Цепочка распада - Таня Гуревич
— Допустим. Но каким образом разрушается этот климат в других странах?
— Слушайте, вы записывайте что ли. Хотя бы тезисно. Ментальные ядра там разрушены у людей.
— Да, но что это означает по факту?
— Ну что. Народ становится демотивированный, нудный, недовольный. Ссоры, склоки, различные патологии, типа депрессии, зависимости. Начинают работу терять, а те, что не теряют — выгорают или бухают, им не до покупок. Это один вид Устройств. Другой вид, например, всех в тревогу погружает. Это если нужны инвестиции в недвижку или инфраструктуру. Там квартиры перестали покупать, значит, у нас получше. Вот как раз из недавнего, война, все боятся, ипотеку никто не берёт.
— Но ведь люди умирают…
— Что вы как маленький, ну правда. Ну сколько их там умерло? Сравните это с кумулятивным благополучием наших граждан, которые только выиграли от улучшившегося климата. И потом, если вас так беспокоят такие высокие материи: вы думаете, это мы такие плохие? Разрушаем чужие ментальные ядра? Так ведь там тоже есть своя Лаборатория, свои Устройства и исследования. Представьте, если не сдерживать их потенциал. Боюсь, что они не станут проявлять присущего вам благородства. Поэтому, нам просто приходится играть по этим правилам. Если не мы их, то…
— Они нас, — закончил за ней фразу L-80.
— Верно мыслите, коллега, — почему-то радостно произнёс возникший за его спиной F-26.
L-80 обернулся: F-26 сиял, стоя на пороге их кабинета. В руке его была увесистая белая папка, из которой неаккуратно торчали углы бумаги.
— Я к вам с новостями: утвердили испытания У-57, — он обращался к начальнице, но она как будто его и не заметила. — У-пятьдесят семь, — повторил он, заглядывая ей в лицо.
— Да слышу-слышу. Рановато, у нас ещё не всё готово.
«Не весь пасьянс ещё разложили», — подумал L-80.
— L-80, вы нас можете чем-то порадовать?
— Я?
— Ну конечно, а кто ещё. Пушкин? — хищно улыбнулась L-13. — Или вы сюда в игры пришли играть?
— Вы знаете, я не совсем понимаю…
— Давайте мы с коллегой, так сказать, сверим часы? — встрял F-26. — Думаю, мы можем начать настройку, если сядем вместе и сопоставим результаты.
Начальница вяло махнула им рукой, словно отмахиваясь от невидимой мошкары, и продолжила смотреть в монитор. L-80 выполз из-за своего стола, сгрёб в охапку ноутбук и свои заметки и потащился к выходу.
В коридоре F-26 заговорщицки подмигнул ему:
— Ну что, ловко я спас вас от неминуемого разноса, а?
L-80 только кивнул. Они зашли в соседнюю лабораторию: обстановка там несколько изменилась. Часть столов были сдвинуты в центр комнаты, на них были разложены газеты, журналы, но в основном распечатки новостных лент интернет-порталов и страниц соцсетей, с тредами комментариев. Остальные столы были заняты сотрудниками, которых L-80 в прошлый раз тут не видел. Все они увлечённо топтались пальцами по клавишам. Ему на секунду показалось, что их движения абсолютно синхронизированы, щелчки клавиш раздаются в такт, и зрачки двигаются по одной траектории, как у команды из заводных игрушек. Но через мгновение морок спал, и он поспешил за F-26, который расчищал ему место за столом.
— Садитесь, садитесь… Сейчас мы с вами разберёмся, чего там Тринашечка недовольна.
— Тринашечка?
— Начальница ваша, L-13, — улыбнулся старик. — Она у нас редкая дама в коллективе, требует особого отношения.
— Что вы имеете в виду?
— Да работа у неё вредная. Я человек традиционных взглядов, вы меня извините. Но я так скажу: не женское это дело.
— Почему? Мы же вроде тут ничего особо тяжелого не делаем.
— Тяжёлого может и нет, но…
— Она же психологией занимается, по сути. От этого ещё ни одна женщина не умерла.
— Да я не о том. Ей же детей рожать, понимаете? А тут… По сути производство с радиоактивной нагрузкой.
— Да вы смеётесь, какая тут радиация. Сидим в белом кабинете за ноутбуками.
— Что вы, ей богу, мыслите глубже. Она же, можно сказать, голыми руками токсичные продукты человеческой жизнедеятельности ворочает каждый день. Ведь она у вас непосредственно с реакцией синтеза работает?
— Вроде да… — растерялся L-80, он ещё не до конца вник в местный лексикон.
— То-то и оно… А это считай, что ураном чай закусывать.
— Хотите сказать, что её ментальные ядра тоже… Того?
— Ну как «того»… Но воздействие оказывает, конечно. Вы разве не заметили?
— А что надо заметить?
— Так в вашем отделе, считай, самая высокая нагрузка. Не обратили внимание, как коллеги себя чувствуют?
— Знаете, как-то мы пока не особо сблизились.
— А вы позамечайте. Понаблюдайте. Симптомы-то знаете какие? Ещё в записях не обнаружили, предшественника своего?
— Да там всё вперемешку.
— Поищите. Заодно и про цепи найдёте там что-нибудь, а? А то нам испытания пора проводить, начальство ругается.
F-26 похлопал его по плечу и оставил за столом, а сам стал ходить между рядов своих подчинённых, заглядывая в их мониторы и одобрительно кивая. L-80 занялся поиском.
Он забил в строке «симптомы», в результатах выдачи были строки бесконечных файлов «Новый документ …», так что он стал открывать их по очереди. В большинстве встречались всё те же выдержки из интернет-статей, с популярных психологических ресурсов, описывавшие симптомы депрессии, выгорания, пограничных расстройств. Всё это L-80 никак не мог связать ни с какими цепочками распада. Пока наконец ему не попался файл, который не захотел открываться. Программа выдала ошибку, что-то о нарушенном формате, предложив восстановить частично. Он решил, что ему не до жиру и согласился.
Итог выглядел на 90 % как набор квадратиков, рандомных символов и с десяток строчек отдельных словосочетаний, из которых L-80 попытался сложить какой-то осмысленный текст:
«Выгорание… потеря осмысленности труда… поиск путей наименьшего сопротивления… разрушение ментальных ядер в результате контакта… в том числе лавинообразная природа… математическо-психологическая модель подсчёта реакции… коэффициент… скорость распада не управляется… до определённого предела… исследования показывают отсутствие предела… вечный эффект домино…»
Последняя строчка пробрала его до костей. Красота эффекта в домино в том, что плашечки с мелодичным щёлканьем падают одна за другой — и в какой-то
