Авиатор: назад в СССР 8 - Михаил Дорин
— Ну а Масуд чего? — спросил Гусько.
— Мне, как бы некогда было на него смотреть, но бортовой техник говорит, что улыбался всю дорогу. Непрошибаемый мужик вообще, — ответил лётчик-штурман.
— А что за свёрток был? — поинтересовался я. — В брезент что-то завёрнуто было.
— О! Это гордость спецов! Они весь полёт рассказывали бортачу, что они смогли добыть, — ответил командир вертолёта.
Как я и думал, предмет, завёрнутый в брезент, являлся винтовкой. Если верить её описанию от вертолётчиков, это та самая М500 американского производства. Похоже, что «каскадёрам» из отряда КГБ удалось найти оружие, из которого был убит наш коллега-штурмовик.
— А что с этим снайпером? — спросил один из лётчиков Су-25х.
— Думаю, что ничего, — задумчиво сказал лётчик-штурман. — Ничего не осталось от него. Парни сказали, что гранатами закидали.
После этих слов в классе повисла тишина. Думаю, у каждого в душе было ощущение, что справедливость восторжествовала и месть свершилась.
Я же всё больше стал понимать, насколько круто повернулась история Афганской войны. Ведь КГБ и правительство СССР однозначно использует инцидент на границе в качестве давления на Иран. Возможно, прекратится поддержка со стороны Исламской республики оппозиции в Афганистане. Тогда, лишённые союзников за спиной, душманы будут не в состоянии оказывать серьёзное сопротивление. По крайней мере, на западном направлении.
Вечером в нашей комнате продолжилось обсуждение ситуации в Афганистане. За кружкой чая с моей стороны и небольшого количества спиртного со стороны Гусько и Барсова, пришли к мнению, что ничего ещё не решено в этой войне.
— С Ираном разобрались, а Пакистан как же? — спросил Марк, накладывая себе на хлеб кильку в томате.
— Если верить докладам с той стороны, то там всё более менее спокойно. Есть очаги напряжения, но «зелёные» пока держатся, — сказал Гусько, закусывая «техническим апельсином», то есть зелёным маринованным помидором.
— А я в Баграм снова бы слетал! — мечтательно заметил Марик. — Там Светка. Железобетонный вариант! Заодно и духов погоняем.
— Там пускай местные разбираются. Как по мне, то интернациональный долг я выполнил сполна, — недовольно произнёс Валера, который от трапезы сегодня отказался.
— Ну ты чего, Петрович? — удивился Гусько. — Не по-нашему так говорить. Устал в командировке?
— И устал, и надоело, — ответил Валера.
Я поставил на стол свою чашку и повернулся к нему. Гаврюк читал «Правду», датированную 17 октября этого года. На первой странице призыв к трудящимся повысить производительность труда с фотографией шахтёров. Чуть ниже указ Президиума Верховного Совета СССР о созыве, как это ни странно, Верховного Совета на 17 ноября. А главное, по мнению редакторов этой газеты, было подчеркнуть высокую миссию… театра!
— Валер, ты устал. Поспи немного, — сказал я, но меня остановил Гусько. Похоже, что Евгений Савельевич решил «включиться» в работу согласно своей штатной должности.
— Петрович, я перед молодёжью не постесняюсь и выскажу тебе. Ты чего дисциплину разлагаешь? Чем ты недоволен? — встал со своего места Гусько и подошёл к Валере. — Тебе мало проблем?
А это был, похоже, намёк на ту самую беду Валеры, за которую командир его оставлял вне полётов. С каждым разом круг посвящённых в эту тайну увеличивается.
— А я сейчас покажу! — воскликнул Гаврюк и развернул газету. — Смотри, про театр пишут! Что дальше? Ого, спасибо от Республики Ангола! — показал Валера статью на второй странице.
— И что тебя в этих статьях не устраивает? — громко спросил Гусько.
— Погоди, Савелич. Смотрим дальше. Пишут про Польшу, Вьетнам, Мексику, Францию, КНДР. Вон сколько стран газета «Правда» охватила своим вниманием! А знаешь, чего тут нет? — смял газету Валера и швырнул в мусорное ведро.
— Знаю. Но…
— Правильно, — перебил Валера Савельевича. — Не пишут, как ты, я, Родин, Барсов и все остальные каждый день гробим себя на этой жаре и свою задницу подставляем под ракеты и пулемёты. Ни слова о парнях, которых привозят на вертушках с увечьями и дырками от пуль. И ни строчки о том, что некоторые уже никогда не увидят свой дом, семьи и друзей, — сказал Валера и пошёл к двери, накинув на себя куртку. — Может молодёжь и не понимает, Савелич, но ты меня должен понять.
— Гаврюк, стоять! — крикнул Гусько, вскочив со своего места.
Я успел встать и остановить замполита, чтобы он не рванул за Валерой. Мой командир звена этого не видел, поскольку уже был на пороге, вышел в коридор и громко хлопнул дверью. Тишину в комнате нарушил Барсов своей ненужной репликой.
— Евгений Савелич, надо «Советский спорт» раздавать. Там даже теоретически не будет…
— Марик, лучше умно молчать, чем тупо говорить, понял? — сказал я ему.
— Эм… в смысле? — переспросил он.
Я махнул рукой и пошёл следом за Валерой. Бесполезно что-то объяснять этом стойкому «деревянному» солдатику.
Валера стоял на крыльце и медленно курил «Приму» без фильтра. От одного дыма этих ядерных сигарет можно копыта отбросить, а ему ничего!
— Ты ничего лучше не мог в военторге купить? Обязательно «Приму»? — спросил я, присаживаясь на ступеньку.
— Ничего другого не было. Да и под настроение подходит, — ответил Гаврюк и сел рядом. — Савелич в гневе?
— Будь кто-то другой у нас замполитом, мог бы раскрутить твоё выступление. Обеспечил бы тебе и зрителей, и овации, — улыбнулся я. — Ты как будто первый раз обнаружил, что в газетах тему Афганистана обходят стороной?
— Не первый, но чем дольше я здесь, тем меня это больше бесит, — сказал Валера. — Ты видел себя где-то в другом месте? Не в Советском Союзе?
Ой, и повезло же Валере, что он мне задаёт такие вопросы, а не кому-то другому! Сразу бы попал на карандаш к оперуполномоченному.
— Нет. Куда мне ехать, когда я ещё в нашей стране ещё ничего не видел. Да и не нужна мне заграница эта.
— А я вот насмотрелся за время службы. Ничего хорошего не увидел. Как ты думаешь, у них там, на Западе, лучше живётся? — спросил Гаврюк.
Ох, и пугает он меня! Я будто с последователем предателя Беленко сейчас разговариваю.
— Валер, за кордоном, может, и красиво, и цацек много разных. Но мы другие. Настанет время и у нас будет везде Пепси-кола. Только своя, — улыбнулся я.
— У нас людей не ценят. Мы как расходный материал. Почему скрывают от людей правду о войне?
— Время придёт, и все всё узнают. И будут ветераны Афганистана примером для будущих поколений, как для нас с тобой ветераны Великой Отечественной.
— Где-то прочитал умную фразу — свежо преданье да верится с трудом, — произнёс Валера цитату из «Горе от ума» Грибоедова.
— Пошли спать, Валерий Петрович, — похлопал я его по плечу. — Завтра много дел.
— У нас очередной день, как предыдущий — взлёт, форсаж, отход вправо, — махнул Валера, и мы зашли в модуль.
Утро встретило нас шикарной погодой. Небо
