Полководец поневоле - Дмитрий Викторович Распопов

Видя, что я жду ответа дальше, она смутилась ещё сильнее.

— Я влюблена в Его величество, — наконец ответила она, — всем сердцем.

— «Все, кого я встречал сегодня во дворце говорили то же самое, — хмыкнул я про себя, — впрочем, также часто я слышал эти признания и в своё время».

— Ладно, иди к отцу, — покачал я кистью.

Сатии вздрогнула.

— Могу я остаться с Его величеством подольше? — неожиданно спросила она, — отец просил, чтобы мы узнали друг друга перед свадьбой.

Я покачал головой.

— Со мной сейчас опасно находиться рядом. Так ты можешь не дожить до неё, что будет очень печально.

— А как же тогда Его величество? — удивилась она.

— Его величеству проще отвечать только за себя, — я видя, что она переживает, протянул руку и погладил её по голове. Девушка покрылась мурашками и схватив мою ладонь, прижала её к щеке.

— Всё, беги, — кивнул я в сторону дома.

Девушка с трудом отпустила мою руку и ушла, всё время оглядываясь на меня.

— Ещё встречи? — поинтересовался я, когда ко мне вернулся визирь.

— Здесь нет, а Бенермерут ждёт вас в городе, — покачал он головой.

— Что же, тогда возвращаемся, — ответил я, поднимаясь с подушек.

— Как вам девушка, мой царь? — поинтересовался он, когда мы шли к воротам и ожидающим нас колесницам.

— Не неприятна, — сухо ответил я, — можешь успокоить её отца, вреда я ей не причиню.

— Благодарю Его величество, — склонил он голову.

Глава 28

— Мой царь!

Охрана отжала с улицы находившуюся там толпу народа, позволив нам въехать на территории дома Усерамона и с ближайшей скамейки поднялся и бросился ко мне человек. Голос его узнал не только я, так что охрана не стала тыкать в него копьями, как это обычно она делала в незнакомых, но очень активных людей, желающих занять моё время.

Воспитатель, заливаясь слезами бухнулся перед колесницей на колени.

— Вставай Бенермерут, не нужно землю поливать просто так, — улыбнулся я, спрыгивая с колесницы.

Он, утирая слёзы поднялся.

— Мой царь, как же я соскучился по Его величеству.

— Взаимно Бенермерут, — проворчал я, похлопав его по плечу, — как жизнь? Как поместье?

— Всё просто отлично мой царь, — поклонился он, — моя благодарность к Его величеству не знает границ.

— Ты это заслужил, — отмахнулся я, — что теперь? Какие у тебя планы?

— Семья и внуки устроены, — он пожал плечами, смотря на меня, — я бы хотел продолжить служить моему царю, если он не против.

— Царь не против, — хмыкнув, ответил я и показал рукой на коленопреклонённое тело рядом с нами, — это кто с тобой?

— Это твой новый писец Твоё величество, — улыбнулся подошедший к нам визирь, — Танини!

Парень услышав, что его зовут, поднялся и подбежав ближе снова бухнулся на колени.

— Послушный, исполнительный, умный, — визирь похвалил его и я увидел, как кончики ушей парня становятся красными.

— Посмотрим, — кивнул я, поворачиваясь к Хопи, — пристрой парнишку. Найти ему всё, что нужно для исполнения обязанностей.

— Да мой царь, — кивнул центурион и взяв его за руку, одним лёгким движением поднял вверх и отвёл в сторону.

— Бенермерут займись моими вещами и прочим, — обратился я к воспитателю, — как тебя не стало, вечный бардак со всем хозяйством.

— Конечно мой царь, с радостью, — склонился он и едва не в припрыжку побежал в дом.

— Мой царь, — Усерамон подошёл ближе, — сегодня вечером запланированы встречи с несколькими главами семей, дружественно настроенных к Его величеству. Будут просить у вас снижение налогов для их земель, желательно было бы пообещать.

— Я всё равно всё реформирую, — я пожал плечами, — могу хоть что сейчас обещать.

— Только им об этом не нужно знать, — улыбнулся он.

Мы отправились привести себя в порядок после пусть и недолгой дороги и уже встретились за ужином. Чтобы не смущать больше его семью, ел я отдельно, радуясь тому, что Бенермерут снова рядом. Вещи были уложены так, как я любил, грязное бельё в сундуках отсутствовало, видимо отправилось в стирку, а еда на тарелке была порезана так, как я всегда привык и любил.

— Еду проверил мой царь, как и вино, — тихо сказал он, наливая мне в кубок, — на нескольких рабах и поваре.

Я улыбнулся и кивнул, за этим тоже теперь не нужно было следить самому, Бенермерут прекрасно знал своё дело и мои требования к безопасности.

Вечером и правда состоялись встречи, на которых мне лизали задницу, обещали всемерную поддержку после прихода к власти, взамен я пообещал налоговые льготы и должности при дворе. Разбрасываться тем, чего у тебя не было, было очень легко.

***

— Мой царь, прибыли посланники от царя Хатшепсут, — спустя неделю моего пребывания в гостях у Усерамона, заполненную бесконечными встречами, разговорами и обещаниями, визирь появился утром в моих покоях и сообщил эти новости.

— Что она хочет?

— Его величество Хатшепсут, хотела бы видеть царя Менхеперра на ужине, — ответил он.

— Передай, что я буду.

Визирь на минуту вышел за дверь, но вскоре вернулся.

— Зачем я ей внезапно понадобился? — усталым голосом спросил я.

— Тому есть веская причина мой царь, — улыбнулся он, — передовые посты ниже по течению передали, что заметили авангард приближающейся к городу огромной армии.

— Наконец-то, — выдохнул я, — закончу тогда с твоими делами и вернусь в поместье.

— Я так и подумал, что Его величество будет рад этой новости, — склонил голову визирь.

— Зачем она меня позвала? Только из-за армии?

— Да, мой царь, — тихо сказал он, — а также царь весьма сильно напугана стремительно утекающими союзникам в стан Его величества Менхеперра. Чему очень способствуют вновь появившиеся рабы на фиванских рынках. Цены, поднявшиеся было с последнего похода моего царя в Керма, снова пошли вниз. В Фивы устремились купцы со всех номов и даже соседних стран, все хотят купить себе рабов, а у нас они самые дешёвые.

— Что же, послушаем, что она скажет.

***

И в этот раз Усерамону носилки не предоставили, он поклонился мне и отошёл в сторону. Моя охрана окружила носильщиков и в таком составе мы направились следом за управляющим делами дворца, который семенил впереди. Меджаи, составляющие царскую охрану, могли лишь бессильно смотреть, как почти две сотни вооружённых людей, меня при этом сопровождают.

Где бы меня ни проносили, везде люди либо падали на колени, либо низко кланялись в зависимости от своего социального статуса, а девушки и женщины старались ещё и поклониться так, чтобы я лучше увидел все их достоинства, вываливающиеся из весьма открытых платьев.

Зал в который меня занесли был мне знаком, здесь происходили званые обеды или