Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1980 год
Джим так рьяно взялся за дело, что директором Проекта оставался совсем недолго — пересел в кресло президента университета штата Небраска.
В конце концов возглавил Проект молодой геофизик — доктор Джон Клаух, письмо которого я получил. Я хорошо помнил Джона по Антарктике. Невысокий крепыш, скуластое лицо, ржаные усы, заостренные, вразлет. Широко поставленные серые, в упор глядящие глаза. Носил он грубый шерстяной свитер и черную вязаную матросскую шапочку. Когда Джон брался за дело, забывал все: пыхтя и свирепо шевеля усами, что-то прикручивал, тянул, тащил, не щадя ни себя, ни других. В эти моменты он чем-то напоминал матроса парусного флота. Может, эта ассоциация возникла после посещения его дома в Америке. Мне сразу же бросились в глаза на стенах гостиной фотографии офицеров старого флота.
Выяснилось, что Джон из семьи потомственных моряков. Отец его был капитаном парохода, дед и прадед — капитанами китобойных парусников: водили суда к Гавайским островам из Бостона, а жили на острове китобоев Нантакет, что расположен у входа в бухту Бостона. Мать Джона и по сей день живет там. Там же, на острове, вырос и Джон. Глядя на фотографию своего прадеда, он сказал, что его предок в двадцать лет стал капитаном.
... Это случилось у Гавайских островов. Вся команда на шлюпках промышляла китов. На борту оставались лишь капитан и три новобранца-матроса. Пока команда корабля охотилась, матросы убили капитана и хотели уйти в море, но не смогли справиться с парусами. К вечеру, когда вернулась команда на шлюпках, их встретили с корабля ружейные залпы. Старший помощник, принявший на себя обязанности капитана, не решился атаковать корабль и приказал уходить к берегам близлежащего острова. И вот тут молодой Джон Клаух — прадед Джона — ослушался нового капитана. Он разделся и, взяв с собой только нож, спрыгнул в кишащее акулами море, доплыл до корабля, взобрался на палубу по якорному канату, нашел в капитанской каюте оружие и двумя выстрелами убил двух пиратов, а третьего одолел в рукопашной. Но сам при этом был тяжело ранен в руку. Когда корабль вернулся в Бостон, старший помощник был отдан под суд морского трибунала, а Джон произведен в капитаны спасенного судна. Так он начал династию капитанов Клаухов.
Да, Джон Клаух-младший выглядел подходящей кандидатурой для начальника такого мероприятия, как Проект исследования шельфового ледника Росса.
Оставалось «совсем немного» — убедить свое начальство, что участие в этой экспедиции необходимо, подготовиться к работе и провести ее.
Первое, действительно, не представляло большого труда. Ведь в последние годы внимание наших исследователей все чаще обращалось к шельфовым ледникам, которые занимают значительную часть береговой линии Антарктиды.
Что происходит в их толще? Существует ли жизнь во тьме морей под такими ледниками? Идет ли там таяние у нижней поверхности, или скованные льдом моря замерзают у границы ледников со льдом? Какой характер процессов в условиях подледниковых внутренних морей, отделенных от открытого моря иногда расстояниями до 500 километров? Действительно ли именно здесь образуются переохлажденные придонные воды, оказывающие существенное влияние на жизнь всего Мирового океана? Правда ли, что эти ледники в течение последних десятков тысяч лет иногда исчезали совсем и это приводило к сбросам льда с ледяной шапки Антарктиды в моря и «всемирным потопам», а затем быстро нарастали и становились такими толстыми, что вытесняли моря под ними и ложились на дно? Эти и многие другие вопросы стали сегодня перед исследователями, и некоторые из них носили не только теоретический, но и прикладной характер.
Вот почему и в Институте географии АН СССР, где я работаю, и в Арктическом и Антарктическом научно-исследовательском институте, которому подчинены советские антарктические экспедиции, высказались за то, чтобы принять предложение. Я был назначен руководителем наших исследований.
Сложнее было с подготовкой оборудования для экспедиции. И вот тут настала пора ввести еще одно действующее лицо — Виктора Загородноваг. Он пришел к нам в институт лет восемь назад. Молодой человек с окладистой «геологической» бородой, в штормовке спросил, не нужны ли лаборанты...
