Смерть Созданиям Сумрака: Расцвет - Александр Вольт
Сейчас у него точно не все в порядке.
Он захрипел и сплюнул черный сгусток.
— Кхе, — сказал Распятьев, — жалкая девчонка. Это заклятие сложное, только искусным магам под силу. Не… кхх-хр…чета тебе. Вот погоди…
Он вцепился когтями в льдину. Трещины пошли во все стороны.
— Софа, быстрее, — поторопил я.
— Я сейчас слезу и выпущу вам кишки. Обоим, — пообещал Распятьев.
Помещение на несколько секунд озарилось, словно луч прожектора ударил. Настоящее солнце у нас под ногами.
— О… — изрек Распятьев.
В следующее мгновение этот луч накрыл его, испепеляя до основания. Стало дьявольски холодно. Из носа и рта вырывались облачка пара. Я чувствовал, как одежда твердеет и покрывается инеем.
— Да будет свет, — сказала Софа.
Луч разорвался обжигающе холодной вспышкой. Я зажмурился…а когда открыл глаза, то увидел, что от старшего из братьев Распятьевых не осталось и следа. Даже ни клочка от его сраного мундира.
ИСПАРИЛСЯ окончательно, отметил я с каким-то равнодушием. Но подольше эта мысль задержаться не успела. Потому что Софа сорвалась с места и понеслась прочь, туда, где все еще царила тьма.
— Куда!? — окрикнул я.
— Дети! — ответила мне Софа. — Я слышала их крики.
Я припустил следом. И понял, что не слышу совершенно ничего.
Глава 22
Мы неслись вперед. Шаги отдавались эхом в этой сырой, промозглой и темной кишке. В тон им колотилось сердце. Бухало как там-там, по которому лупит африканский дикарь.
Я выжимал всю скорость, на которую был способен, но Софа все равно оставалась впереди. Сейчас вся ее энергия уходила в движение, и она здорово напоминала одного из тех супергероев, о которых в буржуйских комиксах пишут.
И, судя по тому, в какое дерьмо мы сейчас влипли, нас можно назвать своего рода супергероями. Правда, пока приставка “супер” не очень применима, потому что им вроде как положено спасать тех, кто в беду попал. А мы беду как раз навлекли.
Вдалеке показался просвет. Крохотное светлое пятно, которое заслоняли мельтешащие, смутные тени. Чем ближе мы становились, тем отчетливее делались и эти тени.
Когда дистанция сократилась до нескольких десятков метров, мельтешение наконец сделалось более понятным. Обрело смысл. И смысл этот мне совершенно не понравился. Потому что там кипел бой.
Не кипел. Заканчивался.
Вот одна фигура вскочила на ноги, замахнулась длинной палкой (возможно, на ней был клинок или еще что). Вот она увернулась от одной твари, того гребаного распятьевского крота, который прорыл ход, чтоб нас врасплох застать. Вломила ей по хребтине. Но на этом боевые подвиги и кончились. Еще одно чудище рвануло своей огромной, похожей на ковш, когтистой лапой… и угодило фигуре в шею.
Фигура выронила оружие. Я слышал, как оно упало на землю. Мы оба слышали.
К белому и черному присоединился третий цвет. Брызнула кровь.
— Нееет! — завопила Софа.
Ярость придала ей сил. Я рвался за ней, хоть и понимал, что надежды остались крохи. А все мой просчет. В пылу битвы сосредоточился на том, чтоб сохранить нам жизнь. НАМ. Но ведь были еще и другие. Те…
Кого вы послали на смерть в глубину этих темных катакомб и не проследили, чтоб за ними никто не увязался. Так бывает, братан. Либо ты, либо они. Кто они для тебя? Никто, ты ж сам это знаешь. Кучка безмозглых детей, от которых одни хлопоты. Дурачили тебя и Софу, тем, о чем сами не ведают. Плевать на них. Главное, что ты жив. Важен сейчас только ТЫ, мой друг, смекаешь? А это… это все расходный материал на твоем пути домой. Ты же хочешь домой, Витя?
Дом… так далеко и вместе с тем так близко. Шагнул в портал — щелк — и я дома. Дело пары секунд. Но на пути к этим секундам мне придется много всего перенести, в этом уж сомнений никаких не осталось. И то, что творится сейчас — только начало.
От этого понимания на душе заскреблись уже не кошки, а настоящие саблезубые тигры. Настойчиво прогрызали себе путь наружу. А может, я просто добрался до потолка и этого обновленного тела, поэтому теперь легкие горят огнем.
Может, ты хотел сказать, не потолка, а крышки гроба? М?
Да заткнись ты уже, проснулся в самый подходящий момент и все бубнишь под руку. Где ты был, когда мы Распятьева под ноль пускали, а? А? Вот и завали ебало, не беси.
Я был занят тем, чтобы ты, идиота кусок, под его горячую руку и холодное сердце не попался. Потому что именно Я, Витя, сейчас все вокруг тебя фиксирую. Твоя заслуга в этом минимальна. Так что будь добр, прояви должное уважение.
Я поморщился. Отлично. Мало мне было компьютерного «помощника» с самым мерзким в мире характером, так еще и внутренний голос проснулся и шантажом уважение выцыганивать начал. Вы издеваетесь?
… кто знает…
Класс.
Светлое пятно разрослось и стало огромным. До выхода — рукой подать. И на этом самом выходе бой с тенью перерос в самое настоящее побоище. В нос сразу ударил стойкий запах железа. Тело замерло, когда глаза хоть немного привыкли к ярком дневному свету.
Они все лежали. Все. Истерзанные. Разодранные. Внутренние органы наружу. Раскрошенные черепа. Конечности вывернуты в суставах под неестественным углом… Тела не людей, а кукол, с которыми дети поиграли, а убрать назад в ящик забыли.
Последняя из этих кукол сейчас стояла на ногах без капли сил. И клинок ее оказался не клинком, а куском арматуры.
Температура упала еще на десяток градусов. Холодом от Софы шпарило так, словно я стоял у криокамеры с жидким азотом. Минус двести по Цельсию, не иначе.
Она закричала. Надрывно, отчанно, до срыва связок. Твари, окружившие Катерину, повернули к нам свои уродливые морды… и разом застыли. Буквально. Их шкура превратилась к ледяную корку в несколько сантиметров толщиной. У всех троих. Разом. Я стоял на месте, отвалив челюсть. Откуда в моей подруге сейчас было столько сил — не знаю. Сила ненависти? Сила злобы? Близость воды? Без малейшего понятия.
Софа сорвалась с места и саданула со всего размаху ногой по морде двари. Такому удару бы позавидовал любой нападающий из ЦСКА или Динамо, честное слово. Раздался тонкий звон и тварь рассыпалась на крошево. Прыжок к следующему монстру и новый удар. Льдистая пыль вперемешку с кусками серой, осклизлой плоти. И наконец… Третья. Ей, навсегда оставшейся в замахе, Софа вломила кулаком в морду. По льду пошли трещины, но сил на то, чтоб
