Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 03
— Может быть, ее уже и нет в городе.
— Ну нет, она не уехала. Мы знаем, кто въезжает в город и кто покидает его. С Атлантик-Сити все просто, не так-то много дорог ведет из него, разве кто отважится совершить далекий заплыв по холодному океану.
— Но погода изменилась, она, наверное, уже не ходит на пляж.
— Мы уже думали об этом. Скорее всего, она крутится там же, где другие дети. Эффект «Похищенного письма» Эдгара По. У нас есть неплохая, вполне толковая карта. Она ждет вас в комнате. Словом, вы ходите и фотографируете возле школ, на детских площадках, на пляже. Где есть другие дети, там и она появится. Мы ставим на это.
Он выпил вторую чашку кофе, подозвал официантку и заказал третью. Мне показалось, что сейчас у него начнется нервный тик.
Очень тихо он сказал:
— Ситон, кто-то должен разыскать этого ребенка. И вы знаете это так же хорошо, как и я.
Хотя и неохотно, я кивнул.
— Ну, вот и хорошо. Теперь мы закажем вам номер в гостинице. Вам нравится то место, где вы останавливались — «Аббатство»? Если нет, то скажите. Мы вас поселим в Тадж-Махал, в Палаццо Дожей, куда скажете. Обеды, выпивка — все, что хотите. Нет проблем. Если будут другие расходы, записывайте их и предъявите нам счет. Оплатим.
«Аббатство» — небольшой отель в трех или четырех кварталах от главной магистрали, но тихий. Я сказал, что он вполне сойдет.
— О'кей. Вот видите, мы хотим, чтобы вам было удобно. Вы можете не встретиться с ней сразу, или она может не сразу подойти. Если она к вам приблизится, поговорите с ней. Просто поболтайте. Потом уйдите — и все, ваше дело сделано. От захода до восхода делайте, что хотите, развлекайтесь. Ночью она не покажется. В таком месте, как Атлантик-Сити, ребенок один ночью выделялся бы, как динозавр на пляже. Сверяйтесь с картой — мы отметим места, где она может бывать Вам не нужно ее разыскивать — просто бывайте там, где она может вас увидеть.
Я пил кофе, уже остывший и горький.
— А что, если она не подойдет ко мне в течение нескольких дней?
— Тогда мы попробуем еще что-нибудь, — сказал он устало. — В субботу мы немного завернем гайки. Произойдет утечка информации, и вечером по телевидению, а потом в воскресных газетах сообщат: ФБР подозревает, что внучка Милликена прячется где-то в Атлантик-Сити, и агенты собираются обыскивать все дома. — Он вздохнул и развел руками. — Мы хотели бы этого избежать. Будем надеяться, что она все-таки подойдет к вам завтра или хотя бы в субботу днем.
Перед моим мысленным взором возникла эта девчушка, загнанная в угол агентами ФБР, спецназом, целой шайкой частных сыщиков и миллионом недоносков, прознавших о награде Милликена. Я поднялся.
— Помилуй Боже, — сказал я. — Но ведь это всего лишь маленький ребенок!
— Ребенок, Ситон? Вы в этом уверены?
Я зашагал прочь, а он неожиданно разразился смехом.
— О Боже, я только что понял, почему вам нравится отель «Аббатство». Потому что там постояльцы сами припарковываются. И не надо пускать служащего за руль своей машины.
Я не остановился. Он догнал меня уже у дверцы.
— А если бы Фалько забрал у тебя машину, а не жену, ты бы выколотил из него все дерьмо?
Он продолжал смеяться, а я все еще уходил от него, поэтому он не мог увидеть моего лица и понять, что с этого момента с нерешительностью покончено.
Если ребенок подойдет ко мне и если это будет та самая трех-четырехлетка, которую я встретил тогда, я сделаю то, что от меня хочет Керш. Передам ее ФБР. Нельзя оставлять маленького ребенка одного ни в Атлантик-Сити, ни где-либо еще. У нее должна быть семья, возможно, Керш знает эту семью, и, возможно, он вернет туда девочку и я никогда не узнаю, чем кончилось все это дело.
Но если ко мне подойдет девочка, которая покажется старше, больше, в общем — другой, Кершу она не достанется.
Уяснить это для себя было просто, и на тот момент решение даже казалось разумным, но следовать ему было практически невозможно. Я ехал в раздумье и чем больше думал, тем более безнадежным казалось это предприятие. Весь город был блокирован ими, выехать из него можно лишь по мосту — если только не припасена лодка, — а мост контролировался день и ночь.
Дорога была перегружена, я выехал на правую полосу, машины неслись мимо, и тут наконец в голову пришло имя — Джои Маркос, и план, который мог бы сработать. Я припарковался на ближайшей же заправочной станции с закусочной и позвонил Джои в Манхэттен. Так как он работал в одном из самых крупных рекламных агентств, где поднялся на недосягаемые высоты, легче оказалось выяснить телефон фирмы по справочной, чем потом дозвониться до его агентства. Наконец, голос Джои зазвучал в трубке.
