Мишень - Анна Викторовна Томенчук
Он пожал плечами и затянулся в очередной раз.
— Кто-то выживает, кто-то умирает. Все мы чем-то жертвуем. Жизнь бывает жестока.
— Увлекательное дельце эта ваша охота, да, каратель Винсент? Нервы напряжены до предела, глаза горят, ты предельно сконцентрирован на цели и не позволяешь себе даже мысли о поражении. Ты всегда сильнее, быстрее, умнее. Мне нравится об этом думать.
— Мне тоже.
— Говорят, совместная охота сближает. Хочешь взять меня с собой?
Винсент рассмеялся и потушил остаток сигареты в пепельнице.
— А что на это скажет твой смертный?
— Мой смертный?.. — На мгновение я замешкалась, не понимая, как разговор перетек в это русло. — Ну, каратель Винсент. Я пошутила.
— Я тоже. Не думаешь ли ты, что мне есть дело до твоего смертного? О, а вот и официант, которого так долго звала мисс Сандерс. Бокал шампанского, мисс Монтгомери?
— Только если вы выпьете со мной, доктор Дойл.
Киллиан
Эмили сосредоточенно крутилась перед зеркалом в моей спальне. Пару дней назад она заявила, что здесь лучшее зеркало во всей квартире, и теперь бегала сюда, чтобы поглядеть, как на ней сидит очередной наряд. Остро чувствовалось влияние Даны: девушка перемерила уже с десяток различных платьев, и сейчас пристально смотрела на воздушные складки изысканного василькового, больше похожего на кимоно. Широкие рукава, широкий же пояс темно-синего цвета, плотная глянцевая ткань цвета василька. Юбка до середины бедра. Еще не совсем мини, но уже не миди. Честно говоря, смотрелась она сногсшибательно.
— Так… — она в очередной раз повернулась вокруг своей оси. — Киллиан!
Я отложил в сторону ноутбук. Закончить чтение новостей, видимо, не удастся.
— Да?
— Мне идет?
— Эмили, ты прекрасна во всем.
— Ну ты же мужчина! Я не могу тебе нравиться во всем. Это платье хорошо на мне сидит?
Пришлось приложить усилие, чтобы сохранить безмятежное выражение лица. Девочка кокетничала без зазрения совести, пыталась отследить реакцию, чтобы зацепиться за нее и пойти в наступление. Впрочем, я рад, что сегодня передаю ее отцу. Эти игры начали выходить из-под контроля, а мне совершенно не хочется случайно разбить девочке сердце.
— Чудесно.
— Это не ответ, — она насупилась. — А что с волосами?
— Собери их. — Открой шею. Это будет очень мило. Возможно, мне придется разбить пару особо любопытных носов. Во всяком случае, появление на людях восемнадцатилетней дочери Кристиана Дойла обещало вызвать фурор. Уже предвкушаю заголовки утренних газет. Главное, Эмили немного развеется и отвлечется от мыслей обо мне. Когда женщине скучно, жди беды.
— А в чем будешь ты? — пробормотала она, стараясь не выронить шпильки, которые держала в зубах. Когда она успела их туда положить, я не знаю. И откуда взяла, тоже непонятно. Скорее всего, притащила вместе с платьем, чтобы сразу опробовать все возможные варианты прически.
— Костюм, рубашка, галстук.
— Скучно…
— Я доктор Эдвард Берг, не забывай. А ему чужд эпатаж.
Эм вставила очередную шпильку в прическу и сверкнула глазами.
— А если бы ты не был Эдвардом Бергом, как бы ты оделся?
— Бессмысленный разговор.
— Ну, Киллиан, почему ты такой скучный?
— Может, потому что мне пять тысяч лет, и разговоры об одежде уже не вдохновляют?
Она вспыхнула и уткнулась в свое отражение. Я снова взял ноутбук. Новых трупов нет, но за ночь было совершенно несколько самоубийств. Кроме того, травматология переполнена — холод и лед. Время переломов и обморожений.
— С каких пор возраст — причина перестать жить?
— С каких пор обсуждение одежды — жизнь? — вздохнул я. — Эмили, что ты от меня хочешь?
— Я просто разговариваю с тобой! — воскликнула она, яростно перевязывая пояс на платье. При этом платье предприняло попытку распахнуться, кимоно же, девушке пришлось отвернуться. Через мгновение она снова развернулась ко мне лицом. Раскрасневшаяся и определенно злая.
— Мы не опаздываем? — задала она новый вопрос.
Я взглянул на часы. Увы, нет. Даже если мы еще минут сорок будет препираться, приедем вовремя.
— Ты еще можешь сказать все, что обо мне думаешь, — уведомил я девушку, складывая руки на груди и с трудом скрывая улыбку.
— Да? — ее глаза потемнели. Сейчас они стали почти синими. Странно. — Ты же понимаешь, что я злюсь, потому что мы расстанемся сегодня?
— Неужели ты не хочешь провести несколько дней с отцом? Исследовать Резиденцию?
Она потупила взгляд.
— Конечно, хочу. Но это другое. Папа ждет меня, я знаю. Но, наверное, он сейчас очень занят…
Я поднялся с места и подошел к ней.
— Сейчас ты ему нужна как никогда, Эмили. Поверь мне.
Она вздрогнула, когда я положил руки ей на плечи.
— Мы так и не поговорили после того как… — прошептала она и запнулась, пряча глаза.
После того, как я оставил ее в постели в одиночестве, вызванный Кэцуми. Сейчас я понимаю, что все к лучшему. Я бы жалел о ночи, проведенной с ней. Наверное. Скорее всего. Черт.
— Милая, — прошептал я, — ты чудесная девушка.
— Но ты меня не любишь.
Она осеклась и, прижав пальцы к губам, вырвалась и отступила на несколько шагов назад, парализованная собственной смелостью, которую расценивала как наглость.
— Эмилия.
— Не называй меня так! Пожалуйста.
— А ты не забивай себе голову глупостями. Ты потрясающе выглядишь, молода, идешь на одно из крупнейших мероприятий города, встретишь отца, которого не видела уже большое количество времени. Вечер обещает быть интересным! К чему портить его слезами?
Она несмело улыбнулась.
— Ты прав. Как всегда…
В пути мы говорили ни о чем. Вернее, Эмили снова задавала вопросы по истории Ордена и Реформы, а я отвечал. После она беззаботно болтала о том, что теперь с большим удовольствием пройдется по магазинам. И что хорошо было бы, если бы тут была Дана — уж она знает толк в моде. И что несмотря на классический вид, я выгляжу вдохновляюще, что темно-синий цвет мне к лицу. Что мои волосы было бы хорошо укоротить, но так тоже сойдет, в них так приятно было бы запустить руку… ой. Мне оставалось лишь слушать и следить за дорогой, радуясь, что в какой-то момент я отказался от легковых автомобилей, полюбив что-то более существенное.
И все же я ждал момента, когда передам ее отцу и спокойно займусь своими делами. В частности, нужно встретиться с Авироной. Я не видел ее в роли Теодоры на крупных приемах. Интересно, какая она в таких условиях, как на нее реагируют окружающие. Получает ли она то, что хочет, в этом городе?
Процесс передачи дитя из рук в руки прошел безболезненно и мирно.
