Сага о бескрылых (СИ) - Юрий Павлович Валин
— Брат! — Укс хватал товарища за рукав. Хотелось заглянуть Яр-Клыкачу в лицо — понял ли? Поздно — мощные ноги старшего сотника подогнулись, повалился на землю. Укс упал на колени рядом: — Да что ж ты, брат⁈
Широкие ладони Яр-Клыкача ослабли, выпустили шею — в темной щели раны в последний раз всхлипнуло.
— Да как же так⁈ — не веря, закричал Укс. — Такого человека загубили! И кто⁈ — он вырвал из ножен на поясе умершего товарища кинжал. Вскочил, прихрамывая, широкими шагами пошел к корчащемуся на земле островитянину. — Гляньте, он же его рыбьим скребком! Вонючие предатели! Ворье гнусное! За пару монет⁈ За медяк режете?
Островитянин страдальчески замычал, когда его пинком перевернули на спину, инстинктивно подогнул колени.
— Гнилье вы здесь все! — кричал Укс. — Дети обезьян! Ни за что такого человека сгубили!
— Да что ж эти дикари делают⁈ — заорали за спиной, где у тела Яр-Клыкача собралось уже десятка два моряков. — Глянь, и, правда, зарезали человека! Козлолюбы тупые, жопы крысиные!
Укс подождал пока набегут, вздернул лежащего дурня на колени, ударил кинжалом — клинок вошел под глаз пытающемуся что-то сказать островитянину. Матросские ножи, короткие тесаки вспарывали рубаху бьющегося в агонии недоумка, потом разъяренные гребцы долго топтали тело ногами. С яростью бил мертвеца дубинкой подоспевший Ирон. Укс выбрался из толпы, сказал Фухлу, топчущемуся у тела старшего десятника:
— Я ж видел. Сверху кричу «держись!», а он уже горло зажимает…
— На все воля Слова, — пробормотал сентиментальный Фухл, елозя кулачищем по прослезившемуся глазу.
— Я штаны одену, оружие возьму и в деревню, — заскрежетал зубами Укс. — Вы как хотите, а я этих козлодоев…
— Да мы их!..
Деревню начали жечь даже раньше, чем все командыуспели вооружиться. К утру десяток островитян висел на деревьях, кто-то, конечно, успел сбежать в скалы. Ну, пусть на развод останутся. Баб и детишек тоже пожалели. Не всех правда — ночью жестковаты были моряки, обманутого гостеприимства прощать никому не собирались, вдоволь местью побаловались.
Козлолюб, знавший лишнее, валялся в загоне со вспоротым брюхом — Укс удостоверился, одобрил. Заработанная островитянином «корона», правда, пропала бесследно. Да ладно, куда она денется, вернется…
Пришлось, все-таки задержаться с выходом в море. Укс проснулся на мешках в знакомом до последней трещины «Фосе». Хотелось нормальныйматрас и бабу. С пожарища деревни все еще несло дымом. Ладно, освежеванных коз прихватили, воды набрали — на три дня пути хватит. Сюмболо ждет. Прибудет туда «Фос» с единственным десятником на борту, так это опять же только к лучшему. «Старший десятник Укс» понравится Логосу-созидателю больше, чем просто «десятник».
Моряки зашевелились, Ирон отдавал приказание. Все как всегда. Яр-Клыкач останется здесь, приглядывать из своей неглубокой могилки за останками Обезьяньей деревни. Не самым худшим братом был толстяк. Интересно, понял или нет? Простая ведь вещь: если друг не любит, когда его хлопают по плечу, так можно ту блажь уважить или нет? Пожил бы старина еще месячишко, а то и все два. Да ладно, ведь все равные люди в ямки лягут, здесь-то еще местечко ничего, живописное. Обезьяны, опять же. Не заскучает брат Клыкач.
[1]
Диер — судно с двойными рядами весел, отдаленный родственник биремы.