Витя оказался незаменимым работником. Он готовился писать диплом по электронике в Московском энергетическом институте и имел умные руки рабочего человека. Умел варить, работать на всех станках, мог собрать любую электронную схему и в то же время любил экспедиционную жизнь.
— Понимаешь, Витя, — говорил я ему, — на нашу долю в Проекте приходится выяснение вопроса, тает или намерзает лед у нижней поверхности ледника. Чтобы ответить на него, имеются разные пути — взять образцы по всей толщине ледника, и если у нижней поверхности идет намерзание, то образцы нижних горизонтов окажутся состоящими из морского льда. Толщина такого льда позволит сказать, какова скорость намерзания. Этот путь, — продолжал я, — уже наметился. В Ленинграде, в Институте Арктики и Антарктики, работает инженер и изобретатель Валентин Морев. Он создал легкое и надежное буровое оборудование для проникновения в толщу ледников. Мы с Моревым начинали эту работу еще на СП-19 много лет назад. Специальное нагревательное устройство, питаемое электричеством с поверхности, позволяет протаивать лед так, что не только образуется скважина, но можно и поднять на поверхность ее сердцевину, то есть керн. Каждые три метра, когда труба бура заполняется керном, бур вынимают, а пространство, где он находился, заполняют свежей порцией спирта. Это предохраняет скважину от замерзания...
Второй путь — придумать и сделать приборы, чтобы поместить их под ледник и по ним судить о характере происходящих процессов.
Вот тут-то и развернулся Витя. Он предложил разместить в море под ледником Росса специальные ультразвуковые датчики, которые, бы точно регистрировали положение нижней поверхности ледника. Тогда сравнение наблюдений, проведенных через достаточно длительное время, позволило бы получить величину таяния или намерзания за этот, период. «А что, если проткнуть ледник насквозь! — размышляли вслух мы оба, — опустить через лед длинную штангу, так, чтобы верхний, конец ее оказался бы еще в, скважине и со временем навечно вмерз в ледник, а нижняя часть штанги ушла бы в море, под ледник? Тогда можно было бы укрепить на ней открывающийся под водой зонтик без материи, и на каждый его луч поместить ультразвуковые датчики, смотрящие вверх...» Идея сразу понравилась, и Виктор начал работать над дипломом на одной из кафедр МЭИ, где занимались исследованием распространения ультразвуковых волн через воду.
Шло время. Бурами Морева мы пробурили уже не один ледник: на Кавказе, Памире, Полярном Урале... Виктор защитил диплом, в котором были и ультразвук, и вода, и лед в нужном сочетании. Правда, когда мы пытались включить в дипломную работу описание эксперимента на леднике Росса, сотрудники кафедры скептически улыбались: «Вы лучше уберите все это, диплом и так хороший, а с вашей экзотикой он будет выглядеть несерьезно». Мы не возражали, ведь главный вывод дипломной работы все равно оставался — предложенный зонтик должен работать.
Я сообщил в штаб Проекта, в город Линкольн, об ультразвуковом устройстве и о том, что хотел бы взять с собой инженера Виктора Загороднова. Предложения были приняты, правда, не целиком. Бурение с отбором образцов по всей толщине руководство Проекта решило провести своими силами.
— Считай, что ты уже член Проекта, — сказал я Виктору.
Но он встретил мои слова недоверчиво:
— Что?.. Вы думаете, мы полетим со своими самодельными штучками в Америку и Антарктиду?
— Да, да, Витя! Все будет хорошо...
Сначала мы должны будем лететь в Вашингтон, потом в Линкольн, потом в Лос-Анджелес — отправной пункт антарктической экспедиции, потом на Гавайские острова — там мы заправимся, а уж оттуда прыжок в Новую Зеландию, где в городе Крайстчерч получим теплую одежду, и дальше — через океан, тоже самолетом, на станцию Мак-Мердо — главную американскую базу в Антарктиде.
— Эта дорога мне хорошо известна, — говорил я Виктору, — так что не заблудимся. С Мак-Мердо перелетим в центр ледника Росса. Американцы пробурят для нас дыру, мы опустим под лед наш зонтик и...
Говоря это, я чувствовал, что Витя не вериг ни одному моему слову. По-видимому, никто до сих пор не рисовал ему воздушные замки так неприкрыто и нереально.
Надо отдать Должное — Виктор не смеялся над моими рассуждениями. Он с энтузиазмом принялся за изготовление зонтиков...
