Последняя Арена 2 - Сергей Греков
— Илья Ильич Алексеенко. Игровое прозвище — Старлей. Уровень — двенадцатый, — раздалось в наушнике. Родственник Столыпина держал руку на моем плече. Человек подсвечивался красным светом.
— Да... — ответил я по привычке, но сразу же поправился. — То есть нет.
— В смысле?
— Прозвище — Бык. Четырнадцатый уровень.
— Старлей обнулён, — сказал один из писарей. — Внимание. Красный! Повторяю: красный!
Вся команда этого БТРа (командир, механик-водитель, наводчик и ещё семеро человек) оказалась не теми, за кого себя выдавала. Их разделили (это было обычной процедурой) и разместили по другим машинам. Я видел, как они переглядываются — ничего хорошего в их глазах не было. Догадались об обнаружении или нет? Непонятно. Пока что, видимо, сомневаются.
— Их убьют? — спросил я.
— Сперва отключат, чтобы почтой не могли воспользоваться. Потом допросят через менталистов. Ну а потом — да, убьют.
К десяти утра появились очередные шпионы. Но тут проверка действовала по-другому. К ними подошли солдаты, задали пару вопросов, после чего пристрелили, уверенно и хладнокровно. С одним не получилось справиться пулей, так что Стремительный применил способность. Голову человека оплела коричневая взвесь. Шпион задергал руками. Его лицо начало покрываться разъедающими кожу струпьями. Игрок упал и растворился. Страшная смерть. Надо бы не подставиться под такую.
— Это что сейчас было? — задал я вопрос.
— Это военные с юга. Подчиняются другому командованию. Зачем-то решили скрытно проникнуть к нам.
— Я про способность.
— Это кислота.
— Проблем не будет с южанами? — я потрогал лицо, представляя, как и мою кожу разъедает подобная субстанция. Перед смертью человека успел увидеть и его оголившееся зубы и вылившиеся глаза. А как он орал — словами не передать. Так, со Стремительным ругаться точно нельзя.
— Не знаю. Если придут официальной делегацией, генерал пообщается.
В три часа дня стартовали новые сутки. Я снова спрятался под землю. Сегодня яма порадовала нас появившимся данжем, в который никто так и не пошел.
Я уже во всю клевал носом. Писари выглядели не лучше. Нам разрешили поспать два часа. Сослались на то, что в лагере пока что не хватает места, так что проверку можно приостановить.
Вырубились моментально, но вскоре проснулись. Нас разбудило не оповещение в наушнике и не какой-нибудь добрый человек. Всё оказалось гораздо хуже. Пространство будто содрогнулось, и до меня донесся отголосок мощнейшего взрыва. Затем ещё один. И ещё. Я тут же подскочил и, нарушая установленные порядки безопасности, выглянул наружу. Вдалеке поднимался столб черного дыма. Слышались грохоты. Ракетная установка на холме поливала местность непрекращающимся градом.
Сзади на плечи легла привычная рука и утянула меня внутрь.
— Это что за п****ц там творится? — откуда-то сбоку из другого места поднялось ещё несколько столбов.
— Взрываем мосты. Теперь по некоторым дорогам к нам не подобраться. Эта дорога расчищена от снега и от машин. Гражданские едут сплошным потоком.
— Их хотя бы предупредили, чтобы они развернулись? Или прям по ним стреляли?
— Идём работать, — проигнорировал племянник генерала.
Команда одного Урала сняла личины и доложилась по полной форме. Ими оказались разведка из одной из частей. Теперь никого не убивали, но всё же за шлагбаум не пропустили. Сказали, что встречу можно устроить через неделю. Бойцы развернулись и, вгрызаясь в снег, направились в обратную сторону. Как они будут пробираться через взорванные мосты, никого не интересовало.
Прошло ещё два дня. Основная колонна проехала. Я вычислил четверых шпионов. Один из них попытался атаковать наш кунг, но был застрелен. Ещё дважды совершались диверсии: уничтожили целую фуру с продовольствием и два джипа со всем составом. Одна непонятная летающая тварь унесла в могилу двенадцать человек. С ней получилось справиться только магическими способностями. Все земные пули и снаряды она попросту игнорировала.
Сейчас я с радостью смотрел на «Волгу». Почему с радостью? Это была последняя машина из колонны. Сзади автомобиля был большой опаленный прицеп с хромающими колесами. Выбитые оконные проемы закрыты какими-то коробками. Видно, внутри сидят люди, которые последними успели пересечь мост. Они представились, назвали земные профессии, магические школы, уровни, характеристики.
— Чисто! — сказал я. Моя работа подошла к концу.
Восемь с половиной тысяч человек принесли мне более четырех тысяч опыта обычными нитями. С улыбкой фортуны и хаотическим гриндером — пятьдесят тысяч. У меня были и свои накопления, так что я с легкостью мог прямо сейчас взять двадцать четвертый уровень. А если учитывать, что за повышение ранга (неофита и послушника я уже перескочил) игрок получает ещё по одному, то стал бы и двадцать шестым. А это вывело бы меня в двадцатку лучших.
Теперь я стал понимать, что рейтинг — это условность. Он не отображает настоящего уровня силы. И ещё одно: есть люди, которые могли бы уже достигнуть если и не тридцатого, то близкий к этому уровень. Но при этом они не стремятся афишировать себя. Да тот же Столыпин и мог бы, но не делает этого: свои же не поймут. Конечно, был вариант, что уровень скрытности этих людей настолько высок, что моя перцепция просто пасует, поэтому я и не могу увидеть их в общей таблице.
И что сейчас делать мне? Надо думать. Если я достигну двадцать шестого уровня, то количество маны поднимется до двухсот шестидесяти. Источник будет восстанавливать десять целых и восемь десятых единиц в час. Вложу полученные за уровни знаки силы — получу семьдесят четыре процента к расходу на заклинания и такое же количество процентов к сопротивлению школы элементализма. А это целых сто морозных, огненных или электрических сфер в сутки! И это при том условии, если мана из-за чего-то перестанет восстанавливаться, но такого не должно случиться. Плюс мне бы дали пять очков характеристик, что тоже были бы далеко не лишними.
Эх, мне бы ещё один дополнительный знак силы, чтобы я достиг ранга адепта. Попал бы в топ и получил бы очередную способность. И ведь если меня убьют, то из шкатулки пропадет почти девять тысяч. Этого количества хватило бы, чтобы поднять нулевого игрока сразу до девятнадцатого уровня. Умирать теперь никак нельзя!
Дверь кунга распахнулась. В проеме показался младший Стоменов.
— Ну что, Фрол, отмучился? — судя по его виду, не только у меня были бессонные три дня.
— Ага, — я выдохнул.
— Дальше разберутся без тебя. Тебя вызывают в штаб, — сказал Олег.
— Меня? На
