Дочь Водяного - Оксана Токарева
«Но если это происходит наяву и в далеком будущем, почему мы это видим?» — спросил Михаил, в волнении наблюдая, как спутник крылатой девы, которого та высадила на голову Змея, пробирается между огромных зубов, в попытке добраться до артефакта.
«На берегу моря-Окияна пространство искривлено и нет времени в том виде, в которым привыкли вы, люди, — пояснил Семаргл. — Поэтому при определенном стечении обстоятельств можно оказаться во временной петле, наблюдая события будущего или прошлого. Тем более что твой сын применил очень сильное колдовство».
Но тут спутник крылатой девушки и Левы все-таки выдернул из десны Змея меч, чары распались, а пространство и время вернулись на свои места. Последним, что увидел Михаил, прежде чем будущее рассыпалось сияющими осколками императорского золотого фарфора, были меч-кладенец, уничтоживший заклятую иглу, и разрубленное пополам тело Константна Щаславовича. Вот только к какому временному отрезку относилось это видение, он сказать, увы, не мог.
Настоящее томило неизвестностью и тревожило дурными снами, в которых щемящая тоска по дому переплеталась с ощущением нависшей над близкими опасности. Сразу после того, как разомкнулась временная петля, Михаил, уставший, кажется, даже больше творившего в будущем колдовство Левы, заснул настолько крепко, будто лежал не на голых камнях, а на удобной кровати в их с Верой спальне. Тем более что сон вновь перенес его домой.
Мама разговаривала по телефону с Леной Царевой. Лева в нетерпении, точно вьюн, вился рядом.
— Конечно, Леночка, привози. О чем речь? Спокойно поезжай со своей певуньей на конкурс. Ваня с Левой поиграют, а, если задержитесь, я его и обедом покормлю, и спать уложу. Придете вечером — посидим, чайку попьем.
Лева, не скрывая радости, приплясывал на месте от нетерпения до тех пор, пока не раздался звонок, и в прихожую в сопровождении матери и сестры не вошел Ваня.
Пока Лена давала сыну последние наставления, как себя вести в гостях, Лева зачарованно разглядывал заплетенные в косички с разноцветными ленточками пшеничные волосы Маши. Хотя маленькая певунья и разумница по праву старшинства строила мальчишек, в корне пресекая разные шалости, Лева к ней относился с воистину рыцарским обожанием. Но на этот раз они с Иваном остались одни.
— Играйте в детской, — предупредила бабушка, уходя на кухню испечь пирог к планируемому чаепитию. — В спальню не ходите. Помните, что сказала мама.
Поначалу оба мальчугана спокойно собирали из подаренного Леве на последний День рождения конструктора замок, а потом самозабвенно рушили его, направив на стены орды пластиковых динозавров, ящериц и земноводных, которых обожал Иван. Бедные человечки из конструктора пали под натиском гигантской лягушки. Но потом Ваня услышал доносящийся из спальни жалобный возглас, напоминающий не то сдавленное кошачье мяуканье, не то плач раненой птицы, и весь обратился в слух. Как только звук повторился, он забыл про игрушки и решительно распахнул дверь в спальню.
— Туда нельзя, — слабо попытался протестовать Лева. — Там царь Кощей в зеркале запертый на цепях висит.
— Глупости, — сдвинул темные бровки Иван. — Никаких Кощеев не бывает. Это все выдумка. Там какая-то зверушка плачет. Может быть, кошка в дверь забежала или голубь в окно залетел. Мы должны посмотреть и помочь.
Юный естествоиспытатель в свои пять лет уже посрамил бедного Вову Царева, разоблачив его под личиной деда Мороза, и в чудеса верить отказывался, временами доводя пытавшегося поведать про дудочку Леву до слез. Увы, неверие, к сожалению, не спасало от морока. Константину Щаславовичу не пришлось даже накладывать сильных чар.
Дальнейшее распадалось на куски, дробившие каждую секунду на застывшие в режиме воспроизведения фото кадры кинопленки. Время тянулось особенно мучительно из-за невозможности хоть на что-то повлиять. Михаил увидел явно зачарованного Ивана, протянувшего ручонки к зеркалу, и Леву, испуганно застывшего на пороге. Каким образом младшему Цареву удалось разрушить заклинание лунной амальгамы, оставалось только гадать. Вырвавшийся из зеркала черный вихрь повалил малышей на пол и, разбив окно, устремился прочь.
К тому времени, когда в комнату вбежала напуганная шумом мама, а следом за ней ворвалась запыхавшаяся от быстрого шага, но все равно не успевшая Вера, о пленнике зеркала напоминали лишь засыпавшие всю комнату осколки и напуганные до полной потери голоса Лева и Иван.
Словно компенсируя неестественное, пугающее молчание детей, Михаил закричал во сне так громко, что разбудил даже духов.
«Что случилось? — осторожно ткнулся лбом в его руку как никогда похожий сейчас на гепарда или гончую с крыльями Семаргл.
Эхеле, нагнувшись гладил своего шамана хоботом.
Михаил пояснил, хотя его трясло, и каждое слово давалось ему с немалым трудом, точно именно вербальное воплощение делало видения реальностью.
«Может быть, Хозяин Нави на тебя наводит морок, чтобы ты свернул с пути и отказался от достижения цели?» — осторожно предположил эхеле.
Михаил тоже хотел в это верить, а еще больше мечтал прямо сейчас перенестись домой просто ради того, чтобы обнять жену и утешить Леву. Но он уже понимал, что назад дороги нет. Без магии портал в Навь ему не построить, да и существовал ли по Неведомой дороге и Калиновому мосту обратный путь?
Над морем занимался рассвет, и совершенно измученный душой и телом Михаил продолжал чередовать спуски и подъемы, доедая последние крохи, жалея, что не запас железные или хотя бы шипованные башмаки. Куму непомерной тяжестью давил на плечи. Иссушенные усталостью веки и без всякого просяного зернышка пекло. Но он упрямо двигался вперед, разрываясь между стремлением поскорее добраться до цели и мучительным желанием немедля погрузиться в сон, чтобы узнать, как там Лева и близкие и успела ли Лана себя защитить.
Сила, которой Хранительницу питали лес и река, к осени слабела и почти иссякала вместе с замиранием природы. Не просто так русалки вслед за Водяным возвращались на волшебное озеро в Славь. Михаил помнил, что, когда Лана зимой приезжала к ним с Верой на свадьбу, она почти не источала магию, да и выглядела как обычная женщина. Об этом, конечно, знал Константин Щаславович, который шесть лет назад на Семик хотя и пытался Хранительницу забрать, но отступил, а потом, вернувшись, выжидал благоприятный момент для нанесения удара.
Когда солнце скрылось за горизонтом, чтобы взойти где-то в людском мире, и лезть без дороги по горам стало слишком опасно, Михаил все же заснул и снова перенесся домой.
Он видел маму, утешавшую ревущих теперь в три ручья Ивана и Леву, и Веру, которая срочно звонила в
