Пять свиданий - Ада Николаева
— С ним! Ни с кем другим, а с ним! — Тимур продолжал орать, распаляясь всё сильнее. — Почему с ним?! С Градовым!
— Будь на его месте кто-то другой, ты бы иначе отреагировал? — неосторожно поинтересовалась я, но вовремя опомнилась, срезав тему: — Впрочем, неважно, это больше не повторится, я обещаю.
Я не ожидала, что Тимур окажется таким ревнивцев и собственником. Для этого не было никаких предпосылок, однако он продолжал кричать и в какой-то момент я даже начала бояться за своё здоровье. За потоком претензий и оскорблений в мою сторону полетела рамка с фотографией, стоявшая на комоде. А за ней ещё одна и ещё. Тимур не целился в меня, но звон бьющихся о пол предметов заставлял меня каждый раз вздрагивать.
Когда же он, наконец, успокоился, я уже не знала, есть ли у меня парень и хочу ли я, чтобы он был.
Тимур опустился на диван, обойдя гору битого стекла и пластика, из которой я на корточках выуживала фотографии себя, брата, Дианы с Владом и родителей. Неконтролируемые слёзы медленно текли по щекам, но мне не было грустно, скорее обидно. За этот час я услышала о себе столько гадостей, что за всю жизнь не наберётся.
Неужели бы я отреагировала также, поцелуй Тимур другую девушку? Да, мне стало бы неприятно, но ведь не настолько! Вряд ли бы я стала переходить на личности и опускаться до оскорблений, всё-таки это только поцелуй.
— Садись рядом, — приказный тоном бросил мужчина, указывая на сидение дивана подле себя.
— Спасибо, я постою, — тихо проговорила я, выпрямляясь с охапкой фотографий в руках.
— Я сказал, сядь! — рявкнул он.
Гордость отказывалась подчиняться столь нахальному отношению, но здравый смысл велели подчиниться. Я уже почти не испытывала чувства вина, его место занял страх. Кто бы мог подумать, что один поцелуй настолько заденет взрослого тридцатилетнего мужчину. А это я ему ещё о чувствах к Артёму не рассказала, и, слава богу! Точно бы убил.
Я медленно опустилась к нему на диван, глядя на собственные коленки и нервно перебирая в руках потрёпанные снимки. Их шелест меня успокаивал.
— Смотри на меня! — вновь рявкнул Тимур, отчего я даже подскочила на месте.
Я подняла на него глаза полные досады и сдерживаемой злости. Сложно держать собственный характер в узде, когда на тебя так кричат. А мужчина заговорил:
— Слушай меня внимательно, — произнёс он спокойнее, но и строже. — Ты больше с ним не увидишься, поняла? Переедешь отсюда немедленно.
Хотел я напомнить ему, что и так переезжаю меньше чем через неделю, но Тимур не дал мне слова, продолжив:
— Собирай вещи, ты переезжаешь ко мне немедленно, а я пока удалю его контакты из твоего телефона, говори пароль.
И тут я обомлела, даже не думая давать ему свой смартфон. Это что ещё за бред? Я не собираюсь участвовать в этом параде недоверия и контроля. На отношения с тираном я не подписывалась!
Но не успела я озвучить свой протест, как Тимур выдвину ещё одно условие «сладкого» сожительства с ним:
— Мы избавимся от твоей кошки. Я не люблю домашних животных, так что она с тобой ко мне не переедет.
У меня рот приоткрылся от того, с какой уверенностью он всё за меня решил, но следующие слова Тимура окончательно повергли меня в шок:
— Если некому отдать, усыпим её. Я оплачу, — произнёс он с такой снисходительностью, словно делая мне одолжение, а не сообщая, что собирается умертвить моего питомца. — Иди собирай вещи.
Внезапно и неуместно я осознала, почему Тимур не хотел лишний раз заходить ко мне в клинику, почему кривился от историй с работы, почему не желал ночевать у меня дома… Всё из-за Ириски — безобидной пушистой кошечки, тянувшейся за лаской даже к нему. К этому бездушному тирану!
В одночасье мой рассудок прояснился, и я разом ответила на все тяготившие меня ранее вопросы.
Мой инстинкт самосохранения дал сбой. Слёзы высохли, и я резко вскочила на ноги с оскалом на лице, проговаривая по слогам:
— Пошёл вон.
Мужчина не сразу отреагировал, словно не веря собственным ушам, что я могу его прогонять. Пришлось повторить:
— Прочь из моего дома! — выпалила я напористо, смотря прямо в холодные глаза Тимура, которые в этот момент презрительно сощурились.
Он поднялся с дивана, слегка покачивая головой из стороны в сторону и ухмыляясь.
— Из-за кошки? — хмыкнул он.
— Из-за тебя. — Кратно, но строго заявила я.
Тимур подошёл вплотную. Я ощутила его горячее неровное от ярости дыхание и скрежет сдавленных зубов. Желваки на его скулах ходили ходуном, отчего моя решимость начала улетучиваться, уступая место страху. Краем глаза я видела, как его руки то сжимаются в кулаки, но разжимаются обратно.
Я уже не знала, чего ждать от мужчины, который совсем недавно казался мне близким человеком. Натуральный страх за свою жизнь обволок сердце, но я продолжала смотреть в его чёрные глаза, не позволяя себе отвести взгляд и проявить слабость.
— Ты и правда, одинокая кошёлка, — он бросил очередную гадость мне в лицо.
Но его слова больше меня не трогали. Сейчас мне хотелось одного — чтобы он скорее ушёл.
Этот тиран не думал о моих чувствах и желаниях, выставляя чудовищные требования. Самолично решил, что я однозначно сделаю всё так, как удобно ему. Но не тут-то было. Я бы не прогнулась, люби его даже сильнее всех на свете, поскольку в моём понимании любовь — это близость по духу, а не запреты и контроль. Он же предложил мне изменить собственную личность, отказавшись от того, чем я дорожу, в угоду своей безумной ревности.
Резким движением он выбил у меня из рук тонкую стопку фотографий, заставляя взвизгнуть и на миг зажмуриться. Но уже в следующее мгновение, когда я открыла глаза, то увидела, что мужчина вышел в коридор и принялся спешно одеваться.
«Ещё легко отделалась», — промелькнуло в голове.
Я даже умудрилась скорбно порадоваться, что этот поцелуй состоялся, и что я рассказала о нём. Ведь только благодаря откровенности я смогла узнать, какой Тимур на самом деле и этот человек оказался мне противен.
Наконец дверь за Тимуром с грохотом захлопнулась, а я осталась стоять одна посреди гостиной. Вздох облегчения вернул меня к жизни, а новый поток вырвавшихся слёз предзнаменовал облегчение.
Ириска притопала ко мне утешительно потереться о ноги. Но этого и не требовалось, я вовсе не сожалела о нашем разрыве, я плакала и тряслась от накативших после испытанного страха
