Гарри Поттер, эльфы, люди и притворщики - Таня Белозерцева
— Открывай глаза, Гэвин, смотри!
Эльф осторожно приоткрыл глаза и, полный трепета, стал смотреть по сторонам, впервые видя мир при свете солнечного дня. Очки плотно прилегали к голове, закрывая обзор с боков, сверху и снизу, как водолазные прям, зеркальное напыление стекол действительно защищало глаза от солнечных лучей. Гарри невольно фыркнул, позабавленный смешным видом, эльф напомнил ему Трелони, такое же пучеглазое насекомое.
Саруман потерянно стоял, замерев у пролома в стене, в его голове никак не укладывалось очевидное: пленники сбежали, что по всем критериям было абсолютно невозможно, ну никак! Но глаза и шок говорили ему обратное — это возможно. Причем пленники не просто сбежали, они ещё и эльфа-дроу с собой прихватили, что, в принципе, опять же было невозможно, нереально, но… они его за каким-то Балрогом прихватили.
Взбешенный маг покинул подземелья и на выходе его настиг ещё один шок — подземный эльф вышел на поверхность, но это же… НЕВОЗМОЖНО! Дроу ничего не видят при свете дня, и на солнце они просто физически не могут смотреть!!! Да что за бред??? Потрясенный и полностью офигевший Саруман до самой ночи ломал свою несчастную голову на тему невероятных пленников, которые сбегают из каменных пузырей, зря он, что ли, эльфа именно сюда и посадил? Для того, чтобы он гарантированно не сбежал! А тут… нате вам, приперлась беременная тётка с сопливым мальчишкой и мало того, что драпали, так ещё и эльфа его с собой уволокли!.. Куда мир катится?!
Краем сознания он отметил пролетающую мимо летучую мышь, но не придал ей особого значения, а зря…
Тайгерис подставил ладонь своему гонцу, маленький рукокрылый посланец издал ультраписк, щекоча ладонь крохотными коготками. Выслушав сообщение, крылатый эльф сардонически оскалился и бесшумно распростер четырехметровые черные крылья. Несмотря на отсутствие белых перышек, он тем не менее походил сейчас на ангела возмездия. Чокнутый маг посягнул на беременную женщину, будущую мать, и её нерожденного ребенка, ну что ж, старик, соразмерной будет и кара. Я никому не позволю обижать моих друзей! Он сорвался в полет, спеша в Дикие земли, и долго, очень долго и терпеливо искал врага, моложавого колдуна с пегой жиденькой бородкой.
Ну вот и он… Громадная черная тень беззвучно обрушилась сверху, когтистые руки обхватили тощую шею и резким, неуловимым движением свернули её, как цыпленку… Расправа Тайгериса была быстрой и беспощадной.
Элронд непроизвольно вздрогнул, когда ранним утром обнаружил на пороге окоченевший труп колдуна, кто-то любезно доставил ему тушку врага.
Кто убил Сарумана, никто так и не узнал. Ну да оно и к лучшему, наверное… В конце концов, это уже было неважно, сдох враг и ладно.
Разумеется, весть об этом разлетелась повсюду, да что там, сам Гарри рассказал эту невероятную новость своим друзьям во время прогулки в парке. Друзья выслушали и почему-то задумались, Гарри недоуменно смотрел-смотрел на них, а потом не выдержал:
— Да что с вами такое, ребята?
Ему раздумчиво ответил Драко:
— Понимаешь, Гарри. Я тут один разговор на корабле припомнил, твой папа сказал, что у Лери нет врагов, а я ещё спросил, что она с врагами делает? А твой папа ответил, что ничего. Её враги сами не выживают.
— И ведь так оно и происходило! — подхватила Гермиона. — Кингсли Бруствер, помните? Хотел нам навредить, но был почти сразу убит. То же самое произошло и с Саруманом.
— Да-а-а… Гарри, с твоей мамой лучше дружить, целее будешь! — весело пошутила Полумна. Гарри засмеялся, и его смех подхватили друзья.
А что касается Гэвина, то в его темно-серой жизни произошли значительные перемены, он увидел солнце, увидел деревья и краски светлого дня. И самое главное, у него появились друзья, которые чихать хотели на его темное происхождение и прошлое, видя в нём самого обычного живого и простого парня. Гэвина.
Глава сороковая. Свадьба пела и плясала…
После неожиданного похищения Лери и Гарри и их возвращения у всех обитателей Радужного остался довольно неприятный осадок, у всех было странное ощущение того, что их предали. Да и как иначе, они же к этому миру всей душой, всем своим естеством потянулись, со всей своей доверчивостью, а он ударил. Подло, исподтишка нанес коварный удар.
Поэтому никто особо не удивился тому, что Соломон ходил за Лери как пришитый, и ходил везде: на кухню, в библиотеку, даже на второй этаж, в спальни… И никто даже и не думал хихикнуть в его сторону, верного коня понимали все, так же как и Гарри, у него тоже был посттравматический синдром. В первое время они даже ели из одной тарелки. Сидят рядышком Лери и Гарри и, склонив головы над глубокой тарелкой, за обе щеки дружно уплетают гречневую кашу.
Гэвин-Дзаэрт постепенно пошел на поправку, в подземельях его комнаты были достаточно далеко от апартаментов Северуса, так что они ни в коей мере не мешали друг другу своим невольным соседством.
Конечно, Северус сперва досадовал оттого, что пришлось поделиться своими драгоценными и прекрасными пещерами, но бесхитростные восторги дроу были такие невинно-искренние, что просто бальзамом растекались по израненной душе зельевара и он непроизвольно заинтересовался своим новым соседом-подселенцем. И к вящему изумлению Северуса, этот кровожадный и свирепый монстр, как описывают дроу во всяких историйках, на деле оказался невинней младенца. Честный и наивный Дзаэрт так неподдельно изумлялся всяким простым вещам, что Северус иногда пристально всматривался в его лицо — а не издевается ли он??? Нет, ни разу и нигде не издевался, Гэвин и в самом деле не знает, что такое бумага: и что же с нею делают, с этими белыми листами? Рисуют? Да неужели?! А можно попробовать?
Гэвину даются карандаш и палочки угля, и темный эльф пропадает надолго, на целую неделю, до последнего листа. Зато потом взору ошарашенных зрителей представляется целая выставка полотен безумного импрессиониста. Кубы, линии, хаотично разбросанные полосы, пятна, круги самых неожиданных конфигураций… И вместе с ними о-о-очень реалистичные изображения животных и деревьев, Лери, признанная художница, аж за голову схватилась, найдя внезапный источник таланта без таланта.
Читать Гэвин не умел, а при попытке научить его чтению, обнаружилась тотальная дислексия. То ли Гэвин не понимал значение букв, то ли зрение его было как-то по-особенному устроено, что он в упор не видел их. Скорей всего — второе. Картинки в книгах он прекрасно видел и очень интересовался их значением и, конечно, спрашивал, просил рассказать. Так что вечерами все собирались в гостиной с большой иллюстрированной книгой сказок и Лери либо Михаэль начинали
