Соль - Ксюша Левина
— Ну?
— Сначала ты! — щурится Майя, явно переводя стрелки. И тут начинается дурдом. Все трое говорят одновременно. В этом обвинительном трио у каждого своя партия. Гаспар с тоном «Я ничего не понимаю!», Майя и соло «И как прошло?», Ксавье и его: «Я так и думал, что этим закончится!».
Через тридцать секунд какофония стала связываться в диалоги, граничащие с дракой.
— С чего ты вообще лезешь в её жизнь? — вопит Майя.
— Да она сама не понимает, куда лезет! — Ксавье смотрит на неё действительно зло.
— Ой, да всего лишь в чью-то койку, — разводит руками Майя.
— Ах, как тебе это знакомо! — Ксавье почти дрожит. А я ещё раз убеждаюсь, что вообще ничего не понимаю. Чтобы Ксавье с такой неприкрытой злобой и, не соврать бы, страстью смотрел на Майю, должно было случиться что-то выходящее из ряда вон.
Йохансон переключается на какую-то незнакомую версию "Suffering", ещё более печальную, если это вообще возможно, когда речь идет о Йохансоне.
Майя не отвечает, неловкая пауза, отведённая под остроумный ответ, неумолимо истекает, подтверждая что-то страшное или странное. Или Майя принимает его упрёк, или не может защититься именно перед Ксавье.
— Остановитесь, — тихо говорю я, смотрю на Гаспара, который все ещё неопределенно мотает головой «Я ничего не понимаю!». — Ну. Говорите уже.
— Мне нужно наедине, — мямлит Гас.
— Мне тоже! — в голос отзываются Майя и Ксавье. Вою от отчаяния и распахиваю дверцы гардеробной.
— По одному, — вхожу в гардероб и закрываю за собой дверь.
— Кто первый? — Майя нарушает тишину за дверью, я это слышу, потому достаю айпад и наворачиваю громкость. Аудиосистема заполняет компату Йохансоном, и Ксавье явно недовольно вздыхает, зато слов его я не разбираю.
В гардеробе выдвигаю два пуфика и ставлю их по центру, занимаю один, а на второй садится первый грешник, Гаспар.
— Ты вчера видела Айви, да? — сходу выпаливает он. Такая решительность не в его, исключительно мягком, характере. Я настороженно выпрямляюсь.
— Я не думаю, что нам стоит бы об этом говорить.
— Ты ей что-то наговорила?
— Прости? — у меня выбивает дух, точно в живот ударили. Это было действительно похоже на выпадение из реальности, будто квартира Кайда, как Нарния, существовала вне времени.
— Она весь вечер рыдала, просила приехать….
— Ты приехал?
— Ну я это… У меня режим, ты же знаешь, конец сезона скоро, — Гаспар прокашливается, ему явно стыдно, но не передо мной! Перед сукой-Айви! — И в общем ещё, ну ты поняла, да?
— Матерь Божья, Гас, ближе к делу! Что за бред? Мы перекинулись с ней парой слов!
— Она сказала, что ты считаешь, что нам не нужно быть вместе. Я, конечно, не гений, я знаю. Я никогда не претендовал, но вот что: Айви мне нравится! Это то, что я хотел сказать.
— Понятно, — я не решаюсь сказать, что это Айви его недостойна, а не наоборот. Не решаюсь сказать, про то, что на вечеринке эта актрисулька была не одна. — Я тебя поняла, Гас. Хорошо. Я правда хочу, чтобы ты был счастлив. Ладно?
Он не отвечает, кивает и выходит Это должен был быть скандал между братом и сестрой, после которого оба обнимаются или дерутся, а вышел просто мерзкий разговор ни о чем, после которого оба разошлись с гадостью на душе. Мне действительно не по себе, будто это только начало, а дальше будет только хуже. Я в волнении сжимаю на коленях руки, мечтая, чтобы все выговорились, и можно было бы расслабиться.
В наступившей тишине щелкает замок, входит Ксавье.
— Что по твою душу? — скривилась Соль.
— Ничего. Волнение, паника и пятьдесят неотвеченных на твоём телефоне.
— Всё? — я неуверенно кашляю. — Маловато для… такой паники.
— Ну началось все с того, что ты обещала помочь мне вечером. Ты в конце-концов сама раззадорила эту дамочку, что ошивается теперь у моей двери.
— Блин, — я совсем забыла про то, что наша маленькая афера с ревнивой бывшей подружкой Ксавье немного затянулась, и я должна была всё закончить. — Она, кажется, писала мне всякие гадости…
— Соль, ты — мой лучший друг, но иногда мне совсем не нравится то, на что ты идешь, чтобы меня "защитить". Я не обвиняю тебя, не прогоняю из своей жизни и даже не ограничиваю в том, насколько ты будешь мне близка, но милая… иногда ты заходишь слишком далеко. Это ревность? Скажи честно?
— Нет, — я мотаю головой, и с ужасом чувствую горячие слёзы. Это стыд. Самый настоящий. — Ты же…
— Я сделал бы для тебя то же самое. Но… шутки-шутками, а эта стерва просто опасная!
— Да что она мне сделает??
— Если что-то сделает, я её убью. Но я этого не хочу! — Ксавье ловит мои руки, мокрые от слёз, которые я то и дело вытираю. — Она сама провоцирует, всех. Я знаю, что иногда ты ей отвечаешь и весьма язвительно, ты умеешь это, но прекрасти. Будь умнее. Малышка, не плачь. Не могу смотреть, как ты ревёшь. А теперь давай к другому. Ты и…
— Ли! Это тот самый Ли, милый! — шепчу я Ксавье, и выражение его лица не меняется, застывает. Вся нежность, с которой он меня успокаивал как-то чахнет, становится приклеенной к лицу. Он опускает взгляд на наши сцепленные руки и кривовато ухмыляется. — Я глазам своим не поверила. И глупости, стоит признать я чертовски глупая! Надо же было так протупить. Это он и был! Я влюбилась в того, кого любила столько лет!
— И что? Он так идеален как ты думала?
— Я… — я хватаю ртом воздух. Всё проходит. Весь восторг проходит. Вся радость проходит. — Он не любит меня.
— Он идиот.
— А я могла бы… Я везде его вижу. И чувствую. Всегда. У меня мурашки от его взгляда. Во всём, кроме отношений со мной, он безупречен. Я всё в нём люблю. Он ироничный, он умный, он может шокировать тем, что забавный. Он… мой человек, абсолютно… Но неужели он не поймёт, что я его…
— Мне жаль, Соль, — шепчет Ксавье, целует меня в макушку и выходит.
Когда появляется Майя, у меня на душе становится спокойнее. Она, пожалуй, единственная, кто выглядит дружелюбно и заинтересованно.
— Хоть ты-то
