Псионик - Павел Барчук
— Борь, ты совсем ку-ку? — Девчонка громко засмеялась. Мне даже стало обидно, если честно. Чего это я не могу быть псиоником? Интересно… — Откуда у тебя им взяться?
— Представляешь, а они взялись. — Я покрутил головой, выбрал взглядом камень, лежащий неподалёку, уставился на его, сосредоточившись. Через мгновение булыжник уже летел в дерево. Ровно туда, куда я и хотел его кинуть.
— Это…это фокус? — Настя посмотрела на меня испуганно. — Скажи, что это — фокус. Пожалуйста! Борь, я боюсь…
— Нет, Настя. Не фокус. — Я сел на пенек и понуро опустил плечи.
Потому что мне самому было страшно. Охренительно в семь лет выяснить совершенно случайно, что ты являешься тем опасным преступником, которого немедленно, без суда и следствия отправят на смертную казнь. Если откроется правда. В семь лет! В семь! Я испугался. Реально испугался. Я не знал, что делать со всем этим.
Три дня, прежде, чем прийти к Насте, проверял не было ли случившееся с Жиртрестом стечением обстоятельств. Просто двигал дома все, что мог двигать. Естественно, не руками. И оно, блин, двигалось! Мать, правда, вечером, вернувшись с работы, удивлённо поинтересовалась, не приходили ли ко мне друзья. Отчего у нас вся мебель как-то неправильно стоит? Хотя, какие к черту друзья? Эта женщина даже не знала, что у меня нет друзей. Одна лишь Настя.
Через три дня, попробовав телекинез на всем, для этой цели подходящем, понял, ошибки быть не может. Я — псионик. Моя способность — двигать предметы. Сел и заплакал. Реально. Как девчонка. Очень сильно не хотелось умирать. Потом подумал еще немного, взял свою любимую игрушку, зайца Пашку, и пошел к Насте. Мне срочно нужно было с ней поговорить. Насте я верил безоглядно. Всегда. Ну, а Пашка — это чисто для моральной поддержки.
Прямо с порога, как только девчонка открыла дверь, схватил ее за руку и утащил в убогую, скромную рощицу из десяти деревьев. Она находилась неподалеку. В нашей местности леса пока еще не восстановились полностью. Поэтому, да. Несколько деревьев в одной куче — это уже лесополоса!
Как только нас стало не видно со стороны домов, показал, что могу. Камень, палка, потом снова камень. Кидал предметы ровно туда, куда указывала пальцем подруга. Наконец, она поверила.
— Боря…– Девчонка по-деловому нахмурилась и поджала губы. — Об этом не должен знать никто. Вообще никто. Понял? И особенно — мама.
— Это и сам понимаю. — Я вздохнул, посадил зайца рядом со своей ногой, прямо на землю. — Только мы через несколько дней в школе пройдем первую проверку. Ты помнишь? Псиоников так боятся, что каждый год в каждой школе проверяют всех детей.
— Черт…Точно…Ёк-макарек…
Я с уважением посмотрел на подругу. Она выучила новое ругательное выражение. Отец, наверное, притащил. Он у нее всегда после очередного загула приносит смешные слова. Пьет с разными компаниями. Главное, работает ведь. Тоже на заводе, где и моя мать. Но все деньги спускает на выпивку.
— Так…– Настя подошла ближе, села на траву, по-турецки, сложив ноги. — Есть способ это избежать. Не проверку, конечно. Тут точно без вариантов. Итог проверки… Есть способ, сделать его нормальным. Есть…Система никогда не бывает совершенной…Систему можно обмануть.
Я снова посмотрел на подругу. Уровень моего уважения подскочил сразу на несколько пунктов. Настя даже тогда, в семь лет, была очень умной. Именно благодаря ей мы попали в частную школу после шестого класса. Муниципалитет был готов оплачивать место для девочки, у которой уровень мозговой активности переплюнул Энштейна. А девочка была готова учиться дальше лишь при одном условии. Муниципалитет предоставит ещё одно место для ее друга. В общем-то…Настя рисковала лишиться нормального будущего из-за меня. Если бы ей отказали во втором месте, то она бы не продолжила учебу. Как все остальные дети, пошла бы в ремесленное училище. А учеба — ее шанс. Думаю, эта девчонка гарантированно поступит в институт. На одно из немногих бюджетных мест. Их реально мало. На учебное заведение с количеством студентов в тысячу человек — всего десять. Десять бесплатных бюджетных мест. Этих особенных студентов сразу присматривают для работы Корпорации. А что может быть круче? Всем, что есть в нашем мире, заправляют именно они — Корпорации. Кто не мечтает стать их частью? Выходило, такой человек есть. Настя. И я, наверное, никогда не забуду, что она готова была рискнуть своим будущим.
