше — не поверите! — хорек завизжал, точно говорю, хорек то был! Только он так верещит, когда его такса схватит. Вот только такса-то на сей раз с крылышками была, жаль, не разглядел её, не знаю, как и кого благодарить за спасение Шоколадки…
Густав и Гарри переглянулись и заглянули в денник мерина. Опилки на полу были взбаламучены, и в них отчетливо виднелись следы ночного сражения, а также лежали несколько белоснежных перышек, в которых Гарри сразу признал перья с грудки Мерлина. Позже, вычесывая Шоколадку, Гарри снял с гривы выдернутые хорьком волосы. И невольно засмеялся, зарывшись лицом в коричневую гриву. Ну, Мерлин, ну молодчина, спас коня! Отсмеявшись, Гарри занялся дальнейшей процедурой — специальными ножничками подровнял щетки на бабках, придирчивым взглядом окинул гриву и хвост, а в голове тем временем завертелась мысль-картинка: фенечка, сплетенная из верблюжьей и единорожьей шерсти, и как он, Гарри, плетет из лошадиного волоса… Следуя за этой мыслью, его руки независимо от головы отстригли изрядную прядь конской гривы. Подержав её перед собой, Гарри оглянулся по сторонам, смотал прядку и спрятал в карман.
После прогулки, тихого часа и серии профилактик Гарри наконец-то освободился, полез в шкаф и достал оттуда свой чемодан. Зарывшись в его недра, выкопал на свет божий две коробочки-пенальчика, открыл одну из них и задумчиво уставился на еловую палочку с волосом единорога внутри. Возможно, Трейси и расскажет, как достать молоко единорога или где отыскать источник целебной воды, оставленный в следе волшебного зверя. Но это — неточно, нет полной гарантии того, что встреча с единорогом когда-нибудь произойдет в неопределенном будущем. А Марина живет сейчас, и в любую минуту её сердце может остановиться. Больная девочка может просто не дожить до встречи с единорогом. Сопровождая эти размышления, руки Гарри с негромким треском переломили палочку ровно напополам. Половинки палочки нагрелись. Гарри настороженно замер — что-то не так? Но все обошлось, палочка не протестовала, она просто умерла, отдавая свою последнюю энергию на последнее желание хозяина — спасти жизнь маленькой девочке. И Гарри это понял, почувствовал. С благодарностью пальцами раскрошил обломки палочки и вынул пучок лунно-серебристых волос единорога. И как-то понял — они тоже из гривы, не из хвоста, а именно из гривы. Прибрав обломки и убрав чемодан обратно в шкаф, Гарри стал скручивать конские и единорожьи волосы в жгутики, прикидывая и гадая, как, собственно, фенечки плетут? Пока вспоминалось только одно, из далекого детства, когда ему развивали мелкую моторику рук…
Напряженно морща лоб, с трудом припомнив уроки плетения макраме, Гарри оседлал стул верхом и, используя его горизонтальную перекладину, как фиксатор, привязал рядком четыре скрученные прядочки — две серебристые и две бурые — и принялся плести.
Вошел Ваня, озадаченно поглазев на девчачье занятие Гарри, он прошел к своей кровати, решив не вмешиваться, мало ли какое хобби у человека. Ближе к ночи, когда давно уже погасили свет и Гарри доплетал в темноте, Ваню разбудил тихий голос:
— Уайти, проснись…
Ваня моргнул, просыпаясь, глянул вопросительно. Над ним стоял Гарри и протягивал что-то светящееся лунным серебром. Странный и очень красивый узор тянулся по шерстяной веревочке-фенечке. А Гарри продолжал говорить:
— Это для твоей сестры, для Марины, Уайти. Надень ей на левую руку, поближе к сердцу и пусть носит, не снимая, до тех пор, пока не поправится. Хорошо?
Ваня сел, осторожно взял веревочку, на ощупь это был довольно резкий контраст — грубый конский волос переплетался с нежнейшим кашемиром серебряных нитей. В груди Вани растеклась теплая волна благодарности, а глаза обожгли неожиданно горячие слезы. Трогательная забота Гарри о незнакомой девочке… это дорогого стоит. Бескорыстный поступок настоящего друга.
— Спасибо, Гарри. Я обязательно передам его Марине.
Пятая глава. Дракон на заклание
С тех пор как мистер Малфой забрал из сейфа Лестрейнджей чашу-крестраж, необходимость в его тотальной охране отпала. А так как сверхсекретные сейфы охраняются драконами, то после их отставки возникают существенные проблемы. Дракона же не спишешь на пенсию… его либо переводят к другому сейфу, либо отправляют на бойню, где его закалывают, расчленяют на составляющие и продают на рынки в качестве полезных и нужных ингредиентов (печень дракона — семнадцать сиклей за унцию…).
Украинский железнобрюх чувствовал, что дни его сочтены. В течение многих лет он исправно и честно сторожил сейф, который, впрочем, никто так и не попытался ограбить. Ни разу. Да и кому это нужно-то? Постоянно сидя на цепи и не имея возможности расправить крылья, дракон давно сгорбился, позвоночник его сильно деформировался, кожа на крыльях прохудилась и разодралась в нескольких местах, цвет шкуры, когда-то нежно-голубой, теперь стал грязно-белым, приобрел бледный, нездоровый оттенок, а глаза… Вот что было хуже всего, глаза ослепли от вечного мрака подземелий. И вообще, весь внешний вид дракона был весьма отталкивающим, при одном беглом взгляде на него создавалось гнетущее впечатление того, что перед ними глубокий старик — слепой, седой, горбатый…
Но это не так, бедняга был молод и, живи он на воле, был бы полон сил и бодрости. Но он с самого детства был приставлен к банку Гринготтс, сначала его выращивали и откармливали, потом, с подросткового возраста, его начали дрессировать — дразнили и злили, вырабатывая и закрепляя его природную злобу. Затем постоянными ударами по морде, шее и плечам, сопровождая каким-то брякающим звоном, заставили выучить команды, подчиняться этому звону и отходить в сторону. Зачем — дракон не знал, но боль хороший учитель, а у него отличная память, и украинский железнобрюх послушно исполнял странные приказы своих не менее странных хозяев. Так что здоровым он не был, напротив, был сильно покалечен. И для дальнейшей службы был уже непригоден. Но на ингредиенты он ещё годился
