Камигава: Рассказы - Jay Moldenhauer-Salazar
Ийзука провел своим кроваво-красным ногтем по ладони. Пять капель крови просочились сквозь царапину. Он взмахнул рукой по широкой дуге, и кровавые дротики метко вонзились в незуми, те завопили от боли и испустили дух.
В широком зале незуми не толпились слишком близко. Самурайские мечи и магия Ийзуки заслужили им уважительное расстояние.
Опытные самураи образовали кольцо, мечами наружу. Незуми заплатят дорого. Периодически, один из крыс подбирался слишком близко, и быстро превращался в труп с пропитанной кровью шестью.
Айя сама ринулась вперед, словно, собираясь напасть. Хотя старые солдаты знали, что это был лишь маневр, Кен’Ичи попался на ее уловку, и вырвался из их плотного строя.
В тот же миг Ийзука выкрикнул предупреждение, но одним молниеносным движением Айя обезоружила юношу и приставила меч к его горлу.
Кен’Ичи взглянул на Ийзуку и выкрикнул, - Отец!
Айя мгновенно застыла, и вместо того, чтобы обезглавить парня, она схватила его крепче и подтянула к себе, сдавливая левой рукой его шею, а правой держа меч у горла юнца.
* * * * *
- Стоять! – Выкрикнула Айя. Она стояла с острием меча у горла Кен’Ичи. – Бросьте мечи, и мы назовем это перемирием. Вы уйдете. Больше никто не умрет. – Айя сильнее прижала острие меча к горлу Кен’Ичи. Густая капля крови скатилась на лезвие ее клинка. – Бросьте мечи, или мальчишка умрет.
Ийзука взглянул на сына. Парень стоял неподвижно, без внешних проявлений страха. Он смотрел на отца, спокойный, готовый жить или умереть по желанию Ийзуки. Плоть от его плоти, кровь от его крови. Но теперь мальчик был беспомощной жертвой в руках его врагов. Сын стал инструментом против его отца. Как унизительно. Ярость наполнила пустоту, оставшуюся от отцовской гордости.
Капитан стражи Раздвоенного-Языка прикрывалась парнем, как щитом, полностью защищенная от нападения.
Ийзука шире развел руки, приняв незащищенную позу. Медленно передвигаясь, он перенес вес на правую ногу, и, склоняясь на право, он опустил острие своей катаны. Все глаза в комнате неотрывно следили за лезвием его меча. Ийзука разжал ладонь на рукоятке, и меч со звоном упал на пол. Клинок отскочил от деревянного пола с громким лязгом.
Ийзука метнулся вперед, резким движением выбрасывая левую руку со вторым мечем вперед. Блеск стали, две струи крови. Айя отреагировала на выпад Ийзуки, перерезав горло Кен’Ичи. Она почувствовала холодное пламя стали в глубокой ране в своем животе. Когда смертельный мрак начал сгущаться вокруг нее, она с удивлением взглянула вниз, на левый клинок Ийзуки. Самурай пронзил им тело собственного сына, чтобы нанести ей смертельную рану.
В атаку! – Выкрикнул Ийзука. Его люди бросились на крик. Они видели жертву, они знали цену. Они сражались с маниакальной энергией.
Возобновленное нападение со стороны людей и беспощадность их предводителя напугали оставшихся стражников незуми. Вид погибшего капитана, заколотой сквозь сына Ийзуки, расшатал их нервы. Большинство сбежало. Единицы из тех, кто остались, быстро умерли.
Ийзука опустился на колени рядом с телами Кен’Ичи и Айи. Глаза его сына застыли распахнутыми от удивления. Он нежно закрыл их. Вынув свой меч из сплетенной плоти, крови и костей человека и незуми, он увидел, что Айя все еще упрямо цеплялась за жизнь. Кровь брызгала из ее рта, орошая усы, она пыталась говорить. Ийзука подался вперед, стараясь расслышать последние слова столь достойной противницы.
- Ззз…зачем? – задыхалась Айя. – Твой же сын…
Ийзука вздохнул, - я всегда могу завести еще детей. – Его меч блеснул, отрубив ей голову.
* * * * *
Наконец Ийзука вошел в сокровищницу целеустремленным победителем, пока не увидел ее разоренное состояние: раскрытые сундуки, перевернутые короба, и лакированные комоды с пустыми ящиками, высунутыми, подобно издевательским языкам. Ценностей все еще хватало, серебряный кувшин, украшенный орнаментом из драгоценных камней и золотой филиграни, и золотое ожерелье с опалами торчали из мешка, собранного наскоро, а затем брошенного позади, но было очевидно, что избранные, ценнейшие из сокровищ, были унесены. Во время сражения Раздвоенный-Язык собрала наиболее важные вещи и сбежала.
Ийзука тщательно обыскал остатки сокровищ, и, наконец, нашел черную лакированную шкатулку. Герб Лорда Кенсая из кроваво-красного граната украшал ее крышку. Шкатулка была пуста, отброшена. Ийзука методично пересчитал 100 золотых монет, наполнив ими шкатулку. Это сокровище он аккуратно уложил в свою сумку.
- Возьмите все, что сможете унести. Остальное сожгите.
Последняя Гостья
Jay Moldenhauer-Salazar
Примечание автора: данная история произошла спустя шесть лет после событий рассказа «Щит Дракона».
Солнечный свет, струящийся сквозь кроны деревьев, покрывал яркими пятнами ее бледную кожу, из-за чего ее образ в равной степени казался тенью и светом. Края ее черной мантии сливались с окружающими деревьями и кустарниками, от чего невозможно было определить, где заканчивалась она, и начинался лес.
Небольшие сферы с оболочками, похожими на хитиновые панцири насекомых, парили в воздухе вокруг нее. Кроме них, никакого движения не было. Ни одна птица не пела, ни одно животное не карабкалось по ветвям, ни единого дуновения ветра. Фигура приняла тишину, которая обычно требовалась для благоговения в ее присутствии.
Отдаленный звон колокола заставил ее приподнять лишенную характерных черт маску лица. Величественные оленьи рога стесали листья с ближайших ветвей, осыпав их на лесную траву. Сферы, окружавшие ее, завертелись в предвкушении.
Фудайдзю. Фигура знала значение этого звона. Конечно, знала, как и все представители ее вида. Это был призыв о помощи наиболее древнего монашеского ордена. Но, как ответить на этот зов в столь непростые времена… на этот вопрос не существовало ясного ответа. Она решила не делать ничего, по крайней мере, пока.
И так она слушала звон колокола, из года в год, осторожно обдумывая свои действия. Она наблюдала, как листья осыпались и расцветали, как росли и таяли сугробы снега. Все время размышляя и медитируя.
Шесть лет звенел колокол, неутихающим и скорбным звоном. Шесть лет она обдумывала свои действия. И затем, приняв решение, двинулась вперед.
Она ответила на зов Фудайдзю.
* * * * *
Хамано сделал выпад посохом бо. Лезвие катаны, парящее в воздухе, отразило удар. Хамано ожидал защиту, и его контрудар пришелся ками за стеной из мечей, по щеке. Существо взревело от неожиданности, голосом сотни деревьев, треснувших пополам. Защита лесного духа расступилась, и Хамано бросился вперед. Его бо удалил в висок громадной головы ками, затем провернулся и угодил ей промеж глаз. Хамано пытался не морщиться, когда
