Существо - Влада Ольховская
Помогло. В какой-то момент он просто перестал чувствовать, вообще, и время для него исчезло. Он знал, что это вряд ли подействует на Существо, и все ждал, когда темнота заберет его. Но ничего не случилось – и он вдруг понял, что снова может двигаться. Наваждение отступило.
Никита был не из тех, кто сомневается в себе. Все это было, точно было! Гадюка напала первой, но по какой-то причине у нее не хватило сил убить Никиту. Первый раз она отступила, а отступит ли второй? Вряд ли – поэтому он не собирался позволять ей вторую попытку.
Он даже не смотрел на часы, хотя за окном по-прежнему было темно. Плевать, сколько времени, какой вообще день. Все должно закончиться прямо сейчас, больше ничего не важно.
Он оделся и покинул комнату. Внизу горел свет, было слышно, как работает телевизор, а значит, Ира и Гриша снова засиделись допоздна, у них такое бывало. У Никиты сейчас не было ни настроения, ни сил объясняться с ними и пробиваться через их вечное непонимание. Он миновал их, не удостоив даже взглядом, и направился к подвалу.
А вот они его заметили. Попытались окликнуть, но он не обратил на них внимания. Они были так удивлены, что не сразу даже последовали за ним. Еще бы! Не было раньше в их доме такого: чтобы старший сын кометой проносился мимо посреди ночи.
Никита понимал, что это, может, не очень правильно, но ничего не мог с собой поделать. Внутри кипело возмущение, все остальное было не важно. Он был не в том состоянии, чтобы думать о последствиях, у него осталась только одна цель: убрать из дома Существо любой ценой, а там будь что будет!
Он не был в подвале с тех пор, как Существо поселилось здесь. Никита помнил игровую, но от нее мало что осталось. Просторную комнату превратили в полноценную спальню – с большой кроватью, письменным столом и специальными тренажерами для разминки. Здесь было уютно, тепло, казалось, что тут живет самая обычная девушка. Но Никита не позволил этому обмануть себя, он слишком хорошо помнил ту тварь, что всего пару минут назад пыталась его задушить.
Инвалидная коляска стояла у стены, а Существо лежало на кровати. Как будто так и было, как будто это не оно только что ползало по дому! Но оно хотя бы не притворялось спящим. Когда Никита включил свет, оно натянуло одеяло повыше, и остались видны только злобные черные глаза.
– Что, не получилось добраться до меня? – процедил сквозь сжатые зубы Никита. – Не хватило силенок? Этот цирк продолжался слишком долго, в моем доме, рядом с моей семьей ты не останешься!
Он толком и не знал, что должен делать дальше. Задушить ее? Просто схватить и вышвырнуть из дома? В его душе кипела злость, он понимал, что обязан уничтожить ящерицу, пока она не добралась до младших детей. Но даже так Никита не мог пересилить себя и напасть. Слишком уж противоестественным для него было избиение слабых! А она казалась слабой – сейчас она была совсем не похожа на того полуночного монстра, который пробрался в его комнату.
Пока он сомневался, его время истекло. В подвал ворвались его приемные родители, и напряжение мигом возросло, зазвенели, загремели голоса, разносившиеся, пожалуй, по всему дому.
– Никита, что ты творишь?!
– Сынок, успокойся!
– Прочь отсюда! Наверх, там поговорим!
Но уйти Никита не мог. Если отступить сейчас… Кого оно отправиться душить дальше? Что еще оно умеет?
– Она была в моей комнате! – признал Никита, не сводя глаз с Существа. – Только что!
– Что ты несешь?
– Она пыталась меня задушить!
– Это невозможно! – отрезал Гриша. – Я даже отказываюсь обсуждать саму дикость идеи. Но если допустить, что Регина и правда была бы способна на это, она все равно не выходила! Мы с твоей матерью весь вечер были внизу, мы бы заметили, если бы открылась дверь в подвал!
Для Никиты это ничего не значило. Он уже усвоил, что Существо умеет быть хитрым и наглым. Но теперь ему было лишь сложнее доказать правду родителям.
– Я знаю, что я видел!
– Никита, миленький, успокойся! – взмолилась Ира. – Тебе просто приснился плохой сон!
– Иди отсюда! – Гриша, уже доведенный до кипения, повысил голос. – Ты пугаешь ее!
Однако Существо не выглядело испуганным, вот чего они не замечали. В темных глазах, обращенных на него, Никита видел понимание. Оно совершенно точно знало, что произошло! Оно было в его комнате, душило его, а теперь смеялось над его беспомощностью.
Ему нужно было решиться. Не важно, что с ним будет дальше, посадят его или навсегда прогонят из этого дома. Собственная судьба уже не волновала Никиту, эта семья слишком много сделала для него, настало время вернуть долг.
Ира попыталась стать у него на пути, но Никита отстранил ее – осторожно и вместе с тем решительно. Он знал, что ни она, ни Гриша не сумеют сдержать его, сил не хватит. Он все завершит…
Но он недооценил своих приемных родителей. Гриша и не собирался драться с ним, он прекрасно знал, на чьей стороне преимущество в грубой силе. Он действовал мудрее: опытный врач был готов ко всему. Никита почувствовал короткую, острую боль укола в шее, перед глазами у него все поплыло, а спустя пару минут наступила темнота.
* * *У нее появилась Настоящая Тайна. Кто-то гордится таким разве что в младшей школе, а вот Ульяне раньше не доводилось. Ей было немного стыдно за такие мысли, но она успокаивала себя тем, что никто об этом не узнает. Ее секреты вместе с Настоящей Тайной останутся у нее в голове.
Она была единственной в доме, кто знал, что Регина умеет говорить нормально. В первые дни она и вовсе общалась лишь с Ульяной, потом начала отвечать и остальным, но коротко, чаще всего – и вовсе односложно. Поэтому родители думали, что Регина по-другому не умеет.
И только Ульяна знала правду: Регина была обычным, нормальным человеком. Умным! Она понимала все на свете, она так много знала, и это было просто невероятно, если учитывать, что ей было доступно лишь домашнее образование…
Ульяна хотела рассказать об этом, но не могла. Регина запретила ей – в этом и заключалась Тайна. Никто не должен знать.
Но это и к лучшему, потому что новая сестра стала для Ульяны настоящим сокровищем. Регина никогда не насмехалась над ней, не называла жирной и ленивой, давала советы, которые действительно работали. Очень скоро Ульяна обожала ее, это была та самая старшая – хотя по факту она была младше – сестра, о которой бывшая воспитанница детского
