Позолота вся сотрется 2 - Тина Ворожея
Тихонько прыснули смехом продавщицы и тут же потупили опущенные головы под грозным взглядом разъяренной Лорес.
Филипп с интересом посмотрел на меня и кажется тоже не смог сдержать улыбки. Он попытался скрыть ее и поспешно нагнулся за моими пакетами.
- Ну, если с покупками покончено, то пора отправляться в обратный путь. Мистер Ду Шэнли, велел не задерживаться в городе.
По пути домой я уже не замечала провокаций Оскара, который упорно пытался вызвать у меня страх своей быстрой ездой.
Я вслушивалась в нежно воркующий голосок Лорес за своей спиной и пыталась понять с какой целью она подбросила мне в сумку злосчастную брошь.
Вечером отказавшись от ужина я сидела в кабинете у деда и пила рубиновую жидкость из тяжелого, хрустального бокала. Вино приятно согревая, уютно перемещалось в мой голодный желудок. Оно делало мои ноги слабыми, а язык болтливым. Я сама не заметила как рассказала деду эту историю с брошкой.
Мужчина в инвалидном кресле тоже отхлебнул из своего бокала красное вино. Посмотрел на свет как оно мерцает сквозь острые грани хрусталя.
- Кроме других выкрутасов и бесчисленных истерик, - презрительно сказал дед, - Лорес время от времени, любит что-нибудь стащить в магазинах. Это она называет " взбодриться". Конечно же это обычная клептомания, но надо отдать ей должное - проворачивает она все это весьма виртуозно... Но иногда Филиппу приходится улаживать дела с управляющими магазинов и даже с полицией.
Он помолчал немного, наблюдая за рубиновыми вспышками в своем бокале.
- На этот раз, Лорес решила опозорить тебя или же украсть приглянувшуюся ей брошку с твоей помощью... Кто знает? Ведь она чертовски изобретательна, когда хочет " взбодриться". Пора наверное посадить Лорес на цепь! - дед одним махом допил вино и стукнул тяжелым бокалом по гладкой поверхности стола.
- На цепь?! - я чуть было не поперхнулась терпкой жидкостью.
Мистер Ду Шэнли, пристально посмотрел на меня и хищно, весело улыбнулся. Нельзя было понять шутит ли он, или же говорит совершенно серьезно.
- Да, на цепь. Поверь ей это нравится!
Он внезапно умолк, видимо для того что бы я спросила смогла спросить его " Почему?!"
Я решила, что сегодня буду играть по его правилам.
- Почему?! Почему ты позволяешь ей эти выкрутасы? - коротко спросила я деда и попыталась улыбнуться.
Он нахмурил брови и покачал головой словно соглашался со своими мыслями.
- Нас многое связывает, она меня забавляет... И наверное я все-же ее люблю...
У меня вдруг защипало в носу, я поняла, что именно в эту минуту отчаянно завидую Лорес. Ее любят! Ее все любят! Что бы она не натворила! Любят просто так, а не за что-то. Меня же не любит никто! Всем от меня что-то надо. Я лишь средство с помощью которого каждый пытается решить свои проблемы!
- Спокойной ночи дедушка, - сказала я, стараясь не шмыгнуть носом.
Покачиваясь от выпитого вина и от слез которые мешали мне видеть дорогу, я быстро вышла из кабинета.
Глава шестая. Все вокруг врут или как не запутаться во лжи.
Плутовка-ночь заботливо накрыла большой, южный город темно-синим покрывалом, но видимо забыла, что нужно убавить жару на небесной печке. Ярко, призывно сверкали огни ресторана в звенящем мареве горячей ночи. Мощные, помпезные вентиляторы рассекали застывший, накаленный воздух под высоким потолком. Они крутили своими позолоченными лопастями так быстро, что если бы ресторан был бы воздушным кораблем, то наверное давно бы поднялся в воздух.
Я не шла, а горделиво плыла опираясь на крепкий локоть Филиппа и всей своей кожей ощущала чужие, любопытные взгляды.
Мне было немного непривычно быть в центре всеобщего, пристального внимания, но к своему удивлению я чувствовала, что мне это нравится. Все таки я была права, когда собираясь в ресторан одним решительным движением отпорола тяжелую, атласную перелину на одном из трех новых платьев.
Громозкая и длинная она была явно лишней на этом изящном творении высшего портновского искусства. Без перелины платье смотрелось откровенно и провокационно. Полностью открытая спина, длинный разрез сбоку. Наверное по замыслу известного дизайнера перелина должна была стоять на страже добродетели, прикрывая явное бесстыдство его творения. Нежный цвет кофе с молоком можно было смело назвать телесным. Платье туго обхватывало мою фигуру и возможно я казалась бы абсолютно голой, если бы не переливы светлых пайеток и бисера, которые густой чешуей были нашиты на нем.
Увидев себя в зеркале, я вначале пришла в замешательство от откровенности выбранного наряда и хотела было сменить его на нечто более приличное и скромное. Но почему то вспомнила вчерашние слова Филиппа о том, что я напоминаю юную школьницу и решила, что сегодня буду играть по собственным правилам. Юная? Наверное... Школьница? Возможно... Но школьница которая бросает вызов. Хрупкая, нежная и немного порочная. Именно такой я увидела себя в зеркале.
Сейчас самым ярким пятном на мне были призывно алые губы и возможно сверкающие мрачным предвкушением глаза цвета оникса, да густая грива коротких, черных волос.
Когда я спустилась вниз, то с удолетворением отметила, что наверное достигла своей цели. Нарядный и от этого ослепительно красивый Филипп, чуть было не проглотил тонкую сигарету, которую пытался прикурить от массивной зажигалки. Дед рассеянно повернулся в мою сторону и вдруг восхищенно, громко присвистнул.
- Девочка моя, да ты настоящая красавица! Я горжусь тобой. Сейчас ты сделала совершенно правильный ход. Я в тебе не ошибся, у тебя в венах течет огонь, а не снулая, чопорная кровь магических аристократов, как их там... Сюрель? Впрочем не важно! Сегодня ты покажешь всем, что внучка старого Шэнли, еще та штучка! Учти, что ресторан " Белый кипарис", место не безопасное, но рядом будет Филипп, да ты и сама полна сюрпризов! - дед довольно щелкнул узловатыми, длинными пальцами и хитро подмигнул мне.
Наверное я все же очень глупа, если слова деда вызвали во мне вдруг чувство если не нежности к этому старому пройдохе, то несомненно некое подобие благодарности. Видимо мне просто необходимо чужое одобрение и ощущение семьи.
Я досадливо хмыкнула и повела непривычно голым плечом. Не отдавая себе отчета шагнула к инвалидному креслу и повинуясь внезапному порыву, чмокнула деда в седую макушку.
Он вздрогнул от неожиданности и мне на миг показалось, что его глаза всегда насмешливо-жесткие увлажнились слезой. Я прогнала прочь мысль о том, что дед расчувствовался. Такие как он