— Уин, — сказал он. — Неужели это ты?
Я едва вставил слово, как он продолжал:
— Слушай, старик, как поживаешь? Ты где сейчас? Давай приезжай!
— Джои, замолчи и слушай. У меня есть просьба.
— Будет сделано, — ответил он на полном серьезе. Он ни разу не перебил меня, пока я излагал план: чтобы кто-нибудь доставил сюда машину, а потом улетел обратно, не пытаясь со мной встретиться.
— Мне необходимо знать номер водительских прав, марку машины, все такое, — сказал я. — И ключи, конечно. Если все это мне и вправду понадобится, можно будет с тобой связаться в ближайшие три вечера? Я не знаю когда, я не знаю даже, будет ли эта машина вообще нужна.
— Детка, — рассудил он трезво. — Я понял, что у тебя серьезные неприятности. Атлантик-Сити? Нет проблем. Дам тебе пару номеров, по которым ты можешь меня найти.
Оказывается, у меня перехватило дыхание в ожидании ответа — теперь я перевел его.
— Спасибо, Джои, — сказал я. — Просто спасибо.
Никаких вопросов, никаких требований, «будет сделано» — и все. Мы поболтали еще пару минут, и, когда я повесил трубку, я впервые почувствовал, что теперь я завязан в этом деле.
Когда Джои было тринадцать, а мне четырнадцать, его семья переехала из Бруклина в Атланту, где их встретили отнюдь не с хваленым южным гостеприимством. Джои был ничуть не темнее меня, но ребята в школе знали, что он мулат, и у него был странный выговор, испано-пуэрториканский с примесью бруклинского. После того как мы пару раз вместе побывали на занятиях, я обнаружил, что впервые встретился с человеком, с которым можно поговорить об искусстве, и он сказал, что с ним тоже самое. Он был застенчив, когда не хорохорился, сукин сын.
Мы оба хотели стать художниками, мечтали о том, что нас ждет впереди: Род-Айлендская Школа дизайна (ни он, ни я туда не пошли, в итоге), потом собирались поехать в Италию на год или два, чтобы проникнуться древним искусством, он поехал, я — нет.
Когда ему было пятнадцать, а мне шестнадцать, его забрали и стали допрашивать о причастности к краже в местном магазинчике, и я дал письменное показание под присягой, что он провел те выходные вместе с нами в загородном коттедже на озере. Это была ложь. Позубоскалив на наш счет и обменявшись многозначительными взглядами, в конце концов полицейские его отпустили. Я пригласил Джои на дачу в следующее воскресенье и там отколотил как следует. Это было нетрудно, я был на несколько дюймов выше и на пятнадцать фунтов тяжелее.
— За что? — провыл он, прикладывая окровавленное полотенце к щеке.
— За то, что ты тупоголовый ниггер, и я знаю, что они могли бы с тобой сделать.
Теперь уже он набросился на меня с кулаками, после чего мы ревели уже в два голоса.
Сидя в своем «тендерберде», я ехал на юг и продолжал обдумывать план, который вырисовывался все яснее. Но приступить к его выполнению было нельзя, пока эта девочка не подойдет ко мне.
Добравшись до «Аббатства», я принял душ, переоделся и отправился в казино. Поиграл немного в «блэкджек», а потом славно ободрал игровые автоматы — триста здесь, пятьсот там, пока у меня не набралось около пяти тысяч наличными.
Я поздно пообедал и потом стал колесить по острову взад и вперед, заезжал в переулки и снова выезжал на главные улицы, затем вдоль пляжных навесов, потом обратно, пока не нашел то, что искал. Игорный зал бинго, круглосуточный, с сотней игроков, к нему примыкает крошечная детская игровая комната. Перед входом под прожектором стояли фигуры двух зебр, и рядом была церковь. Одним словом, Атлантик-Сити. Еще я нашел два места для парковки между домами и, довольный, вернулся в отель спать.
Утром после завтрака я позвонил Джои из автомата и сказал, где находится стоянка, а он описал машину, которую туда доставит по первому слову. Серая «тойота селика» 89-го года. Я записал номер лицензии, он сказал, что будет в полной готовности, на том и порешили.
Потом я отправился на Променад и на пляж, прихватив свою фотоамуницию.
К трем часам пополудни я был готов выезжать куда угодно. Погода стояла холодная и серая, нависли тучи, обещая дождь, который все никак на мог пролиться. Я уже сделал больше фотографий, чем было кадров на пленке, и теперь продолжал щелкать впустую, что не улучшало расположения духа. Я съел на ленч горячую сосиску и теперь чувствовал изжогу. Не самый лучший денек, подумал я и вдруг увидел группу ребятишек, которые играли среди бетонных черепах. Мальчишки взбирались на них, брыкались, играя в черепашьего короля, за ними несколько маленьких девчушек играли в мяч. И она была среди них.
