Будешь моим героем? - Марго Томсон
Их самолет мягко приземлился, Степан бережно взял Яну за руку и она перестала думать о неудавшихся прошлых отношениях. Сейчас у нее все хорошо.
***
Перелет сложно было назвать таким уж легким — две пересадки заметно выматывают. Яна не особенно хотела спать, но все же устала. Поэтому с удовольствием согласилась встретиться уже завтра, а сама заказала в номер горячий шоколад с булочками, приняла ванну и еще немного посидела за ноутбуком.
Спала мало, да и не видела смысла следить за режимом — все равно здесь всего на два дня. Впервые за долгое время нанесла легкий макияж, достала из чемодана шапку с оленями и перчатки без пальцев, уложила деньги и телефон в небольшую поясную сумку. Когда Степан постучал в дверь, она уже была почти готова — оставалось только надеть шубку из искуственного меха.
Завтракать решили в городе. Их отель был почти в самом центре — до ярмарки идти всего ничего. Утром здесь было относительно немноголюдно, да и большая часть ларьков еще не открылись, поэтому зашли в небольшое кафе. К огромному удивлению Яны, Степан общался с официанткой по-французски. Слышалось, что ему это дается вовсе непросто, — он говорил медленно и забавно хмурился — но все же девушка прекрасно его понимала и отвечала на том же языке.
— Ты учил французский? — удивилась Яна, когда девушка уже ушла.
— Я же практически потомственный филолог, — возмутился Степан. — А если честно, то я знаю четыре иностранных, но все… ну, на уровне туриста. Разве что английский чуть лучше.
Яна восхищенно уставилась на него: она хоть и очень хорошо владела английским, немного завидовала тем, кто берется изучать второй иностранный.
— Четыре? И какие же?
— Английский, французский, испанский, турецкий.
— Турецкий? — Яна удивленно распахнула глаза.
А Степан засмеялся:
— Тут все просто. Английский я учил в школе и универе, да и работал в штатах. Испанский выучил, потому что в США много общался с испаноговорящими, было прикольно… уже дома подтянул грамматику до более-менее сносного уровня. Французскому меня учили с детства — в далекие советские годы моя бабуля была учителем французского в школе. А турецкий… Ну, я ездил в эту страну. Решил выучить. На уровне туриста это достаточно просто. Особенно если с детства учишь два языка одновременно. Испанский мне легко давался, потому что я уже знал два европейских языка, а все языки романской группы имеют похожую структуру. Разве что немецкий сильно выбивается.
Яна восхищенно покачала головой. Так забавно. Она побывала в половине европейских стран и везде говорила либо по-английски, либо обходилась жестами и словариком, а Степан умудрился выучить четыре.
Официантка поставила перед ними завтрак в духе Франции: багеты, булки, большой кофейник, вазочки с джемом и тарелку с сыром. Яна охотно потянулась к еще горячим круассанам.
В кафе довольно многолюдно, но не было спешки и суеты. К тому же, здесь продавали еду навынос — большая часть клиентов толпилась у стойки. Кафе, кажется, было не слишком-то туристическим. Или, быть может, здесь все не совсем туристическое в начале восьмого утра.
После они гуляли по городу. Прошлись по французскому кварталу, зашли в Страсбургский собор, посетили самые известные музеи. К вечеру снова открылись все ларьки на рождественской ярмарке, и Яна с удовольствием окунулась в эту атмосферу. Она скупала сувениры для друзей и близких, хотела попробовать все, что предлагают в ларьках, и захмелела от горячего глинтвейна. Вторую кружку Степан ей просто не дал, заменив его на горячий шоколад.
— Жаль, что снега нет, — сказала Яна, прижавшись щекой к плечу Степана. — Представляешь, как бы все круто выглядело в снегу?
Степа в распахнутой дубленке усмехнулся:
— Да, примерно так выглядит ярмарка в Москве. Но из-за холода там особо не погуляешь.
Яна огляделась по сторонам. Они присели на лавочку, чтобы немного отдохнуть. Вокруг шумела толпа, да и скамейку эту они не смогли получить в свою единоличную собственность — едва пристроились на краешке: так много было желающих посидеть. Яна тоже расстегнула свою шубку, которую в родном городе сможет носить только как демисезонное пальто, а здесь даже жарковато. В декабре.
— Но со снегом было бы… атмосфернее, — не сдавалась она, — Представь все то же самое, только с неба сыпятся хлопья снега… Как они вообще живут здесь без него?
— Слова истинной сибирячки, — усмехнулся Степан.
У них за спинами стояли бумажные пакеты с подарками и сувенирами, прямо напротив лавок устроился мужчина с саксофоном и начал играть что-то невероятно волшебное. Степан несильно сжал ладонь Яны, а потом чуть повернулся к ней, улыбнулся и неожиданно попросил:
— Не могла бы ты снять перчатки?
— Зачем? — удивилась Яна.
Но он смотрел так внимательно, что Яна решила послушаться. Стянула обе и протянула их Степану, искренне считая, что перчатки зачем-то ему нужны. Он действительно их забрал, закинул в пакет за спиной, а потом в одно мгновение перетек со скамейки на землю: только что сидел рядом, а вот уже стоит на одном колене напротив, проникновенно глядя ей прямо в глаза. Яна восхищенно уставилась на него, все еще не понимая, что он собирается делать.
— Яна… ты выйдешь за меня? — спросил Степан.
Люди вокруг заметно оживились, и скорее по их реакции Яна догадалась оторвать свой взгляд от его лица и перевести на коробочку, что он держит в руках. Колечко там лежало обручальное, вполне классическое, пусть камушек был и не настолько огромен, как показывают в американских сериалах.
Она снова удивленно посмотрела на Степана, до конца не веря в то, что все это всерьез. На глазах сами собой выступили слезы:
— Да, конечно да, — засмеялась она.
И потянулась вперед — поцеловать Степана. Люди вокруг зашумели, послышались аплодисменты, слова поздравления на разных языках. Степан надел ей на палец колечко, а после встал с колена, подхватил Яну на руки и легонько покружил.
— У меня, наверное, тушь потекла, — сказала Яна, когда ее снова поставили на землю.
— И почему ты плачешь? — Степан чуть склонил голову, разглядывая ее и нежно улыбаясь. В его голосе совсем не было волнения.
— А то сам не знаешь, — ворчливо ответила Яна и засмеялась. — От счастья, конечно. За бабушку вот очень рада, ее внучка все же выйдет замуж.
Тут уже и Степан расхохотался.
Вокруг шумела рождественская ярмарка, саксофонист играл что-то невероятно красивое,
