Бездушный - Наталья Евгеньевна Шагаева
По факту Мария тоже большой ребенок. Ответственности никакой, опыта нет, квалификации и образования тоже. Но у нас была уже няня с опытом и образованием, которая доломала психику моему сыну окончательно.
Мария живая, яркая, непосредственная. С ребенком должен общаться такой человек. А не ходячие безэмоциональные трупы. Поэтому я дал ей шанс. Пока не жалею. Пусть она чужая, но его близкие – так себе люди, во главе со мной. Я главный монстр.
Отвлекаюсь на работу, допивая кофе, а когда перевожу взгляд на экран, то замечаю, что моя теща уже отчитывает Марию на кухне.
Как она там оказалась?
Старую няньку она так не контролировала. Возможно, потому что это она ее нашла. Ее, как и меня, тоже триггерит ребенок. Но не потому, что теща ассоциирует внука со смертью дочери, а потому что она в принципе сухая бездушная стерва. Такой склад характера и ума. Раиса Алексеевна – директор гимназии. И этим всё сказано. Из тех женщин, которые живут по правилам и установкам. Она душила своим контролем и требованиями родную дочь, пока Лена не вырвалась из дома ко мне. Мужа Раиса Алексеевна тоже сжила со свету, еще когда Лене было десять лет. Мужика инсульт хватил с такой супругой. В ней изначально не заложено природой ничего теплого и настоящего.
Мы особо не общались до смерти Лены. Раиса Алексеевна, в общем, не была в восторге от нашего брака, она пророчила Елене карьеру великой пианистки. А Лена ненавидела фортепиано, на котором ее заставляли заниматься часами. Удивлен, как у такой женщины родилась столь тонкая и нежная дочь, совершенная противоположность матери.
После смерти Елены Раиса Алексеевна сдала, и мне стало ее жалко. Я полагал, что она сможет всё переосмыслить и дать Артему всю свою нерастраченную любовь. И ошибся. Она не поменялась. Теперь эта женщина просто душит моего ребенка. И вроде всё правильно, всё на пользу, но...
И вот Мария сжимает губы, выслушивая Раису Алексеевну, которая активно жестикулирует, указывая на рассыпанную муку и перепачканного Артема. Сын хмурится, смотря в пол, в какой-то момент прячется за юбку Маши. И это многое значит, черт бы побрал эту языкастую мышку.
Звук на кухне пишет плохо. Слова неразборчивы. Но я вижу, как Мария срывается и начинает перечить моей теще. Не оправдываться, а именно перечить. На что Раиса Алексеевна застывает, распахивая глаза, а потом выдает вердикт: «Уволена»; указывая пальцем в сторону выхода. Маша сдувается.
Беру телефон, набираю тещу.
— Да, Роберт. Только хотела тебе звонить, — идет в гостиную, чтобы никто не слышал наш разговор. — Твоя няня, особа, которой ты дал шанс, не оправдала его. Я ее уволила.
— И что же она сделала? — интересуюсь я, а сам смотрю в кухню, где Мария присаживается перед Артемом на корточки и вытирает полотенцем ему руки.
— Она допустила ребёнка на кухню. А тут ножи и горячая духовка. Когда я сделала ей замечание, эта хамка нагрубила мне и намекнула на то, что мы не знаем, что нужно Артему. Нет, ты представляешь? Пару дней работает, а уже учит меня. Не переживай, я нашла нам прекрасного педагога, двадцать лет опыта…
— Раиса Алексеевна, — перебиваю ее. — Маша останется. Вечером я с ней поговорю. Позвольте спросить вас: что вы делаете в моем доме?
— Как что? — спрашивает в недоумении. — Я пришла проконтролировать ее, и не зря пришла. Мне небезразличен мой внук. А вот ты доверяешь его неопытной, необразованной хамке. Чему она научит ребёнка?
— Ваша образованная няня уже лишила моего сына голоса. Поэтому сейчас им будет заниматься эта девочка. Это мое решение, и оно неоспоримо, — отрезаю я, сбрасывая звонок.
Возможно, я тоже неправ и совершаю ошибку...
Глава 5
Роберт
Уже почти одиннадцать. Поднимаю глаза на окно детской – свет горит. Еще раз посматриваю на наручные часы.
Артем давно должен спать…
У новой няни не получается его уложить?
Не прохожу в дом, сажусь на лавочку, прикуриваю сигарету, смотря на окно. Затягиваюсь глубже, впуская в легкие максимально много дыма. Голова кружится – хорошо.
Весна.
Но ночами еще холодно.
Давно нужно было продать этот дом к чертовой матери со всем его содержимым. Но не могу. И жить здесь не могу, и избавиться от всего этого не могу. Решил, пусть все достанется сыну. Лена любила этот дом, каждую его деталь. Сколько мы с ней скандалили из-за цвета кафеля, например. Нет, я давал ей право творить, что хочет, но Елене было важно мое мнение. Соглашался со всем – обвиняла, что мне все равно. А если спорил с ней, предлагая свои варианты, то она говорила, что у меня плохой вкус.
Так и жили.
Счастливо жили.
Пока Лена не захотела ребенка…
Нет, я тоже хотел. Очень хотел.
Какой мужик не хочет сына от любимой женщины?
Но... Я готов был отказаться от ребенка ради ее жизни. Она не была готова...
Вышвыриваю окурок в урну, поднимаюсь, иду в дом. Снимаю в прихожей куртку, обувь. Пахнет какой-то выпечкой. Желудок скручивает, напоминая мне, что я сегодня почти не ел. Раньше во мне весу было больше сотки. Не жира, конечно, больше мышц. Сейчас похудел, оттого что и есть нормально не могу. Забываю или забиваю.
Как, сука, живут после...
На х*й вообще жить, если все равно сдыхать?
Поднимаюсь наверх. Заглядываю в детскую. Маша спит рядом с Артемом. Он обнимает плюшевого кота, она – книжку. Видимо, уснули в процессе чтения.
Рассматриваю их. На Маше шелковая пижама с каким-то детским рисунком, натянута в районе совсем не детской груди, пуговицы расстегнулись, открывая вид на часть груди. Зависаю на этой картинке. Медленно веду глазами по шее девушки, скулам, пухлым приоткрытым губам и назад к груди,
