#Бояръ-Аниме. Имперец. Том 1 и Том 2 - Владимир Кощеев
— Думаешь, за вторым пацаном? — задумчиво протянул боярин, потирая подбородок.
— Уверен, — кивнул Серов.
И это «уверен» очень не нравилось Нарышкину. Просто он-то прекрасно знал, кто скрывается за невзрачной фразой «второй пацан».
Императорский Московский Университет, Дмитрий Евгеньевич Разумовский
Разумовский распахнул дверь кабинета без стука и вошел, как к себе домой. Ольга Орлова оторвалась от компьютера и вопросительно приподняла брови.
— Ты была права, — с порога заявил мужчина, кинув доктору какой-то мелкий предмет.
Ольга рефлекторно поймала его и, разжав кулак, увидела флешку.
— Что это? — спросила она.
— Посмотри — увидишь, — Разумовский плюхнулся на диван и закинул ногу на ногу.
Женщина подключила носитель и запустила один-единственный видеофайл. Короткое видео показывало кусок боя между двумя студентами на местном полигоне.
— Он его что — убил? — растерянно проговорила Ольга.
— Да, но это уже не первый труп у Мирного, — отмахнулся Разумовский.
— Что значит «не первый»⁈ — ахнула Орлова.
— Самооборона у него на уровне, — с усмешкой пояснил тренер. — А смотря на это видео, я думаю, что ты права. Обратила внимание, какие он использует техники? Я этому не учил.
— Он мог где-то прочитать, — пожала плечами женщина.
— Много ты воспроизведешь, прочитав? — резонно заметил Разумовский.
Женщина еще раз пересмотрела видео и откинулась на спинку кресла.
— Он как ребенок, который учится ходить. У них нет понятия «невозможно» или «у тебя не получится», они мыслят другими категориями. И здесь… Вот, смотри. Изо льда в раскаленный пар, минуя воду.
— Лед тоже может испаряться, — заметил Разумовский.
— Да, но не кипятком, — покачала головой Орлова.
Ольга еще раз прокрутила запись поединка и задумчиво покусала губы.
— Кто его родители? Ты посмотрел?
— Я посмотрел. Ничего интересного, если честно. Отец — шесть стихий, мать — три.
— Откуда же у него столько силы… — задумчиво проговорила Орлова, открывая файлы, которые так и висели свернутыми на ее компьютере. — Он как будто не воспроизводит технику, а… Словно сразу же мыслит образами и моментально транслирует желаемый результат в свою силу.
— Почему нет? Избыток силы компенсирует тонкую работу, — пожал плечами Разумовский. — Некоторые опытные маги могут.
— Эти опытные маги — почти пенсионеры, — возразила Орлова. — Широкий кругозор, жизненный опыт, тренировки, интуиция. А тут мальчишка!
— И дар у мальчишки будет пластичен максимум пару лет, — негромко произнес Разумовский.
Орлова поднялась из-за стола, прошлась по кабинету, потерла лоб. Разумовский давно знал ее и не мешал бы мыслительному процессу, но рассусоливать не любил. Нужно было принять решение.
— Итак, что скажешь? — наконец, спросил он.
— Я не знаю, — напряженным голосом ответила Ольга.
— Чего ты не знаешь? Тут пацан, месяц назад открывший первую стихию, владеет ей, как некоторые выпускники не могут.
— Он может погибнуть в процессе, — хмуро проговорила Орлова.
— Судя по этой записи, он может погибнуть и без процесса, — ухмыльнулся Разумовский. — Вопрос не в этом. Вопрос в том: действительно ли ты веришь, что мальчишка сможет взять стихию Эфира?
Орлова несколько минут молча смотрела на собеседника, нервно кусала губы и сжимала-разжимала пальцы в кулаки, прежде чем ответить:
— Да. Я уверена, что он сможет взять стихию Эфира.
Императорский Московский Университет, Алексей Ермаков
У Алексея Ермакова и Максима Меншикова на самом деле общего было больше, чем они думали. Даже больше, чем думали все вокруг. Алексей тоже был воспитан в очень крепких родовых традициях, только эти традиции призывали любить русскую землю, вне зависимости от того, кому сейчас достался императорский венец.
Отец частенько говорил, что правители — это приходящее и уходящее, но нет ничего ценнее своей земли и своего народа. И любой из рода Ермаковых очень болезненно относился к любым позорным прецедентам с участием аристократов.
А потому, когда утром Алексей узнал о том, что произошло на полигоне, первое, что он сделал — отправился к Меншикову с непреодолимым желанием разбить тому лицо, потому что Максимилиан не способен держать своих шакалов на привязи.
