Как закалялся дуб - Борис Вячеславович Конофальский

— Ну, что? Оклемались, алканы? — зло спросил Пиноккио у дружков, когда те подобрались к костру поближе греться.

— Плохо мне, — простонал Крючок, присаживаясь к костру.

— Ты давай не садись, а лети к братцам. Нужны мне они, — жёстко сказал Буратино.

— Замёрз я, синьор Буратино, — захныкал Лука.

— На бегу согреешься.

— Плохо мне, тошнит меня, — продолжал ныть Крючок.

— Давай-давай, лети за братцами. Побыстрее только.

— Ох, как мне плохо, — стонал Лука, вставая.

— Зато, когда пил, наверное, хорошо было.

— Ладно, — простонал Крючок, — только злой ты, Буратино, человек.

— Зато Бартоломео Конти добрый. Как прибежишь, он тебя подлечит, опохмелит.

— Больше эту гадость в жизни в рот не возьму.

Барт только невольно улыбнулся.

Остаток дня прошёл без приключений. Буратино послал Рокко проверить кофе, не спёрли его, и отсыпать себе небольшой мешочек для хозяйственных нужд. А сам остался следить за Бартом и братцами, которых привёл Лука. А Конти сумел очаровать и их, показывая им карточные фокусы, от которых Серджо и Фернандо получали немалое удовольствие.

Так, не спеша, прошёл этот хмурый день. А вечером, когда стемнело, Буратино сказал:

— Хватит лимониться, ребята, пора браться за работу. Ночь будет тяжёлая.

— А что надо будет сделать? — спросил Крючок, который даже к вечеру ещё не отошёл от рома.

— Надо перетащить кофе на станцию, — ответил Буратино. — Это будет непросто, но, как говорится, своя ноша не тянет.

— За один раз? — простонал Лука.

— Да, весь сразу.

— Ох-ох, — вздохнул Крючок.

— Если за один раз не управимся, то придётся сделать две ходки, — сказал Пиноккио, и банда двинулась к тайнику.

Пошёл было с ними и Барт, но Буратино остановил его:

— Старина, вы лучше за домом нашим присмотрите. Мешки таскать вам негоже, не ваш уровень.

— Ладно, — неожиданно легко согласился Конти.

И Буратино тут же пожалел, что сделал американцу такое предложение: «Вот я осёл, надо было его с собой брать, тогда бы он на глазах был бы». Но, как говорится, слово — не воробей, и пришлось оставить Конти одного. И пять бандитов во главе со своим маленьким носатым предводителем ушли в темноту.

Крепкий мужчина скажет: «Да что там какой-то мешок в пятьдесят килограммов весом — ерунда». Но это когда вы сидите в уютном кресле в тёплой квартире, а когда вы в полной темноте тащите этот тяжеленный мешок по горному склону, заросшему кустарником, а потом прёте его ещё через весь город, этот мешок вам ерундой не покажется.

— Значит так, — распределял работу Буратино, — Фернандо и Серджо, вы — парни здоровые, вам каждому по мешку взять придётся.

— Возьмём, раз надо, — ответили братья.

— А мне, Рокко и Луке достанутся тоже два мешка. Будем нести, меняясь, двое несут — один отдыхает.

— А может, один возьмём? — предложил Рокко, кивнув в сторону Крючка, добавил: — А то вот этого гуся нести придётся похлеще мешка.

— Сам ты гусь, — вяло огрызнулся Лука.

— Нет, — ответил Буратино. — Нам к четырём надо весь кофе сложить в камере хранения на вокзале, таковы условия контракта. Так что времени в обрез, ребята, берёмся.

Никто больше возражать не стал, а Лука вздохнул тяжело. И поехал кофе на вокзал. И можете представить себе, что это было за путешествие. Каково пацанам с полцентерными мешками по горам прыгать после похмелья да по тёмным улицам бродить. Но, тем не менее, дотащили они эти четыре мешка на вокзал, а на пустынном вокзале их встретил взволнованный, суетящийся и боящийся каждого шороха ювелир:

— Боже мой, Боже мой, как вы долго, как вас много.

— Прекратите идиотничать, — сказал ему Буратино. — Неужто вы думали, что я один этот кофе приволоку?

— И я с вами один в ночи, как бандит. Прячусь от людей, а оно мне надо? — шептал Вайман, осматривая мешки. — А вот этот порван… и грязные они какие-то.

— Прекратите причитать, — отозвался Буратино, — а рваный возьмёте себе, как договаривались, за два цехина, в конце концов, это бизнес.

— Очень тяжёлый бизнес, — хныкал ювелир, — и очень опасный.

— Зато прибыльный. В общем, мы пошли за остальными. Ждите, через час принесём остальное.

— Ой, побыстрее. Ой, побыстрее, — хныкал ювелир.

Чуть ли не бегом бандиты вернулись к тайнику и… У Буратино чуть не остановилось сердце: в тайнике не было ни одного мешка. Кофе пропал.

— Чёрт, — выругался Рокко, — когда мы уходили, они были здесь.

— Были да сплыли, — устало ответил Пиноккио, садясь на землю.

— Не могу понять, куда они делись, — продолжал Чеснок.

— А ты пораскинь мозгами, — невесело усмехнулся Буратино, — может, какая мыслишка и мелькнёт.

— Это ты о чём?

— Да о том. Нетрудно догадаться, кто взял кофе. Только вот трудно будет доказать, а ещё труднее — вернуть его обратно.

— Ты на что намекаешь?

— Я намекаю на то, что мы с тобой, Рокко, бараны пустоголовые, — произнёс Буратино. — Вот ты подумай, кто знал об этом кофе?

— Я, ты, Лука, братцы и Фальконе, — пересчитал людей Чеснок.

— Фальконе не знал, мы его раньше отправили.

— Значит, я, ты, Лука и братцы.

— Я, ты, Лука и братцы спереть его не могли, мы все только что ходили вместе, — продолжал Буратино. — Значит, кто-то ещё знал.

— Барт знал, — сказал Лука, тоже садясь на землю, как и Пиноккио.

— Барт, — выдохнул Чеснок, — неужто он?

— Нет, не Барт, — опять криво усмехнулся Буратино.

— А кто же?

— Тот, кто Барта к нам приставил, а Барт ему только помогал.

— Может, Барт ему только и помогал, но замочу я Барта, — сказал Рокко.

— Лука, — произнёс Буратино, — беги на станцию, предупреди ювелира, что кофе больше не будет. Скажи, кончился кофе и извинись за меня.

— Ладно, — ответил Крючок и удалился.

— Серджо и Фернандо, домой идите. Приходите завтра, — продолжал Пиноккио.

— А Барта мочить? Мы бы подсобили, — предложил Фернандо.

— Да не будем мы его мочить, — сказал Буратино. — Во всяком случае сегодня.

— Это