Сахар на обветренных губах - Тата Кит
— Не дуюсь, но злюсь. Завтра вечером у меня дома вечеринка. Соберу всех своих, с тобой познакомлю.
— Завтра вечером у меня, скорее всего, моя смена. Вряд ли Света завтра сможет выйти.
Вадим нервно дернул головой и стиснул челюсти.
— Я за тобой заеду после смены. Напиши, — сказал он и, обойдя машину, сел в неё и уехал, резко сорвавшись с места.
В магазине я переоделась в униформу и, не выходя и каморки, позвонила маме, чтобы сказать, что вернусь домой после восьми, так как вышла на смену.
— Продуктов купи, — стояла мама на своём. — Отец сегодня дома, — едва ли не с гордостью заявила она.
— Пусть сам и купит продукты. Он же нас всех обеспечивает, вот пусть и обеспечивает. У меня денег нет.
Деньги у меня, конечно, были. Немного. Но каждую копейку я старалась откладывать и беречь. Да, и в конце концов, работают дома все совершеннолетние, но покупка продуктов, почему-то, лежит чаще всего на мне. Хотя у меня меньше всех зарплата.
Смена шла стандартно и уже подходила к концу. Ещё час, и я могу быть свободна. Заодно помирюсь с Вадимом.
Купить ему что-нибудь сладкое, чтобы не обижался, что ли? Киндер, например.
Веселясь от своих же мыслей, я увидела, как на ленту кто-то водрузил ящик вина. У кого-то намечается веселый вечер, похоже.
Я рефлекторно выпрямила спину и нацепила на губы фирменную дежурную улыбку.
— Здравст… — подняв взгляд, я увидела отчима, который к ящику вина ставил ещё стяжку пива и какие-то мясные закуски.
— Что застыла? Пробивай, — повелительно бросил отчим.
— Пакет нужен? — задала я стандартный вопрос.
— Свой есть, — он демонстративно вытянул из кармана куртки старые помятые пакеты.
Я пробивала пойло и понимала, что «веселый» вечер теперь гарантирован мне, Кате и маме. Кажется, завязка в пару недель сегодня официально завершена.
Что вино, что пиво он взял одни из самых дорогих. Мясо на закуску тоже дешевым не назовёшь. Я знала ценники всех этих продуктов и не понимала, когда отчим успел так разбогатеть.
— С вас двадцать одна тысяча семьсот. Картой или наличными?
Стиснув челюсти, я смотрела на его самодовольную жирную морду и ждала, когда он поскорее заплатит и свалит.
— Плати, — он повелительно кивнул на терминал.
У меня внутри всё упало и загорелось от злости.
— У меня нет столько денег.
В ответ отчим лишь оскалился, покачнулся в мою сторону и обманчиво спокойно прошелестел.
— Либо плати за это, либо я сейчас разнесу весь твой сраный магазин, но штраф за меня платить будешь ты. Из своего кармана. Двадцать одна? Или… сколько? Сто? Двести?
Несколько секунд глядя в его глаза, я пыталась понять, насколько он серьёзен в том, что говорит.
На все сто.
Ненавидя себя за слабость и невозможность дать отпор. Ненавидя его за его же существование, я вынула из кармана телефон, открыла приложение и приложила к терминалу.
Оплата прошла, деньги списались. Меня ещё на месяц откинуло от мечты о побеге. Месяц аренды квартиры, даже больше.
— Денег у неё нет, — надменно фыркнул отчим, забирая свои пакеты. — Пиздоболка.
Хочется плакать. Убежать куда-нибудь, забиться в темный тихий угол и прореветь час-другой.
Но я, как обычно, глотая эмоции, душу их в себе и делаю вид, что всё у меня относительно нормально.
Когда-нибудь я всё равно уеду из этого ада. Когда-нибудь я научусь давать отпор, даже если отчим внезапно появится в моей жизни спустя сколько-нибудь лет. Когда-нибудь я стану по-настоящему сильной. Но, похоже, не сейчас. Каждый раз, когда рядом отчим, главенствующую роль во мне занимает не взрослая Алёна девятнадцати лет, а забитая девочка Алёна лет десяти-двенадцати, которая до смерти боится отчима и не умеет ему перечить. Она вжимается в угол, трясётся от страха, выставляет руки вперед и умоляет отчима не бить её. А потом…
А потом ненавидит его, но слушается. Потому что всё ещё страшно, как в детстве. Потому что я всё ещё знаю, что он может сделать очень больно и ничего ему за это не будет. Никогда и ничего ему не было за ту боль, которую он причиняет нам годами.
Смена закончилась, я переоделась в свою одежду, в которой сегодня, по идее, весь день должна была провести на счастливом и беззаботном свидании. Но вышло, как вышло. Мои мечты, вообще, никогда ещё не сбывались. Раньше я мечтала гораздо чаще, но ни одна из тех фантазий не сбылась. Обычно, всё становится только хуже.
Я не стала писать Вадиму, хоть он и просил сообщить об окончании смены. Я хочу плакать и подпитывать свою ненависть, но никак не уходить в романтику. В любом случае, я всё только порчу своей закрытостью и неспособностью расслабиться и просто наслаждаться моментом.
Супермаркет я покинула через дверь для персонала, обошла здание и направилась к автобусной остановке, опустив голову.
В принципе, можно поплакать сейчас, пока иду до остановки.
Руки в карманах пальто, в одной из них зажат телефон. Голова опущена, волосы частично скрыли лицо. Даже ветра нет. Мартовский вечер действительно начал пахнуть весной. Отличная погодка, чтобы удариться в истерику, которая, правда, будет разворачиваться внутри грудной клетки и вряд ли покинет мои легкие.
Едва на моих глазах выступила влага, как боковое зрение уловила остановившуюся рядом со мной красную спортивную машину.
— Блин! — выдохнула и поспешила быстро-быстро отереть уголки глаз.
— Принцесса, ты почему не ждёшь меня и не пишешь? — из машины вышел Вадим, обошёл её и встал передо мной на тротуаре.
— Ты же, вроде, обиделся на меня, — напомнила я, стараясь натянуть на обветренные губы подобие улыбки.
— Я же просил тебя написать мне. И ты уже могла бы запомнить, что я обижаюсь на пару минут.
— Да? — повела я бровью и позволила Вадиму обнять меня за талию и притянуть к себе. — Получается, у тебя память, как у рыбки?
— Просто я отходчивый, — обнимая, Вадим чмокнул меня в кончик носа и вдруг нахмурился, сосредоточившись взглядом на моём лице. — У тебя всё нормально? Ты дрожишь.
Он распахнул свою объемную куртку и завернул меня вместе с собой в неё.
— Просто устала и замерзла, — выдохнула, уткнувшись носом в его толстовку. — Отвези меня домой.
— Может, ко мне? Обещаю, что в полночь верну тебя домой.
Предложение, на которое очень хочется ответить согласием. Но я видела, сколько алкоголя набрал отчим, и не могу в этом всём прямо сейчас оставить сестру. Кто знает, что происходит дома прямо сейчас…
— Мне нужно домой, Вадим. Я, правда, очень