— Значит так…давай думать… — Совершенно по-взрослому сказала тогда девчонка.
И мы начали. Думать. Думали долго. Ни черта ни одной сто́ящей мысли не появилось. На улице уже начало темнеть. Мать вот-вот должна была вернуться с работы. В итоге, измучившись от сумбура в голове, от бестолковых вариантов, которые ни на что не годились, отправились домой.
Буквально за несколько метров до наших калиток, Настя вдруг остановилась. Она смотрела куда-то в сторону перекрестка. Я обернулся. Стало интересно, на что подруга обратила внимание.
По улице шла Зина. Зина была всегда, сколько я себя помню. Ее считали сумасшедшей. Блажной. Ненормальной. Никто не знал, где она живет. Но дом ей муниципалитет точно не предоставлял. Зина мало с кем разговаривала. Она всегда появлялась вечером со старой детской коляской, которую тащила за собой. В коляске, как правило, лежал всякий хлам с мусорки. Зина его собирала и продавала старьевщикам. Причем, ее даже мусорщики не трогали. Зина была своеобразным символом нашего района. Грязная, странная, бездомная тетка.
В этот раз она не просто тащила свою коляску. Она выглядела еще более странно, чем обычно. На ее голове была надета шапочка, слепленная из фольги.
— Зина! — Настя сорвалась с места и побежала бродяжке навстречу.
Я, естественно, кинулся следом. После случая с Жиртрестом особых изменений во мне не произошло, не считая способности двигать предметы. Не было такого, чтоб я вдруг стал чувствовать себя храбрецом или героем. Наоборот. Теперь я боялся не только окружающих, но и самого себя. Потому что теперь я знал, при желании могу убить человека.
— Настя, подожди! — Я пытался догнать девчонку и остановить ее. Но куда там! Она неслась со скоростью ветра.
Подбежала к бродяжке, схватила ее за руку.
— Зина… — Настя тяжело дышала из-за бега и ее слова получались рваными. — Что…это…
Девчонка ткнула пальцем в шапочку из фольги на голове сумасшедшей тетки.
Честно говоря, я думал, Зина нас пошлет. Она никогда ни с кем ни о чем не разговаривала. Даже когда добрые люди подходили и совали ей в руки остатки еды, которой у самих благодетелей было мало, бродяжка никогда не благодарила.
— Это? — Сумасшедшая подняла руку и потрогала свою голову. Она будто забыла про шапочку и теперь пыталась понять, о чем ее вообще спрашивают. — А-а-а-а-а…так защита. Чтоб эти твари не смогли прочесть мои мысли.
— Какие твари? — Тут же «сделала стойку» Настя.
— Псионики проклятые. Знамо дело, какие. Фольга, алюминий…Прячут мой мозг… — Зина очень пугающе захихикала, а потом вдруг изменившись в лице, нахмурилась и спросила. — Вы кто такие⁈ А⁈ Пошли вон!
Тетка замахнулась и мы с Настей кинулись в противоположную от бродяжки сторону.
— Боря…– Девчонка бежала рядом, все так же тяжело дыша, — Мне кажется, я поняла, как тебе пройти проверку…
Не знаю…наверное, повлияло то, что нам в то время было по семь лет. Мозг мыслил еще по-детски. Сейчас я бы на подобную авантюру не подписался. Потому что с первого взгляда — бред полный. Да и со второго тоже. Но в тот момент идея показалась мне отличной.
Конечно, никакую шапочки из фольги пялить на себя я не стал. Меня бы просто-напросто заставили ее снять. Еще и в психи записали бы. Наш план был совсем другим. Когда пришло время проверки для первого класса и мы стояли перед кабинетом, где сидел суровый представитель Особого отдела государственной безопасности со своим страшным аппаратом, похожим на предмет для пыток, я просто начал усердно представлять, как на моей голове надета шапочка из алюминиевой фольги.
Настя предварительно разыскала для меня эту фольгу. Заставила ее потрогать, понюхать, даже попробовать на вкус. Чтоб точно было понимание, каков этот предмет по своей сути. Поэтому, фантазия вышла очень реальная. Я даже слышал шелест когда мысленно поправлял несуществующий головной убор. И странное дело…все
