Клим - Дарья Данина
Он поставил обратно на мои бёдра тарелку и поднялся со стула. Засунув руки в карманы серых брюк, проследовал к балкону. Открыл тот и вышел наружу.
Продолжая жевать, я смотрела на высокую мужскую фигуру. Широкие напряжённые плечи, узкая талия и такие же узкие бёдра. Его локти впились в деревянные перила, и я увидела, как он прикуривает сигарету. Серый дым тут же окутал его голову.
Он оставит меня без языка? Почему-то я ему верила...
Доев то, что мне было предоставлено, я отставила тарелку в сторону. Скинула с ног одеяло и по моим ногам тут же засеменили мурашки. Мягко растерев кожу, я попыталась прогнать озноб. Но, кажется, я не только “поломалась”, но и заболела. Я никогда не отличалась богатырским здоровьем. Стоило кому-то рядом со мной чихнуть, и я в этот же день сама наматывала на кулак сопли.
— Я дам тебе штаны, но тебе придётся постараться не потерять их по пути. Женских шмоток у меня нет, так что...
— Хорошо, — кивнула, стискивая колени и натягивая ткань футболки ниже.
— Поедешь в домашних тапках. Кроссовки твои сушатся.
Сушатся?
Спасибо, что хоть их не выкинул и у меня будет своя обувь.
Снова кивнув, я проследила за ним, глядя на то, как из шкафа он достаёт нечто, похожее на штаны и кидает мне на кровать. Затем забирает пустую тарелку и выходит из комнаты. На ходу бросает: “спускайся”, и оставляет одну.
Спускайся...
Это займёт время.
...
Новости о моём состоянии радости не принесли. Мне ни слова не сказал медицинский персонал. Все заключения отдали в руки моего “спасителя”. Из клиники я уже не выходила, а выезжала на инвалидном кресле.
— Одно ребро сломано. На двух трещины. Трещина на правой ключице. Выбито плечо, — он зачитывал мне вслух анамнез, когда мы снова сели в автомобиль, — сотрясение мозга. Воспаление лёгких.
Одно не лучше другого...
Я ничего не говорила. Опустив голову, думала о том, сколько времени мне понадобится на восстановление. Смогу ли я уйти, когда встану на ноги? Отпустит ли он меня? Или всё же нет? Смогу ли я сделать ещё одну попытку вырваться на свободу? А если да, то повезёт ли мне? Или же как всегда?..
— К тебе приставят мед работника. Он будет помогать и следить за твоим состоянием.
— Зачем ты это делаешь? — снова задаю вопрос, который мучает меня с тех самых пор, как оказалась на пороге его дома.
— Что? — покосился на меня, и мне показалось, что меня окунули в чан с ледяной водой.
— Помогаешь мне?
— Кто сказал, что это помощь тебе?
На несколько секунд я впала в ступор. Смотрела на него не моргая, силясь понять услышанное. Но в голове была каша.
— Тогда зачем? Что это? Что тебе нужно?
— Пока не придумал... — пожал плечами, и завёл двигатель. — Но ты много знаешь, и я уже это говорил. Я никому не верю, и не надейся, что поверю твоим рассказам о том, что ты всё забудешь и сделаешь вид, что ничего не было. Ты была там. Ты знаешь, что я знаю их. Ты видела меня. И, возможно, то, что встретила именно меня, не лучший из подарков твоей судьбы. Поэтому не спеши радоваться. Ты будешь восстанавливаться, а я буду решать, что мне с тобой делать.
И снова это чувство: уверенность в том, что он мне что-то не договаривает. Почему-то я была уверена, что он уже всё решил. Он знал, зачем я ему. Он знал, что ему со мной делать. Но по причине, известной только ему, он не озвучивал своих решений. Пока...
Глава 6
Прошла неделя, и я не видела больше ничего, кроме стен своей временной комнаты и уборной. Никого, кроме Елены — медицинского работника, что помогала мне, пока я была практически обездвижена. Женщина была немногословна, а потому я не могла вытащить из неё никакой информации, за исключением моего состояния и задач на день. Мне казалось, что она была запугана не меньше, чем я сама. Но порой её взгляд говорил мне о том, что она не меньше моего, жаждет того дня, когда я, наконец, покину этот дом. Во мне была причина, или в чём-то другом, оставалось только догадываться. Но, тем не менее, Елена была заботлива и трепетно относилась ко мне и моему телу.
Мне наложили швы на бровь и даже на ухо. Каждый день обрабатывали ссадины на губах и уже через семь дней моё лицо стало походить на человеческое, нежели на чучело, охраняющее чей-то огород.
Стала ли я чувствовать себя лучше? Безусловно. Конечно, боль всё ещё сковывала мои бока и правую руку; порой мигрень не давала мне уснуть... но в сравнении с той гаммой ощущений, что я испытывала совсем недавно — это казалось мелочью.
Я обязательно поправлюсь. Восстановлюсь до той степени, что на своих двух смогу покинуть этот дом. Елена говорила, что мне потребуется около двух месяцев, чтобы окончательно прийти в форму. Я же надеялась, что мне хватит месяца.
Что насчёт Клима?
Его я не видела с того дня, как он привёз меня сюда после обследования. Его след простыл, и я даже начала забывать его лицо. Но другой человек мне снился почти каждую ночь. Бык.
Его выпученные грязно-серого цвета глаза. Толстые губы с отлетающих от них слюной от крика; шрам, тянущийся от середины брови вниз до самого подбородка, и пересекающий его лицо. Омерзительный, почти визгливый смех. Он бил меня. Кулаками и ногами, когда я, свернувшись на матрасе, пыталась спрятать голову и лицо. Плевал. Однажды, на моих глазах, он помочился на одну из девочек. Просто унижая, он снова и снова доказывал, что мы там никто. Материал, который после отработки, скинут гнить в канаву.
Оставаясь наедине с собой, я раз за разом проматывала те события, о которых я помню. Я всё больше убеждалась в том, что именно Лиза стала тем человеком, из-за которого я оказалась там, а теперь и здесь. Только сейчас я начала анализировать, осознавая, что, когда мы жили в общаге, она часто пропадала по ночам. Могла сорваться из дома после полуночи по одному звонку. Могла уйти с пар, а потом придумывать небылицы о том, что её залётный младший братец опять где-то набедокурил. Она всегда уходила из комнаты, когда ей кто-то звонил, а порой
