Расходный материал. Разведка боем - Олег Орлов
- От Луки, притча о блудном сыне. Надо поразмыслить. Вообще, можно применить ко всем нам — следующий листок.
«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.»
Ржавые шестерёнки в военном мозгу провернулись с диким скрежетом и наконец-то заняли правильное положение. Без всякого сомнения, это оно! Только, только..., куда же это воткнуть? Что-то вертится на краешке сознания, но ни как не получается ухватить.
- Книга с тобой? - Серёга залез в мародёрку и достал потрёпанное Евангелие со штампом библиотеки госпиталя.
Быстро нашёл нужный момент, так, что там дальше? Следующие три стиха..., всегда было интересно, а сами попы это читали? Наверное цензуру проглядела, а потом стало поздно. Ну да болт на этих дармоедов, главное мысль практически оформилась. И следующие два стиха окончательно расставили всё по местам.
«Сие заповедаю вам, да любите друг друга.»
«Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел.»
- Я смотрю, зацепило.
- Да, есть контакт. Надо срочно пересечься с Менгом и Лизерманом.
Это была их последняя встреча с учителем, когда и прозвучала цитата про «больше той любви». Тогда, Игорь поделился с ним всем тем, что пережил на войне и сразу после. И главный его вопрос был, почему некогда великая держава, превратилась в банановую республику, населённую безумными кровожадными тварями? Откуда они вообще взялись? Разве человеческая женщина может родить такое? Он конечно не инфантильная барышня, но то, чему он был свидетель, и что делал он сам, оно вообще за гранью.
В ответ, получил пространную историю про чечевичную похлёбку, после которой переключился на притчу о сеятеле и закончив «15:13». Когда попросил конкретизировать, учитель ответил, примерно следующее, он конечно может разжевать для него, но тогда понимание не станет истинно его. По сути, ни какого понимания не будет, а будет тупое повторение. А чтоб этого не случилось, он оставит ему подсказки, которые помогут прийти к пониманию самостоятельно. Тогда он не сильно заморачивался по данному вопросу, учитель всегда им подбрасывал загадки, приучая думать самостоятельно. Что ж, научил, оставалось наедятся, что он нашёл правильный ответ, потому что командование, в лице Менга, его мнение не разделяло. Командир просто смирился, как с неизбежным злом.
- Не нравится мне твой взгляд, почему-то кажется, что если я прикажу тебе всё забыть, ты всё равно не отступишься. Тогда зайдём с другого конца. А почему ты думаешь, что правильно расшифровал его послание – после длительных раздумий поинтересовался Менг.
- Это была одна из шуток Степанова. Он цитировал «не мир вам принёс, но меч», а потом добавлял, «пример для подражания есть, ему и следую». Собственно, последующая судьба его учеников это только подтвердила. Само появление подсказки на мече и сама подсказка…, я же двадцать лет с ним общался два раза в день. Всё предельно просто и понятно, для старших он бы придумал бы нечто более заковыристое, но это точно для меня. Он всегда говорил, что у меня действовать получается значительно лучше, чем думать.
- Но если всё, что нам известно про местный пантеон правда…, как ты думаешь, они тебе простят подобную выходку?
- Думаю нет.
- Ну так какого? Тем более, ни какой особой практической выгоды от уничтожения одного алтаря я не вижу даже в перспективе. Точнее, вижу некоторую, но я хочу, что бы ты мне об этом рассказал.
- Дело не в выгоде, хотя её мы тоже обсудим. Дело во мне самом. Я должен сделать это для себя.
- Может просветишь меня?
- Был у меня на войне случай, даже не знаю как описать. На меня он такое впечатление произвёл, я словно в преддверие ада попал. Обычная сибирская деревушка, в которой были убиты все, не зависимо от пола и возраста. И не просто убиты, а замучены с какой-то не человеческой жестокостью. Даже мой старшина, успевший повоевать в первую кавказскую, не мог припомнить ничего подобного. Мы нашли тех, кто это сотворил. Интернациональная банда уголовников ушедшая из лагеря когда от туда сбежала охрана. То что мы сделали с ними…, мне до сих пор страшно подумать, что за чудовище сидит внутри меня. Мы не просто их убили, мы повторили с ними всё то, что ни сделали с жителями деревни. И я всем этим командовал.
Я спросил у Степанова, как и почему, откуда это в нас? Он мне ответил, что я пойму это, когда найду связь между историей о чечевичной похлёбке и притчей о сеятеле и он оставит для меня подсказку, как вывернуться из этой ситуации. Вы же сами знаете, как он мог всё завернуть. И вот, после переноса, когда раздавал долги, я всё понял.
Был среди этих алчных тварей, один случайный товарищ. Простой программист, работавший с банковскими программами, обычный клерк. Он и к зарплате какие-то символические деньги получал за то, что прикрывал махинации начальства. Технически, именно он сделал все проводки, которые позволили завести уголовное дело на Степанова, он же потом, подчистил улики. Хотя, наверное громко сказано, что там, тех единичек ноликов в компьютере.
Что побудило его работать с бандитами? Да по большому счёту – ничего. Он просто хотел нормальной жизни, нормальной работы, которую в нашем городе фиг найдёшь. Он даже не подозревал, что несколькими нажатиями на клавиши, замарал себя соучастием в тройном убийстве. Вот тут до меня дошло, что я такой же. Я пришёл в армию, чтобы защищать людей, но что я делал, когда наше либерастическое правительство вводило ювенальную юстицию и платное образование, легализовало педофилию проституцию и наркоту? Когда приравняло первого императора к Гитлеру, в конце концов, по мне, так такое же преступление.
Что ответить? Нифига я не делал. Меня оно на прямую не касалось, да имелись у меня дела поинтересней. О, конечно я был против этой вакханалии, но я был против сидя в тёплом кресле за монитором, ничего реально не делая. И тут дело не в том, что все такие же как я, нифига ничего не делали, главное, что я больше не хочу так. И суть загадки Степанова в том, что отказ от первородства, есть отказ от своей человеческой сущности, которую мы размениваем на всякую хрень, и которая, по сути нам вовсе не нужна. Фактически, человек медленно но верно превращается в разумного зверя, бесконечно далёкого от понятий добра и зла. Но если у зверя исключительно инстинкты, то у человека
