Война плащей - Константин Лебедев
Иногда до поселившихся в Корквиле офицеров доходили письма от Джонатана Норрингтона. Бывший убийца и бывший капитан гвардейцев теперь возглавлял личную охрану короля, разделяя эту должность со своим верным учеником Хоривом.
Дункан Грин и отступница пропадали в своих путешествиях, и вести от них приходили крайне редко. Родрик Грей старался поддерживать связь между всеми офицерами экспедиции. Интендант вознамерился стать летописцем уходящей эпохи и в свободное от своих обязанностей время донимал друзей письмами с просьбой изложить то или иное событие с точки зрения очевидцев.
К концу месяца ремонт поместья был окончен. Артур стал совсем нелюдим и последнюю неделю вообще перестал появляться на общих собраниях. Переживая за его психическое состояние, Кэр решил наведаться к нему в гости. Ему очень хотелось дать понять мистеру Кэмбелу, что, несмотря на все произошедшее, у него еще остались друзья. Он не мог видеть, как столь достойный человек уничтожает себя непрерывным самобичеванием.
Дом дипломата, когда-то бывший одним из самых красивых в городе, сейчас покосился, превратившись лишь в тень былого величия. Стоило Кэру постучать, как не прекращающийся до этого дождь практически мгновенно исчез. Хозяин отворил дверь только через несколько минут.
— Ты выбрал не лучшее время. Я сейчас не намерен принимать гостей, старина, — улыбнулся Артур, но в глазах его стояла глубокая печаль.
— Я добирался до тебя, несмотря на проливной дождь, не для того, чтобы постоять у двери. Ты ведь не сможешь отказать старому другу в трубочке прекрасного борусского табака? — улыбнулся в ответ Кэр, но тон его превращал потенциальный отказ хозяина в крайне невежливый поступок.
— Я… Хотя, впрочем, почему бы и нет, — передумал на полуслове дипломат, отходя на шаг назад.
С этими словами он впустил лейтенанта в свой дом — и вовремя, так как с неба вновь начали падать капли дождя. Дом был большим и без должного ухода дюжины слуг потихоньку терял свою респектабельность. Мистер Кэмбел распустил всю прислугу, выплатив им щедрые отступные, которые должны были обеспечить им безмятежную жизнь до конца дней.
В коридорах освещения было крайне мало, и Кэр несколько раз споткнулся о высокие пороги. Артур провел его до значительно более освещенной обеденной залы, где уже была откупорена бутылка вина. Складывалось впечатление, что хозяин собрал все имевшиеся в доме свечи и перенес их сюда.
Итан уселся в предложенное ему кресло и извлек из-под плаща трубку. Хозяин взял со стола бутыль и подошел к комоду, чтобы достать кубки. Не торопясь вернуться к столу, он медленно наполнил их практически до самого края. Развернувшись, Артур передал кубок, предназначавшийся Кэру и, заняв место в торце овального стола, тоже раскурил трубку.
Оба молчали несколько минут. Пристально посмотрев на лейтенанта показавшимся Итану странным взглядом, Артур поднял кубок и, не дожидаясь друга, сделал большой глоток. Кэр повторил за товарищем, но в следующую же секунду выплеснул содержимое кубка на пол. Глаза его наполнились ужасом — он едва удержался, чтобы не вскочить со своего места. Под кожей на шее мистера Кэмбела стали появляться хорошо знакомые черные нити.
— Не переживай, яд был только в моем кубке. Последний подарок моего дорогого друга Чарли Рокуэла. Украл у него одну из склянок, когда он помогал мне справляться с головными болями. Должно быть, уже тогда понял, что никак иначе моя жизнь окончиться не может. Думаю, я правильно рассчитал необходимую дозировку, — успокоительно улыбнулся дипломат и, чтобы облегчить дыхание, расстегнул плотно прилегающий к шее ворот черной рубахи.
— Зачем? — только и смог выдавить из себя Кэр.
— Нам удалось то, о чем я не мог и мечтать. Мы построили новый мир. Лучший мир. И в этом мире нет места людям, подобным мне. Вещи, которые я совершал, ужасны; которые творились по моему приказу — не заслуживают прощения, — снисходительно улыбнулся Артур.
