Выбор сделанный судьбой - Галина Добровольская
Кашляя и избавляясь от воды, что успела попасть в лёгкие, ухватился за проплывающую рядом корягу, смотря замыленным взглядом, как догорает и тонет роскошная яхта. Больше я ничего и никого не видел. Оставалось только ждать спасателей. Мы не слишком далеки от города, так что за нами обязательно пошлют как минимум береговую охрану.
Бок, на который пришелся удар саднило, а в глазах темнело. Я держался из последних сил, даже не в состоянии произвести диагностику своего состояния. И возможно бы и согласился со своим сознанием оставить этот бренный мир и погрузиться в пучину тьмы на свой страх и риск, утонуть, но заметил невдалеке чьё-то тело.
Оно мерно покачивалось на волнах и мои докторские инстинкты одержали верх. С трудом заставил отлепиться от коряги, которая оказалась куском мачты, я с трудом погрёб в сторону увиденного мной человека. Даже если это Марков, я просто обязан помочь, а потом сдать его властям.
Было тяжело передвигаться среди обломков. Я всё время на что-то натыкался. Даже ещё сильнее рассёк себе уже и так пострадавший бок. Да и моё состояние нельзя было назвать даже удовлетворительным. Двигался я, если честно, как черепаха. И какого хрена вообще попёрся кого-то спасать?!
Додумать мысль не получилось. Что-то налетело на меня со спины и удавка сомкнулась на моей шее, погружая меня в воды черного моря. Невидимый враг тоже был ослаблен, так как мне легко удалось вырваться и вновь выплыть на поверхность, сделать спасительный глоток воздуха.
Рядом всплыл Марков с перекошенным от злобы лицом, которое было изуродовано шрамами по всей правой стороне. Затылочная часть вообще была вся в крови. Но сказать точную степень повреждения я не мог. Вряд ли он согласится на мой осмотр. Тем более обезумевший политик вновь кинулся на меня, стараясь утопить.
Только теперь мы делали это вместе – топили друг друга. И каждый раз всплывали оба, когда кислород у кого-то из нас заканчивался. Последние силы ушли на эту непонятную схватку. Я уже даже двигаться не мог. Просто облокотился на очередную балку, что проплывала мимо, и даже не сопротивлялся, когда Марков занёс надо мной что-то острое. И где только отрыл?
Мне уже честно было наплевать на свою жизнь. Главное было, чтобы Ника, да и все остальные спаслись. Про Линн даже думать не хотелось. Жизнь была к ней несправедлива и жестоко её помотала. А сейчас я смотрел в безумные глаза одного из её мужей, которого обидели изменой, и чувствовал себя виноватым во всём этом.
А говорят, что перед смертью пролетает целая жизнь. У меня же почему-то этого не было. Приближавшееся ко мне остриё заставляло только сожалеть, что моя неразборчивость привела к таким печальным последствиям. Ведь держись я от американки подальше, всё бы было хорошо, все бы были живы. Вот только «бы» мешает. И назад ничего не вернуть. Остаётся только надежда, что с девочками и Алексом всё хорошо и они спасутся…
Очередной оглушающий взрыв, глухой удар, и рядом со мной уже не кровожадный убийца, жаждущий вендетты, а изуродованный труп. В Маркова что-то прилетело с яхты, огонь на которой добрался до топливного бака.
- Спасибо тебе, Господи, - поднял я глаза к небу.
Видимо я сделал в этой жизни что-то хорошее раз, несмотря на всё происходящее, до сих пор жив. В очередной раз тяжело вздохнул, вспомнив, о том, куда грёб до нападения Маркова. И возобновил свой путь.
- Алекс, - подплыв, позвал я, увидев наполовину испачканную кровью пшеничную макушку друга. – Алекс, - я ухватился за бревно, проплывавшее рядом и подгрёб ближе.
Дамизов не подавал признаков жизни.
Пульса я не ощутил и точно понимал, что оглушенный Саша, просто захлебнулся. Сколько прошло времени со взрыва? Минут десять - не больше, хотя кто знает, сколько времени у меня отнял Марков. Мои врачебные инстинкты говорили, что у меня это самое время ещё есть. Бывали случаи, что человека откачивали и спустя тридцать минут.
Перевернул Алекса на спину и, ухватив подмышки погрёб к берегу, который как на зло всё не приближался. Отчаяние всё сильнее давило на мозг. Страх не успеть и потерять лучшего друга. Ника никогда мне этого не простит, она же так его любит.
Ноги ступили на зыбкий песок и дальше я уже передвигался ослабевшими ногами, таща за собой безжизненное тело друга. При последнем рывке я упал на четвереньки и наглотался солёной воды. Холодный воздух уходящей осени тут же заморозил мокрую одежду, отчего зубы начали стучать друг об друга. Трясущимися руками из последних сил затащил Алекса на каменистый пляж. Расстегнул куртку непослушными пальцами и разорвал рубашку.
Сейчас бы мне очень пригодились ещё одни руки. Всё же делать массаж сердца и искусственное дыхание в одиночку очень сложно. Это только в фильмах всё так легко и просто. В жизни же всё намного сложнее. Даже от хлороформа не теряют сознания в считанные секунды, как показывают в кино. Человеку нужно его вдыхать минимум минут пять.
Я остервенело растирал грудную клетку Саши, надавливая чуть ниже сердца, заставляя лёгкие избавиться от того количества воды, что он успел проглотить и зажав нос вдувал в него кислород. Время словно остановилось.
Перед глазами вновь стало всё плыть и появились яркие вспышки. Но я не сдавался, даже тогда когда стала подступать тошнота. Диагноз себе я уже поставил. И всё зависело теперь от моего организма, но времени у меня было предположительно до трёх суток, а может и меньше. Чёрт его знает всю степень моих повреждений, пока только присутствовала колющая боль в животе. Сейчас был важен только Александр. Но ничего не выходило.
- Ну, давай же… давай, - шептал я в очередной раз я прижимаясь к его губам и делясь кислородом.
Кто-то должен позаботиться о Нике с Аней, если одного из нас не станет, и вряд ли этим человеком буду я. Слишком быстро ухудшалось моё состояние. Я точно понимал, что вот-вот моё сознание попрощается с этим миром. И я просто обязан вытащить Алекса.
- Давай, Саня, тебя дома дети ждут. Жена, в конце концов,… её найти нужно, - шептал я, в очередной раз с силой нажимая на грудину с короткими интервалами, превозмогая собственную боль. – Слышишь,