Хотя, нет, это было второе. Первое — он попросил девушек разузнать, где Александр и какая помощь нужна парню. Все-таки столкнуться с одним из сильнейших учеников университета, когда ты сам еще вчера сидел за школьной партой, это очень страшно. Попасть под многотонный каток, возможно, не так страшно, как схлестнуться с действительно обученным одаренным.
А в том, что Денис был хорошо обучен, Алексей не сомневался. Все знали традицию рода Долгоруковых по наследованию кресла главы, а значит, Виталий Михайлович хорошенько натаскивал сына вне стен университета.
Лучше бы отправил наследничка служить на границу, ей-богу, было б больше пользы для всех!
Алексей Ермаков шел по коридорам общежития, и встречный народ прижимался к стенам, опускал глаза и вообще старался слиться с интерьером. Все знали, что у Ермакова очень спокойный, миролюбивый характер.
До тех пор, пока парня как следует не разозлить.
И вот тогда уже мало никому не покажется.
Поступив в университет, Алексей первые полгода старался адаптироваться, наблюдал и ни во что не вмешивался. Пока однажды веселая и не очень трезвая компания либерально настроенной молодежи не довела его до белого каления своими рассуждениями на тему «там лучше» и «надо валить».
Семь дуэлей подряд было в тот день у Алексея, и из каждой он вышел абсолютным победителем. С тех пор установилось некоторое шаткое равновесие: Меншиков держал своих вольнодумцев в узде, Ермаков собирал вокруг себя пророссийскую молодежь, и в целом каждый варился в своем котле.
Вот до этой осени.
Так что сейчас Ермаков пересек общежитие и грохнул несколько раз кулаком о дверь меншиковского жилища. Дверь открылась почти сразу: Максим собирался выходить на пары и как раз был занят увлекательным процессом завязывания галстука.
— Ты обещал держать своих на коротком поводке! — рявкнул Алексей без приветствия.
Меншиков посторонился, рассчитывая, что визави войдет, но Ермаков не стал переступать порога.
— Я разберусь, — выдержав взгляд незваного посетителя, ответил Максим.
— Ты должен был разобраться до того, как это произошло, — заметил Алексей.
Меншиков склонил голову набок:
— Чего ты от меня хочешь? — спросил он. — Я не контролирую детей чужих родов.
— Ты вообще ничего не контролируешь. Даже свою жизнь, — прошипел Ермаков так тихо, чтобы услышал только Максим.
А затем добавил уже в полный голос:
— Я аннулирую наши договоренности. Твои люди переступили черту, Максимилиан. Если ты думаешь, что мы просто молча проглотим это, потому что хорошо воспитаны — ты ошибаешься.
Ермаков развернулся на каблуках и ушел. А Меншиков с тоской подумал, что, если бы Долгорукова можно было убить дважды — он бы сам это сделал.
Императорский Московский Университет, кабинет ректора
Борис Леонидович Шмелев был классическим слугой двух господ. Лучше всего мужчину можно было охарактеризовать прекрасной фразой «и нашим, и вашим».
Он довольно сносно выполнял свои обязанности ректора, но только по той простой причине, что до этого уже вдоволь наворовался. Вполне неплохо справлялся с такой разношерстной молодежью в одном замкнутом пространстве, но благоволил всем вольнодумцам: и студентам, и преподавателям. Старался держать университет в приличном виде, но и себя не обижал.
В общем, ничем не отличался от обычного человека, разве что, будучи боярином, в глубине души и иногда в определенных кругах вслух был убежден, что простолюдинов стоило бы обучать отдельно. Где-нибудь за колючей проволокой, чтоб не портили учебный процесс детям уважаемых родов.
Но думал и говорил он это так, скорее, больше для поддержания образа, чем всерьез. И в страшном кошмаре бы уважаемому ректору не приснилось, что в его смену выгнанный из рода бывший княжич убьет педагога, затем нападет на безымянного безродного пацана, да еще и погибнет в процессе.
Но случилось, что случилось. И теперь перед ректором опять развалился в кресле мужчина, одно присутствие которого вызывало у Шмелева нервную чесотку.
— Как же так получилось, Борис Леонидович, — покачал головой Лютый. — Вроде бы столько денег вам выделяют на систему безопасности, а элементарная сигнализация нормально не сработала.
— Так полигон же… — промямлил ректор.
— Так для этого есть же чувствительные датчики, — нехорошо оскалился силовик. — Которых, кстати, у вас почему-то не обнаружилось.
— Даже не знаю, как так получилось… — еще тише произнес Шмелев.
— Ну, думаю, вы что-нибудь вспомните по этому поводу, — ответил Лютый. — Потому