[2]
Унир — небольшое судно (12–14 метров длиной) с одним рядом весел, родственный униреме.
[3]
Арх — старший на борту, капитан или шкипер (в зависимости от размеров корабля).
[4]
Отдаленный родственник ядовитого паука каракурта.
Глава 3
Мудрейший жрец Ронхаб рассматривал свои ногти.
…— Далее шли без происшествий, спешили как могли, и вот, мы, недостойные, здесь, под блаженной тенью Храма, — закончил Ирон.
Мудрейший коротко кивнул. Шпионы замерли в ожидании решения. Жрец не спешил, задумчиво расползся обильным телом в своем кресле. За три прошедших месяца Мудрейший явно еще прибавил в весе. И мешки под глазами. Видимо, почки. Нехорошо. Мудрейшему надлежит пребывать в бодрости и свежести до самого конца.
Укс стоял на коленях рядом с архом Ироном, — оба смотрели на ступни владыки в расшитых шелком тапочках. Стоять было неудобно — тонкий ковер убрали, и кабинет Мудрейшего окончательно стал походить на пыточную. Там, правда, окон нет.
— Дурно, — наконец сказал Ронхаб. — Непозволительные потери и расходы. Мы, братья мои, делаем одно великое дело: шаг за шагом совершенствуем себя, приближаясь к тем утерянным способностям, кои приблизят духовное возрождение…
Укс слушал и догадывался, что дело даже хуже чем казалось. Сдает Мудрейший — повторяется, и былого напора уже нет. Совсем о здоровье не заботится. Та трава, что ему возят для курильниц, и молодые жрицы, коих специально морят воздержанием, кого угодно до нездоровья доведут. Не мальчик уже, да и трудно с таким чревом по ложу кувыркаться. Лишь бы до переезда в Хиссис дотянул.
Братья-телохранители смотрели морякам в спину, колени на холодном камне болели все сильнее. Отвык недостойный десятник от кабинета Мудрейшего. Впрочем, заканчивалась пытка:
— … следовательно, премии мы с вами, братья, не заслуживаем, — подвел к вполне предсказуемому итогу властитель. — Надлежит нам утроить усилия во имя Святого Слова. Брат Ирон, корабль должен быть приведен в порядок в ближайшие трое суток. Недостающих людей назначит Канцелярия.
Арх Ирон едва слышно, но облегченно выдохнул. И правда, дополнительного послушания не последовало. Воистину, сдает Мудрейший — еще полгода назад моряки, нанесшие убытки Храму, наверняка отправились бы чистить отхожие ямы или пользовать умирающих в храмовой больнице.
— Ступайте. Брат-десятник Укс завтра явится для особой беседы.
— Благодарю, о Мудрейший, — Укс спешно прополз по камням — жрец был благосклонен, позволил взять свою мягкую длань, приложиться губами к перстню — камень на единственном украшении Мудрейшего был крупным, фиолетово-багровым, похожим на хорошо вызревший чирей. Десятник прочувственно чмокнул отвратный камень. Хоть бы рубин был, что ли…
Отползать на коленях было неудобно, но шпионы были привычны. Поднялись на ноги только у двери — Ирон старался не охать.
Забрав у стражи свое оружие, прощеные грешники с легким сердцем вышли в храмовый двор. Меж квадрата недостроенных стен со щебетом носились ласточки.
— К дождю, — весело заметил Ирон.
— Похоже на то, — согласился Укс. — Ты сразу на «Фос»?
— А куда ж? Дел-то сколько. Наверняка ведь горшечников каких или садовников в команду причислят. Пока им руки выпрямишь, сам знаешь.
— Это конечно. В трапезную-то зайдем? Чтоб время не терять?
— Время, оно, конечно, — арх сглотнул.
Руки у шпионов еще не тряслись, но мысли разом приобрели привкус нэктара и справиться с зовом эликсира было почти невозможно.
Темная трапезная