— Ты все еще нужен нам! Уильям не льстил, когда говорил, что это ты и Чарли принесли нам шанс на новую жизнь! Ты привел нас к победе, чтобы бросить?! — Лейтенант с ужасом наблюдал за тем, как черные нити неумолимо спускаются вниз.
Первоначальную растерянность начала заменять самая обыкновенная ярость и обида за судьбу друга.
— Это уже не имеет никакого значения. Обратного пути, как ты знаешь, нет. Я думал уйти в одиночестве, но, честно признаюсь, рад, что ты постучал в мою дверь. Прости, но умирать одному, да еще и в этом гигантском доме, особенно паршиво. Я ни о чем не жалею, Итан. Будь счастлив. Береги Сирин. Она чудная. — Мистер Кэмбел поднес ко рту трубку и затянулся.
— Это несправедливо, Артур! Как ты мог?! Сейчас, когда все только начало налаживаться! — Кэр осекся, так как его собеседник уже был мертв.
Трубка дипломата упала на пол, издав характерный звук удара дерева о дерево. Кэра бил озноб. Он видел достаточно много смертей, но никогда прежде не был свидетелем самоубийства. Пытаясь немного успокоиться, он опустошил свой кубок и наполнил его заново. Сперва он старался не смотреть на товарища, но после третьего кубка все же заставил себя это сделать.
Артур Кэмбел выглядел живым и спокойным. Именно таким Кэр запомнил его с первой встречи накануне экспедиции. На город уже опустилась ночь, а Итан все еще сидел рядом с ним. Покончив со своей трубкой, он хотел налить еще, но бутыль оказалась пуста. Тогда он подошел к шкафу и, распахнув его створки, обнаружил целый склад редких вин.
Взяв лишь одну бутылку, он направился к выходу. У самой двери впотьмах Кэр натолкнулся на стоявшую на полу сумку. Склонившись, он попытался вложить вывалившиеся вещи обратно. Судя по содержимому, сумка когда-то принадлежала секретарю хозяина этого дома. Прихватив находку с собой, он открыл дверь, ведущую на улицы Корквила.
Домой Итану сейчас не хотелось. Аурлиец знал, куда направится этой ночью. Уверенной походкой, не обращая внимания на проливной дождь, он отправился туда, где все началось. Двое стражников, стороживших зал славы мореплавателей, узнали его и впустили, не задавая лишних вопросов.
Вода буквально лилась с плаща аурлийца на красивые ковры дворца святого Патрица. Кэр с трудом поджег один из висящих на стене факелов и прихватил его с собой. Выбрав тот же коридор, что и в тот самый день, он шел не спеша, оглядывая висящие на стенах картины. Наконец, на одной из них он увидел себя.
Точно переданные умелым мастером лица участников экспедиции улыбались на него с полотна. Лейтенант откупорил бутылку и сделал глоток. Установив факел на противоположной стене, он поставил бутыль на пол и раскрыл предусмотрительно взятую из дома Артура сумку. Как он и предполагал, в ней ему удалось найти все необходимое.
Под картиной висела еще одна рама, обрамляющая чистый лист пергамента. К нему-то лейтенант и направился. Замерев в нерешительности лишь на минуту, он все же коснулся его чернилами. Первая запись далась тяжелее всего. «Иона Форингтон, фортостроитель — пал в бою». Написав эту короткую строчку, Кэр поднял бутылку, посмотрел на улыбающегося ему с картины старика и сделал глубокий глоток. «Джереми Нортхэм, первый помощник — пал жертвой предательства». Благородному Джереми лейтенант тоже отдал дань уважения, совершив еще один крупный глоток. «Питер Колгрейн, первый лейтенант — пал жертвой предательства». Рука Кэра дрогнула, когда он писал имя своего друга. «Огл, боцман — предал товарищей. Убит». Кэр не стал многословно и подробно расписывать те события, оставляя это дело летописям Родрика Грея.
«Чарли Рокуэл, известный так же, как Белозар, — пал при штурме Ортоса». Кэр подумал, что зеленоглазый хотел бы, чтобы его
