Девочка в реакторе (СИ) - Анастасия Котова
— Пройдемте в самолет. — Борис последовал совету своего собеседника и рукой показал в сторону летной полосы. — Там мы спокойно все обсудим.
— Что нам известно в данное время?
Самолет медленно взлетел, оставляя землю позади. Валерий с неохотой оторвался от иллюминатора, окинув взглядом небольшую компанию мужчин старше пятидесяти. Он был самым младшим из них. Возраст в науке не самое важное, подумал Валерий, поправляя в очередной раз очки. Как бы ему не хотелось скрыть своего волнения, все же у него это не получалось.
“Тебя никто не будет судить, если ты поделишься своими соображениями…”
— Ничего! Единственное, что мы знаем, что произошел пожар и что реактор якобы цел. Почему якобы? У меня есть свои доводы, которыми бы я хотел поделиться, — Валерий сделал торжественную паузу. — В марте семьдесят девятого, в США, произошла авария на Три-Майл-Айленд. Там случилась утечка теплоносителя, из-за чего реактор был полностью разрушен. Я понимаю, наш реактор и американский — это две разные конструкции, но исключить эту версию нельзя.
— То есть, вы хотите сказать, что авария произошла из-за некой утечки?
— Возможно. Просто я из тех людей, которые предпочитают увидеть все своими глазами, а потом делать выводы.
— Так что же именно произошло в США?
— Во втором энергоблоке станции случилась протечка теплоносителя через затвор одного из клапанов компенсатора давления. Температура постоянно поднималась, баки-барботеры чистили через каждые восемь часов. При осуществлении регулярной процедуры выгрузки ионообменной смолы из фильтра конденсатоочистки второго контура произошло закупоривание. Его попытались продуть смесью сжатого воздуха и воды, но сделали еще хуже. Возможно, нечто подобное случилось и в Чернобыле. Хотя опять же, повторюсь, тут большая разница в конструкциях.
Борис с деланным видом кивнул.
— Все это очень интересно, Валерий Алексеевич. Безусловно, нужно учитывать опыт наших американских коллег, но все же…
— Вы считаете происходящее в Чернобыле диверсией?
— Я об этом даже и не думал, Валерий Алексеевич. — Чиновник смутился.
Валерий скрыл всполохи гнева и недовольства в глазах, в полном молчании отвернувшись к иллюминатору. Он больно усмехнулся, предпочитая держать мысли при себе. Борис это заметил и решил исправить неловкую ситуацию:
— Все, что вы рассказываете, очень интересно. Я с превеликим удовольствием выслушаю ваши дальнейшие предположения, так как вы — высочайший специалист среди курчатовцев. Прошу прощения за мои слова.
Первое, что бросилось в глаза по прилету в Киев, большая кавалькада черных правительственных автомобилей. Мужчина в строгом костюме предварительно открыл дверцу “Волги”, завидев издалека членов Правительственной комиссии. Растерянный Валерий нырнул вглубь машины, усаживаясь на заднее сидение. К нему присоединился Иван Плющ, председатель Киевского облисполкома.
— Там все очень плохо, — произнес он, заметив немой вопрос на лице ученого. Тот даже рта не успел открыть, лишь бросил испытывающий взгляд на председателя. — Точной информацией мы не располагаем, но знаем только одно — это самый настоящий кошмар, что мог произойти с нами в мирное время.
Сто сорок километров прошли в траурном молчании. На ярко-голубом фоне светило палящее солнце, ослепляя своими пронзающими лучами. Валерий расстегнул пуговицы на своем пиджаке, а затем снял, повесив на локоть правой руки. В автомобиле царила духота. Заботливый водитель, увидев в зеркале заднего вида разгоряченные лица попутчиков, опустил стекло.
— Я бы на вашем месте этого не делал, — как бы между делом произнес Валерий. — Если здесь действительно опасная радиационная обстановка, мы можем схватить большую дозу и умереть от лучевой болезни.
— Почему вы уверены, что здесь высокая радиация?
— Я видел отчеты, — пренебрежительно отозвался ученый, отвернувшись к окну, — там указаны малые дозы радиации. В каждом реакторе заложено определенное количество ядерного топлива. Да, я верю, что реактор цел, — жестом руки он остановил мужчин от горячего спора, — но я все еще желаю увидеть случившееся своими глазами, и реактор — в том числе.
Небо начало затягивать всполохами сумерек. В апреле по-прежнему темнело рано, несмотря на по-настоящему летнюю погоду. Валерий бросил взгляд на пролетающий в окне сельский городок, жизнь в котором продолжалась, несмотря на событие планетарного масштаба.
На полутемном небосводе, поддавшись невидимой силе, сдвинулись с места серые облака, и одно из них превосходило остальные — бледно-малиновое пятно загораживало мерцание появляющихся звезд и едва заметный полумесяц.
Валерия охватило нехорошее предчувствие.
— Чернобыль обычный сельский городок. Правда, о нем ходят темные легенды. — Щербина заметил заинтересованные взгляды сопровождающих. — Здесь когда-то жили евреи. Здешняя земля буквально пропитана кровью. Якобы этот город проклят, здесь никто и никогда больше не будет жить.
— Пока что живут, как видите, — отпарировал Валерий. — Я так понимаю, жителям об аварии не сообщили?
— А зачем? Они же не слепые. У них станция буквально под носом.
Через несколько минут черная “Волга” въехала на территорию Припяти. Валерий почувствовал нарастающую тревогу: к городскому Комитету партии, расположенной на центральной площади, собрались руководители из местных органов.
— Произошла авария. Проводились внештатные испытания, во время которых взорвался турбоагрегат. Судя по отчету, было два взрыва. Здание реакторного помещения разрушено. Несколько человек получили лучевое поражение, — словно роботы, отчеканили они, стоя по стойке “смирно”.
— Что насчет радиационной обстановки?
— Там, — один из руководителей махнул в сторону станции, — с этим все плохо. Радиационная обстановка на четвертом энергоблоке сложная. Мы сегодня замеряли радиацию в городе. Пока что с этим здесь все в порядке. Жителям раздали йод в таблетках и порекомендовали пореже выходить из дома.
— Люди не будут сидеть дома. У них много забот и проблем.
— А что насчет слухов об аварии?
